Неприятная профессия Джонатана Хога - Роберт Хайнлайн

— Ой, извините. — Рэндалл испуганно ретировался к двери.

Достав из саквояжа стетоскоп, Потбери некоторое время прослушивал Синтию, затем передвинул прибор и вслушался снова. В конце концов он вытащил черные резиновые трубки из ушей, и Рэндалл, все это время тщательно пытавшийся прочесть что-нибудь на его непроницаемом лице, с надеждой шагнул вперед. Однако Потбери не обратил на него никакого внимания. Теперь врач двумя пальцами оттянул веко Синтии и всмотрелся в ее зрачок, передвинув тонкую безжизненную руку так, что она свесилась с кровати и постучал молоточком по локтю, после чего выпрямился и несколько минут просто смотрел на пациентку. Рэндаллу хотелось кричать и ломать мебель.

Потбери проделал еще несколько странных, почти ритуальных телодвижений, входящих в репертуар каждого терапевта. Некоторые из этих действий Рэндалл — так ему по крайней мере казалось — понимал, некоторые — точно нет.

— А что она делала вчера, после того как вы ушли от меня? — неожиданно спросил врач, закончивший, по всей видимости, осмотр.

— Так я и думал, — умудренно кивнул он, выслушав сбивчивый рассказ Рэндалла. — Все это связано с утренним ее шоком. И ведь виноваты вы, а не кто другой.

— Я виноват?

— Вы были предупреждены. Вам не следовало и близко подходить к подобному человеку.

— Но… но… ведь вы предупредили меня после того, как он ее напугал.

Было похоже, что замечание Рэндалла несколько обеспокоило врача.

— Пожалуй да, пожалуй да. Мне показалось, что кто-то предупреждал вас еще до меня. В любом случае нужно было понимать, с какой тварью имеете дело.

Однако сейчас эта тема мало интересовала Рэндалла.

— А как она, доктор? Она поправится? Ведь она поправится, правда?

— На вашем попечении, мистер Рэндалл, оказалась очень больная женщина.

— Да, я понимаю, что она… но чем она больна?

— Lethargica gravis на почве психической травмы.

— А это опасно?

— Достаточно опасно. Однако при соответствующем уходе она должна поправиться.

— Все, что угодно, доктор, все, что угодно. Деньги не проблема. Что мы теперь сделаем? Отправим ее в больницу?

— Ничего хуже и не придумаешь, — отмахнулся Потбери. — Проснувшись в незнакомой обстановке, она может снова потерять сознание. Держите ее здесь. Вы можете так организовать свои дела, чтобы находиться при ней непрерывно?

— Конечно, могу.

— Вот так и сделайте. Не отходите от нее ни днем, ни ночью. Лучше всего, если, проснувшись, она увидит свою комнату, а также вас — рядом и бодрствующего.

— Но ей наверняка нужна сиделка?

— Не думаю. С ней, собственно, ничего не надо делать — только следить, чтобы была тепло укрыта. Ну разве еще — чтобы ее ноги находились чуть выше головы. Подложите по паре книг под ножки кровати с нужной стороны — и все.

— Сейчас же сделаю.

— Если такое состояние продлится неделю или около того, подумаем о глюкозных вливаниях или еще о чем-нибудь в этом роде.

Потбери наклонился, застегнул свой саквояж и поднял его с пола.

— Если ее состояние изменится — звоните.

— Обязательно. Я… — Рэндалл осекся на полуслове, последние слова врача напомнили ему о забытом обстоятельстве. — Доктор, а как вы нас нашли?

На лице Потбери появилось изумление.

— Что вы имеете в виду? Ваш дом совсем легко найти.

— Но я не говорил вам адрес.

— Что? Чепуха.

— Но я действительно не говорил. Потом я быстро это сообразил и позвонил в вашу приемную, но вас уже не было.

— А кто говорит, что вы дали свой адрес сегодня?

Вид у Потбери был уже не удивленный, а раздраженный.

— Вы дали мне его вчера.

Рэндалл немного задумался. Вчера он показал Потбери свои документы, но там ведь только адрес конторы. Конечно, их домашний телефон есть в справочнике и в лицензии, но и там и там — просто как ночной деловой телефон, без адреса. Разве что Синтия…

Но Синтию сейчас не спросишь, и мысль о ней заставила его позабыть все эти мелочи.

— Доктор, так вы уверены, что ничего больше не нужно? — озабоченно спросил он.

— Ничего. Сидите дома и наблюдайте за ней.

— Обязательно. Только лучше бы я был парой близнецов, — с сожалением сказал Рэндалл.

— Это еще почему? — повернул голову Потбери, уже взявший свои перчатки и направлявшийся к двери.

— А из-за этого дурацкого Хога. У меня теперь к нему счет, и большой. Ну ладно, я пошлю кого-нибудь следить за этой гадиной, а как только освобожусь — разберусь с ним по-свойски.

Вздрогнув, словно ужаленный, Потбери резко повернулся.

— Ничего подобного вы не сделаете, — зловеще посмотрел он на Рэндалла — Ваше место здесь.

— Да, да, понимаю, — но мне хотелось бы иметь его под колпаком. А потом, когда все придет в порядок, я разберусь — кто он такой и что он такое.

— Молодой человек, — медленно, с угрозой в голосе сказал Потбери. — Вы должны обещать мне, что никогда и никоим образом не вступите в отношения с… с упомянутым вами человеком.

Рэндалл посмотрел на кровать.

— Я не могу допустить, чтобы все это сошло ему с рук, — почти выкрикнул он. — Неужели вы не понимаете?

— Во имя… Послушайте. Я старше вас и должен бы вроде привыкнуть к глупостям и неразумности. И все же — ну как еще можно убедить вас, что есть вещи слишком опасные, с которыми лучше не шутить? Ну как я могу взять на себя ответственность за ее, — Потбери указал на Синтию, — выздоровление, если вы намерены совершать поступки, неминуемо ведущие к катастрофе?

— Но… Послушайте, доктор Потбери, я ведь сказал, что буду точно следовать всем вашим указаниям, касающимся ее. Но я не намерен просто так вот простить ему то, что он сделал. Если она умрет… если она умрет, то прости меня Господи, но я разберу его на кусочки ржавым топором.

На этот раз Потбери немного помедлил, а когда наконец заговорил, то спросил только:

— А если не умрет?

— Если не умрет, моим главным делом будет находиться здесь, заботиться о ней, но забывать про Хога я ни в коем случае не собираюсь. Такого обещания вы от меня не получите.

— Ладно, на том и порешим — и будем надеяться, что она не умрет. Но позвольте мне сказать вам, молодой человек, — тут Потбери решительно нахлобучил шляпу, — что вы — идиот.

И он ушел, негодующе топая ногами.

Некоторое возбуждение, охватившее Рэндалла во время перебранки с Потбери, быстро выветрилось, и его обуяла черная тоска. Делать было ровно нечего, ничто не отвлекало его мозг от жгучей тревоги за Синтию. Следуя совету Потбери, он приподнял немного задние ножки кровати, но на это ушло всего несколько минут, а затем опять наступило выматывающее душу безделье. Поднимая кровать, он действовал очень осторожно, словно боясь разбудить Синтию, и только на второй ножке сообразил, что разбудить ее — самое страстное его желание. И все равно он не мог делать это шумно и небрежно — такой слабой и беззащитной казалась она сейчас.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});