Воспоминания о службе в Финляндии во время Первой мировой войны. 1914–1917 - Дмитрий Леонидович Казанцев

земной поклон, его примеру последовали А. Ф. Керенский и др. От сильного рукопожатия матроса у А. Ф. Керенского опухла рука, и он все время держал ее за пазухой и от речей уклонился.

На другой день адмирал Максимов выступил в комитете с внеочередным заявлением о полном порядке, наблюдавшемся при погребении, несмотря на присутствие 120 тысяч человек, что, по его мнению, свидетельствовало о полном единении воинских частей с местным населением. Комитет постановил перевести 500 рублей матери Карюкина из денег, собранных в пользу семей жертв революции.

К концу марта месяца находившиеся на разных судах флота большевики-матросы, преимущественно из машинной команды, объединились, и 30 марта вышел № 1 газеты «Волна», печатавшейся в Сенатской типографии. С первого же номера в ней начал сотрудничать Сталин, а с десятого и сам Ленин. Газета стремилась всеми способами сеять рознь между командным составом и нижними чинами и в этом отношении достигла того, чего хотела.

Я уже сказал, что вице-адмирал Непенин еще вечером 3 марта отдал распоряжение о высылке на «Кречет» двух человек от каждого корабля и войсковой части. Эти лица и составили Исполнительный комитет солдатских, матросских депутатов и рабочих Свеаборгского порта в Гельсингфорсе. Комитет этот вскоре явился областным совдепом. Председателем его был избран матрос Хильяни, а секретарями прапорщик флота Гарфильд, писавший под псевдонимом Гарик, и конторщики Свеаборгского порта Кочин и Попов.

Немного позже состоялись перевыборы в председатели совдепа, и выбранным на эту должность оказался вместо Хильяни Гарфильд.

Много выплыло наружу темных личностей, о которых раньше никто и не знал. К таковым можно отнести состоявшего в прикомандировании к Управлению строительства крепости поручика Шишкина, бог знает вообще какими судьбами попавший в Финляндию и был ли он вообще поручик, но, как бы там ни было, ему обязан не один офицер штаба крепости спасением жизни. С первого же дня Шишкин сам себя прикомандировал к штабу командующего флотом адъютантом от сухопутных войск и был выбран в члены совдепа. Затем – поручик Боровитинов, всю войну занимавшийся темными спекулятивными делами и имевший агентурную контору «Боро». В прошлом это бывший присяжный поверенный. Еще меньше знали о прапорщике Бриллиантове, а о чиновнике Островском говорили, что это был определенный германский шпион. Были лица, которые ради личных выгод перекрасились. Это прежде всего начальник Свеаборгской крепостной артиллерии генерал-майор Алексеевский, сам глубокий старик и беспринципная личность, и корпуса гидрографов подполковник Ножин.

Одним из первых шагов комитета было образование Отделения по охране народной свободы на месте Финляндского жандармского управления, начальником которого был назначен поручик Боровитинов, а помощниками прапорщик Бриллиантов, зауряд-чиновник Островский и ротмистр Ивановский, бывший офицер корпуса жандармов, единственный сумевший устроиться после переворота в Финляндии.

Справедливости ради следует сказать, что все перечисленные лица, кроме Островского, спасли жизнь многим офицерам в дни переворота, взяв их под охрану комитета и переправляя затем в империю, особенно лиц, занесенных в пресловутый список № 1, составленный немецкими эмиссарами. Был еще список № 2, но тот требовал устранения офицеров с ряда должностей по охране границы, по-видимому, составленный одними и теми же лицами.

Хотя больше убийств и не было, но розыски офицеров, занесенных в список № 1, продолжались германскими агентами с поразительной настойчивостью, и так как разыскиваемые не находились в Гельсингфорсе, то в тех случаях, когда военное начальство отказывало в этом, обращались даже к генерал-губернатору. Эти розыски особенно усилились с прибытием в Гельсингфорс из Шлиссельбурга государственного преступника Белостоцкого (еврея-выкреста), осужденного Верховным кассационным судом в каторжные работы на 10 лет. До этого Белостоцкий в чине подполковника состоял в прикомандировании к Гельсингфорсскому комендантскому управлению и предан был суду за оглашение вверенных ему по службе чрезвычайно секретных сведений (список секретных сотрудников в Финляндии и за границей) в бытность его председателем Военно-цензурной комиссии. Эти сведения стали известны немцам, и вся наша разведка была сведена на нет, так как агенты были расшифрованы.

События в городе Торнео 2 марта опередили остальные города края. Арест чинов головного участка Финляндской пограничной охраны явился делом рук немецких эмиссаров. Шведский пограничный город Хапаранда кишел немецкими агентами, были они и в самом Торнео. К сожалению, все это оставалось без внимания, хотя давным-давно указывалось кому следует на необходимость разгрузить Торнео и произвести переучет всех жителей, особенно иностранцев. Неудачное назначение вице-консулом случайного человека господина Вербицкого повело к тому, что это лицо не имело среди шведских властей должного уважения, и в результате мы не смогли очистить Хапаранду от вредного для нас элемента.

Когда срывали охрану границы, то начальник местного контрразведывательного пункта подпоручик Борисов (Михаил Николаевич), из прапорщиков запаса и податного сословия Тамбовской губернии, устроил совместно с военным цензором местного цензурного пункта прапорщиком Кирилловым (4-го гренадерского Несвижского полка) и при участии корнета 1-го Петроградского пограничного конного дивизиона Светличного выборы, на которых собравшиеся нижние чины провели его на должность начальника участка и председателя совдепа.

Когда выборы состоялись, то Борисов отдал распоряжение об аресте всех чинов смещенной охраны, кроме нижних чинов пограничной стражи, и отправлении их в Петроград.

Начальник головного участка отдельного корпуса жандармов подполковник Теренецкий-Климович, когда срывали охрану границы, оказался не на высоте своего положения и не только не постарался заменить там, где это было нужно, унтер-офицеров корпуса жандармов пограничниками, но, наоборот, бежал со своего поста первым, забравшись под скамейку вагона третьего класса поезда, отходившего на город Улеоборг, где был найден контролем, вытащен на платформу и жестоко избит…

Таким образом, граница оказалась в течение некоторого времени совершенно открытой, что дало возможность тем, кому это было нужно, проскочить в обе стороны.

Когда штаб корпуса узнал о срыве охраны границы, то сейчас же была послана телеграмма Борисову, как начальнику местного контрразведывательного пункта, с приказанием наладить пропуск и осмотр пассажиров и багажа. Эту телеграмму он счел за свое утверждение и стал широко пользоваться своей властью. Опираясь на солдатский комитет, он настолько завладел положением, что удержался на должности до ноября 1917 года, когда был арестован при попытке удрать за границу своим комиссаром, с которым не пожелал делить крупных барышей, получаемых им за пропуск за границу тех лиц, которые вследствие большевицкого переворота не могли выехать из России легально. Впрочем, пропускал он не всех, и как на наиболее отвратительную его проделку следует указать на арест генерала Римана, желающего выехать за границу с подложными документами, данными на имя ветеринарного врача. При обыске у madame Риман нашли 240 тысяч рублей. Генеральша, отдавая эти деньги, умоляла половину из них передать начальнику Главного управления государственного коннозаводства