История Беларуси - Митрофан Довнар-Запольский

Конечно, акт унии был актом величайшей несправедливости, которую допустил братский народ. Он не был и тактичным дипломатическим шагом, потому что на долгое время обострил отношения между поляками и белорусами. Творцы унии думали укрепить общее государство путем соединения, но в действительности они ослабили его. С точки зрения юридической акт унии не прекращал, однако, самостоятельности Великого княжества Литовского. Это был акт парламентарной унии, сохранивший суверенные права Великому княжеству.

Обе стороны соединились в атмосфере взаимного доверия. Поляки вовсе не рассчитывали особенно поддерживать Великое княжество в его борьбе с Москвой. Они уклонялись от дачи средств и людей для настоящей защиты восточных границ от напирающей Москвы. Общие советы на сеймах установились не сразу и послы каждого государства отдельно обсуждали свои дела.

§ 11. ПЕРВОЕ БЕЗКОРОЛЕВЬЕ И СТЕФАН БАТОРИЙ

Последующая эпоха безкоролевья по смерти Сигизмунда-Августа (1572 г.) в большой мере подчеркнула рознь между обоими государствами. Литовцы пользовались всяким случаем для того, чтобы указать полякам обособленность интересов Великого княжества. Во всех поступках поляков литовцы видели коварство, стремление нарушать их права. Николай Радзивилл Сиротка был уверен в том, что нельзя положиться ни на одного поляка, потому что самые надежные из них оказываются изменниками. На общих сеймах в эпоху безкоролевья речи литовских послов звучали обвинительным актом против Польши. На съезде в Ломже литовские паны прямо говорили полякам, что они не хотят подчиняться польскому примасу, который по конституции являлся председателем рады в безкоролевье. Они упрекали поляков в том, что «Польша ничего не делает сообща с нами чистосердечно и по-братски, а все приказывая, точно своим крепостным». Со своей стороны, поляки обвиняли литовцев в коварстве. Неудивительно поэтому, что кандидатура Ивана IV или его сына имела некоторый успех в среде литовцев. Среди литовско-русских патриотов проявляется мысль об избрании отдельного государя. Но бестактность Ивана Грозного и сложность предъявленных им условий сделали его кандидатуру неприемлемой. Он, видимо, не особенно стремился возложить на себя польско-литовскую корону, предпочитая одну Литовскую Русь с Литвою или даже мир при условии уступки Ливонской земли.

При невозможности избрать особого государя, достаточно сильного для защиты, литовцам и белорусам пришлось примириться с избранием короля Генриха, а когда он бежал к себе во Францию, то они совсем уклонились от избрания короля Стефана Батория. Литовское посольство впервые явилось к Стефану Баторию в Варшаву уже после коронации и представило ему условия, на которых княжество согласно признать его своим государем. Стефан Баторий быстро ориентировался в положении дел и поставил Великое княжество в равное положение с Польшей. Мало того, Баторий проявил удивительную энергию в деле борьбы с Москвой. Он поддержал упавший дух Великого княжества, энергично собирал войска, одержал ряд военных успехов, приведших к возвращению Полоцка, к осаде Пскова и к почетному миру 1582 г., в силу которого Ливония оказалась по-прежнему связанной с Великим княжеством. Этим миром закончилась самостоятельная дипломатическая и военная история Великого княжества. В общем, в этой войне Польша оказала очень малую помощь Литве и вся тяжесть войны выпала на долю Литовской Руси. В последующую эпоху дипломатические трения и войны с восточным соседом возникали [не] на почве литовско-русских интересов, но на почве польских интересов, и Литовская Русь оказалась в весьма невыгодном положении: как часть соединенного государства, она должна была отстаивать чуждые ей интересы, страдать от нападения москвитян, вторгавшихся в соседние белорусские области, из-за осложнений, выдвигаемых польской дипломатией или бестактным отношением поляков к казачеству. Таким образом, уния уменьшила пределы Великого княжества и не дала ему тех благ, на которые оно могло бы рассчитывать, и впутало его в сложную сеть собственно польской политики.

ГЛАВА VІ. СОЦИАЛЬНЫЙ СТРОЙ

§ 1. НЕСКОЛЬКО ОБЩИХ ЗАМЕЧАНИЙ ОБ УСЛОВИЯХ РАЗВИТИЯ СОСЛОВНОЙ ЖИЗНИ

Выше несколько раз говорилось об условиях роста и отделения от других классов шляхетского сословия. Теперь надлежит суммировать частью сказанное раньше, частью дополнить некоторыми данными.

Раньше было высказано то положение, что древнерусский строй покоился на демократических основаниях. В нем не было разделения, основанного на законе, на сословия, но в нем уже намечались элементы, выделявшиеся по своему экономическому значению. Это — древнерусское боярство. Напротив, в древнейшем строе Литвы замечается резкое разделение между высшим аристократическим классом. В условиях самого образования государства было много таких сторон, которые способствовали развитию и численному и политическому господству военно-служилого класса. Замечается выделение этого класса, его обособление от других сословий. Важнейшие города замыкаются в особые городские общины и получают привилегии на магдебургское право. Класс мелких землевладельцев, не успевший перейти в военно-служилый класс, и земледельцы-арендаторы постепенно превращаются в крепостных. Так постепенно производится расчленение старого демократического строя. В интересы землевладельцев входит и стремление к прикреплению крестьян и стремление [добиться] тех широких политических гражданских прав, к которым уже была приобщена шляхта Великого княжества Литовского. Этот процесс дифференциации сословий намечается уже с половины 15 в., но окончательное его оформление и установление приходится на половину 16 в.

§ 2. СЛОЖЕНИЕ ШЛЯХЕТСКОГО СОСЛОВИЯ

Литовско-русская шляхта сложилась из весьма разнообразных элементов. Наверху ее стоят князья Рюриковичи, Гедиминовичи и пришлые татарские. В эпоху сложения государства происходило понижение княжеского достоинства. Уделы некоторых князей настолько мельчали от разделов, что превращались в обыкновенные вотчины. Другие князья теряли уделы, отнимаемые у них великими князьями, и получали взамен их обыкновенные вотчины. Землевладения некоторых князей к началу 16 в. отличались уже очень незначительным размером.

Рядом с князьями стояла родовитая аристократия литовского происхождения, паны. Древнейшие летописцы называют их еще боярами.

Мы уже знаем, что князья и паны обладали рядом существенных привилегий.

Ниже этого класса стояли многочисленные представители военно-служилого элемента. Первоначально в нем замечается весьма большое различение по роду службы и по материальной обеспеченности. Так, этот класс состоит из боярства. Однако, уже в 15 в. наименование боярина понижается в своем значении и под ним разумеется средний и низший военно-служилый элемент. В южных областях государства вместо термина «боярин» чаще применяется термин «земянин». Наименование боярина и земянина с течением времени заменяется польским термином «шляхтич».

Ниже боярства-земянства стояли другие представители военно-служилого класса. Это были — слуги, щитные, панцырные бояре (пешее войско), слуги путные, употреблявшиеся в военном деле для разведок и посылок. Все это были мелкие землевладельцы, служба которых была легче, потому что она не была конной. С течением времени, однако, выдвигается на первый план значение конной службы. Она получает наименование земской службы. Служить земскую службу означало отбывать ее на лошади. Так как это была наиболее трудная служба, то вскоре обозначается привилегированное положение тех, которые обязаны были отбывать этого рода службы. Как всякого рода служба, [она] определялась не по личности воина, а по той повинности, которая лежала на владеемой им земле. Поэтому отбывать конную службу должен был всякий, кто владеет имением, с которого идет земская военная служба. Эту службу отбывали, например, мещане некоторых городов потому, что приобретали имения, на которых лежала повинность земской службы. Вообще, великие князья нуждались в военных людях, раздавали земли на условиях земской службы, но, считаясь с происхождением воина, или же сам военнообязанный выходил на службу на коне вследствие своей обеспеченности.

Наряду с боярами, которые служили земскую службу под великокняжескими хоругвями, на землях панов и князей жили также бояре, владевшие землею, полученною от землевладельца, и тоже обязанные нести военную службу под его знаменами. Различия между боярством частновладельческим и великокняжеским и между боярством земель-аннексов сначала не было.

Однако, когда с принадлежностью к военно-служилому классу стали соединяться значительные привилегии личного и политического характера, то явился ряд затруднений в определении того, кого считать шляхтичем и кто не может войти в это сословие. Дело в том, что мелкая шляхта часто владела своими землями, не имея никаких на них документов. Владения обеспечивались только давностью. Но тогда возникал вопрос, какая повинность отбывалась с этих земель. И в этом отношении не все было ясно во многих случаях. Мелкое боярство мало чем отличалось от крестьянства и часто, наряду с военной службой, отбывало тяглые повинности в пользу великокняжеского или панского двора. Таким образом, разница между крестьянством и боярством незаметно сливалась. Приблизительно с начала 16 в. ведется длительный процесс определения тех военно-служилых элементов, которые имеют право пользоваться шляхетскими вольностями от тех, которые такого права не имели. Для великокняжеских державцев и для панов было очень выгодным доказать отсутствие прав у той или иной группы боярства, потому что это увеличивало количество зависимого от них тяглого населения. Суды были завалены процессами об неправильном привлечении бояр-шляхтичей в тягло. Эти процессы выработали известного рода практику в этом отношении, которая отражалась и в статутовом законодательстве.