Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В. ХОТИНЕНКО: Парацельс еще сказал: «Всё есть яд, и всё есть лекарство». Понимаешь, любую идею можно довести до ее собственной противоположности, хорошую идею, я имею в виду. Поэтому, сколько бы мы ни приводили разных примеров и с той, и с другой стороны, суть сводится к одному: кто этим будет заниматься? У нас этот вопрос прозвучал в самом начале этой передачи. Кто будет заниматься – вот ключевой вопрос. Даст бог, у меня получится, понимаешь. Хотя мне себя странно чувствовать экспертом по этому вопросу. Мне всегда казалось, что я какими-то другими делами занимаюсь. Теперь оказалось, что я эксперт по патриотизму. Хорошо, меня это не смущает. Хотя спроси меня, понимаю я в этом или нет, я скажу – нет, что я и говорю в течение этой передачи. Я не понимаю до конца, откуда это вырастает. Я не знаю, за что я люблю маленький город Славгород, в котором я родился.
К. ЛАРИНА: Не потому, что у тебя были уроки воспитания в советской школе.
В. ХОТИНЕНКО: Там все было формальное, грязное. Но я его люблю, вот в чем фокус. Но еще раз, еще и еще. Я как тот сенатор: «Карфаген должен быть разрушен». В основе всего на самом деле лежит культура. Эта культура лежит в основе всего вообще. Не в том смысле, что человек прочитал много книжек или мало, а во всей многослойности. Это семейное воспитание, отношения в семье, школьное образование, и образование вообще, элементарные знания. Воспитание каких-то духовных основ у человека. Ведь на самом деле та проклятая советская система… Я так прикидываю сейчас – а что мы в школе и в хоре пели? Вообще говоря, может, по-советски, может, тупо, но мы проходили все стадии, о которых я говорил. Все равно этот слоеный пирог сооружался. У нас последний троечник мог рассказать про Пушкина больше, чем сегодняшний человек, сдающий ЕГЭ. Я все равно буду говорить, что во всем только культура. Всякий перехлест возникнет в не культурной среде. Вне культурной среды возникнет все, что угодно, возникнут всякие перегибы, возникнет тот идиотизм, о котором мы говорим. Но в общем и целом в таком посыле я ничего плохого не вижу, в том, чтобы государство этим занималось. Вопрос опять же тонкости и всего прочего. Но в самом посыле, в самой попытке обратить на это внимание худого ничего не вижу. Дальше либо привьется, либо разовьется, отчасти и однажды зависит от него.
К. ЛАРИНА: А почему государство должно заниматься проблемой патриотизма?
В. ХОТИНЕНКО: Кто же, если не оно?
К. ЛАРИНА: А кто это такое?
В. ХОТИНЕНКО: У нас пока нет поколения, воспитанного в хороших традициях.
К. ЛАРИНА: Что такое государство – это группа чиновников?
В. ХОТИНЕНКО: Ему сложнее, видимо, министерство культуры, например.
К. ЛАРИНА: И кто там? Почему человек, который стоит во главе министерства культуры…?
В. ХОТИНЕНКО: Министерство культуры должно заниматься культурой. А образованием должно заниматься оно.
К. ЛАРИНА: Вот я спрашиваю тебя, почему абстрактный человек, который стоит во главе министерства культуры, в патриотизме понимает больше, чем (неразборчиво)? Откуда это?
В. ХОТИНЕНКО: Человек, воспитанный в джунглях, конечно, мы знаем романтическую историю Маугли, просто человек, который вырастает в джунглях, это будет белый лист бумаги.
К. ЛАРИНА: Я хочу понять, что такое государственная политика? Это политика чья? Опять же, к Алексею вопрос.
А. ЧАДАЕВ: Я ждал этого момента, когда вы зададите вопрос: государство – это кто? Конечно, это вопрос человека, который не мыслит категориями демократии. Потому что человек, который мыслит категориями демократии, скажет: «Государство – это мы». Мы избиратели, мы граждане, мы те, кто формирует власть посредством демократических процедур, влияя на нее, давя на нее через общественные организации. А государственная политика – это просто те решения, в которые оформляются наши же с вами запросы, формируемые через те самые демократические процедуры. Мы голосуем, мы избираем, скажем, Пашу Тараканова депутатом Госдумы, главой комитета по делам молодежи. И он после этого предлагает, соответственно, эту программу. Строго говоря, они имеют право на такие инициативы, и вполне полномочны. Школа, повторяю, государственный институт, финансируемый на государственный счет, и государство вправе заявить в этом смысле какую-то свою линию. Причем под государством я понимаю, что это мы с вами.
К. ЛАРИНА: Я не понимаю, что такое государство. Эти слова – «государство – это я, государство – это мы». Что мы имеем в виду, когда произносим это слово сегодня? Мы кого-то конкретного имеем в виду?
А. ЧАДАЕВ: Государство – это инструмент реализации запросов населения. Если мы живем в демократии. Кстати, если вы посмотрите социологию, то вы обнаружите там огромный запрос на то, что мы с вами здесь в дискуссии называем патриотическим воспитанием. Я был на встрече с учителями Суркова и Фурсенко, посвященной как раз этим учебникам. Я был ведущим этой встречи, проводил ее. Должен сказать, что главная претензия учителей, приехавших из самых разных российских регионов, была к начальству – что начальство мало им диктует генеральную линию. Очень мало им сообщают, что надо правильно говорить. Оно забыло их вообще, бросило и предоставило их самим себе. Начальство демократически разводило руками, и говорило: ну как же, вы же учителя, вы же детей должны воспитывать сами, в соответствии со своим пониманием и представлением. К сожалению, такие учителя, которые как раз не хотят пропаганды у нас в школе, в абсолютном меньшинстве.
К. ЛАРИНА: Я согласна. На этой передаче у нас разные учителя присутствуют. Я никогда не забуду одну учительницу, которая так же прямо и сказала: «мы, учителя, проводники государственных идей в школе. И когда государство нам ничего не сформулировало, что оно от нас хочет, так что вы тогда от нас хотите», – сказала нам учительница. Поэтому я согласна, что вы в меньшинстве, Евгений Александрович, к сожалению.
Е. ЯМБУРГ: Я это знаю, это правда. Но эта правда не затмевает другую истину. Огромная трагедия в том, что все-таки большое количество учительского корпуса говорит: «Сделайте нам красиво, покажите нам знамена, куда мы пойдем». Это просто говорит о том, что очень мало времени прошло. Это достояние личности, ответственность. Если этого нет в учительской голове, то трудно требовать этого от детей.
К. ЛАРИНА: Вот Владимир говорит, что так везде.
Е. ЯМБУРГ: Я не верю, что так везде. Это некая метафора, что так везде. Я тоже, как вы догадываетесь, кое-где бываю, и на просторах нашей родины, и за пределами. Это действительно говорит только о том, что мы до конца из себя рабов еще не выдавили. Это так, это правда, но это грустная правда. Если государство идет на поводу у этой части населения, учительского, так конечно удобнее управлять. Я же понимаю, что это будет на практике, вот коллега и государство – это мы. Это такая метафора мощная, что мы такие прямо… Я представляю себе все эти циркуляры, эти месячники патриотизма. Все это проходили, сознание-то советское, механизмы все те же. И мы будем там по месяцам отчитываться, какие мероприятия провели. Это не будет результатом этого закона сразу. Потом появится инструкция. Мы все это знаем, как это будет работать…
К. ЛАРИНА: А теперь у нас звонок от слушателя.
Слушатель: Здравствуйте. Я бы хотел начать с того, что такое патриотизм и чувство патриотизма. Мне кажется, что оно состоит из двух составляющих. Одна – это то, что человек родился и живет в этой окружающей среде, в народе и природе. Это естественно впитывается с молоком матери. Вторая составляющая – это гордость за страну. Если мы говорим о второй составляющей, то обращаться к истории бессмысленно. В истории всех стран есть и славные, и безобразные. Надо к теперешнему времени. Теперь можно гордиться, что очень богато живут, все есть. Это не то. Главное, как мне кажется, доставляет гордость человеку то, что он видит, как страна развивается, и что он сам в этом развитии, что он может где-то учиться, потом успешно работать. Не в том смысле, что много заработал, а именно в творчестве. Поэтому воспитывать патриотизм нужно не лекциями о том, что мы хорошие, а создавать в стране вот эти условия развития.
К. ЛАРИНА: Спасибо вам. Мы поняли. Тут даже нечего добавить… Следующий вопрос. Алло, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Меня зовут Александр. К вопросу о самом термине «патриотизм». Так получилось, что в молодости, когда я был совсем молодым человеком, я влюбился очень во Льва Николаевича Толстого, как в писателя, и все, что можно, я прочитал. И у него почти везде, это подтвердят знатоки Толстого, слово «патриотизм» применяется в негативном контексте.
К. ЛАРИНА: Спасибо большое. Еще звонок, пожалуйста. Алло, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Меня зовут Евгений Александрович. Я считаю, что патриотизм – это не только гордость за свою страну, но это и стыд за свою страну при неблаговидных поступках. Это стыд за сталинизм, это стыд за Политковскую, это стыд за фальсификацию выборов. Очень много стыда. И только тот человек, который может гордиться страной, может и стыдиться. Вот в этом заключается патриотизм. А вот это все, это разговоры от лукавого, никто не сможет воспитывать стыд за неблаговидные поступки. Будут только воспитывать стыд, что мы самые лучшие, что мы самые великие, что мы самые-самые. А все остальное – это так, мусор.
- Opus Dei - Джон Аллен - История
- Картины былого Тихого Дона. Книга первая - Петр Краснов - История
- Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв - Елена Зубкова - История
- Курсом к победе - Николай Кузнецов - История
- Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев - История / Политика / Публицистика
- 100 великих достопримечательностей Москвы - Александр Мясников - История
- Эрос невозможного. История психоанализа в России - Александр Маркович Эткинд - История / Публицистика
- Иудейские древности. Иудейская война (сборник) - Иосиф Флавий - История
- Русские воеводы XVI–XVII вв. - Вадим Викторович Каргалов - История
- Очерки русской смуты. Белое движение и борьба Добровольческой армии - Антон Деникин - История