Особая необходимость - Владимир Михайлов

— На каком? Ну… приблизительно метров десять, двенадцать, — сказал Раин.

— Ну, вот… А вы обратили внимание, в каких именно местах автоматы прорезали оболочку нашей ракеты?

— Погоди, погоди! — Сенцов внезапно приподнялся с места. — Два отверстия… Одно в носовой части, другое…

— На расстоянии приблизительно двенадцати метров от кормы, — закончил Калве. — Теперь вам ясно? Автоматы не имели такой программы — разрушить ракету. Наоборот…

— Починить, что ли? — с ехидцей спросил Азаров.

— Мне стыдно, — сказал Калве вместо ответа. — Я должен вам признаться, что мне больно и стыдно за себя. Я ведь считаюсь специалистом в этой области, как вы знаете, участвовал в разработке многих систем — кибернетических систем самого разного назначения…

— Это мы знаем, — подтвердил Сенцов.

— Ошибка, о которой вы говорите, — это моя ошибка. Я не предусмотрел, хотя, если бы нашлось время поразмыслить, я бы наверняка догадался…

— К сожалению, у нас этого времени не было, — вмешался Коробов. — Не так развивались события, чтобы сидеть и размышлять…

— Когда я увидел эти автоматы, шнырявшие вокруг ракеты и подававшие какие-то сигналы, — продолжал Калве уже более твердым голосом, — я должен был задать себе вопрос: а что им нужно? Зачем они тут и что их интересует?

— Мы задавали себе такой вопрос, — сказал Коробов.

— Да. Но нас тогда интересовало другое: не нанесут ли они какого-либо вреда ракете. Мы подождали и убедились, что никакого непосредственного — подчеркиваю: непосредственного вреда они ракете не наносят… И мы успокоились за ракету…

— И еще больше забеспокоились о вас, — сказал Коробов Раину.

— Мы не стали ломать голову над вопросом: а чего же все-таки ищут эти лягушки? — продолжал Калве. — И напрасно…

— Я начинаю понимать… — пробормотал Сенцов.

— Вот-вот… Логически рассуждая, что должно произойти с ракетой, когда она возвращается на свою базу из космического рейса? Вы — пилоты, вы лучше знаете…

— Ну, естественно, она должна подвергнуться осмотру, контролю…

— Вот именно. И ее подвергли осмотру. Ее осматривали автоматы. Осматривали, конечно, не в буквальном смысле слова. Очевидно, в их ракетах — хотя бы в этой самой — в определенных точках вмонтированы какие-то датчики, которые в ответ на запрос автоматов-информаторов дают сведения о состоянии ракеты, о работе ее отдельных узлов и механизмов. Это ведь понятно: при их технике люди, очевидно, избавлены от всякой скучной работы, они давно достигли того, к чему стремимся и мы. Так допустим, что эти автоматы требовали таких сведений…

— И они их, естественно, не получили, — сказал Сенцов.

— Конечно — потому что наша ракета устроена совершенно иначе, и на такой контроль не рассчитана… Но при программировании действий автоматов, как я уже сказал, прибытие чужих ракет предусмотрено, разумеется, не было. А какой вывод должно было сделать из этого логическое устройство, управляющее автоматами?

Калве сделал паузу. Все сумрачно молчали.

— Вывод, что ракета неисправна. Если кибернетическая централь получает от своих рецепторов сплошные нули, то… Далее, автоматы, очевидно, отметили, что в ракете не открылся ни один люк.

— Как же не открылся? — сказал Коробов. — А мы с тобой что — сквозь оболочку вышли, что ли?

К его изумлению Калве кивнул головой.

— Вот именно. Для них — именно сквозь оболочку, это ты очень хорошо сказал. Ведь автоматы искали люки именно в тех местах, где они расположены у их ракет: в носовой части и у кормы — на расстоянии…

— Десяти-двенадцати метров! — вставил Раин.

— Совершенно правильно. Ведь даже такое мощное кибернетическое устройство — это не мозг… Оно повинуется программе, а в этой программе могло быть предусмотрено что угодно, кроме того, что люк из определенного места ракеты переместился на десяток метров в сторону!

— Да, это незачем было предусматривать, — признал Сенцов.

— Вот видите! Зато можно было предусмотреть другое: что люки — очевидно, такие случаи у них бывали — при пролете корабля сквозь атмосферу чужой планеты или вследствие иных причин — могли выйти из строя…

— Завариться или заклиниться от удара метеорита, — сказал Коробов, — или…

— Это неважно. Факт тот, что в таких случаях киберустройства, очевидно, должны были попытаться вскрыть люки, чтобы помочь выйти экипажу или хотя бы чтобы дать возможность проникнуть в ракету снаружи, извлечь материалы экспедиции, заняться ремонтом корабля… И вот в действие были приведены автоматы, которые начали вырезать люки.

— Вырезанные ими отверстия были уже люков этой ракеты, — возразил Азаров.

— Это как раз понятно, — вмешался Сенцов. — И я бы так поступил. Они вырезали отверстия в крышках люков: крышку потом легко заменить…

— Ну, вот, — сказал Калве. — Вот, я считаю, разгадка того, что произошло с ракетой. Возможно, все это не так просто. Не исключено, что…

— Подожди! — прервал его Азаров. — А почему эти автоматы начали действовать с таким замедлением?

Калве помолчал.

— Я думаю, — сказал он затем, — что тут сыграли роль… мы сами. Автоматы, безусловно, реагируют на присутствие людей — или как по-вашему надо их называть… Возможно, люди нашли бы другой выход. В таком случае в кибернетический центр была бы послана соответствующая команда. Недаром у меня все время было такое чувство, что за мной наблюдают… Это была выжидательная пауза. Ведь автоматы и управляющий ими центр не могут мыслить. И они не могут понять, что мы появились именно из ракеты, а не извне. Вот почему они ждали! Но программа не была изменена…

Калве умолк. Никто не продолжал разговоров. Всем стало вдруг по-настоящему страшно: если уже один факт их появления здесь привел в действие целую когорту механизмов, то чего можно ожидать в дальнейшем? Какой может быть реакция на каждый их шаг? Невозможно ведь заранее предусмотреть все последствия, к тому же объяснять уже происшедшие события все-таки куда легче, чем предугадывать новые… И вообще, всегда ли будет понятна и доступна людям логика хозяев спутника, пережданная или завещанная ими своим механизмам и приборам? Это — если даже предположить, что сейчас космонавты объясняют все правильно…

— Мы должны научиться предсказывать, — упрямо сказал Калве, отвечая своим мыслям. — Логика — это математика, а математика во Вселенной одна.

Но Сенцов медленно покачал головой. Математика одна, но как далеко она могла уйти? Нет, верить спутнику нельзя…

— Как понятие — математика одна, да… — задумчиво произнес и Раин. — Но конкретно… Кто знает? Кто скажет, что именно может произойти в этой каюте через минуту? Может быть, нам следовало что-то сделать? Где-то доложить, чтобы не вызвать никаких нежелательных действий? Но что? Лаймон, как ты думаешь?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});