От сердца к сердцу - Кэтрин Стоун

Однако, думая об обмане Джули, Джеффри вдруг понял, что та старая рана еще кровоточит и способна вызвать острую боль.

До тех пор пока Джулия не откроет ему своего секрета, эта рана никогда не затянется. А пока Джеффри придется скрывать ее, как он и делал с самого дня рождения Мерри.

А с Джулией они будут по-прежнему любить друг друга.

«И больше никаких подарков», – сказала ему Джулия в Кармеле под аркой, оплетенной цветущими голубыми глициниями, через несколько минут после того, как они купили обручальные кольца. «Мы просто подарили друг другу себя и свою любовь».

В память о том весеннем дне накануне их свадьбы Джеффри и Джулия никогда не дарили друг другу подарков на годовщину дорогой даты. Вместо этого они дарили друг другу себя и свою любовь. И обычно на вопрос одного из них: «Что тебе подарить на годовщину?» – другой отвечал: «Только свою любовь».

Но на десятую годовщину свадьбы, в мае, через три месяца после смерти бабушки, оба пожелали других даров любви.

– Я бы хотел устроить тебе медовый месяц, как и обещал десять лет назад, – тихо проговорил Джеффри, когда Джулия поздравила его со счастливой годовщиной и спросила, что бы он хотел получить в подарок к дате.

Но желание Джеффри заключалось не только в этом. Он хотел гораздо большего – брать Джулию с собой в командировки, когда он отправляется в безопасные места. Ему хотелось показать ей сокровища прекрасных городов всего мира, поездить с ней по разным странам. Он знал, как она будет восхищаться красотой и роскошью отелей, архитектуры, богатствами музеев. Впрочем, по правде говоря, путешествуя, Джеффри не встречал мест прекраснее, чем их Бельведер, который Джулия отделала с таким вкусом, и их дивный розовый сад. Но все же…

– Думаю, пора мне забыть о своем страхе перед полетами, правда?

– Я тоже так считаю, дорогая. Тем более что я буду рядом. Кстати, ты мне даже помогла. Раньше ты боялась, когда я летал, а теперь, кажется, избавилась от этого страха.

– Просто я стала лучшей актрисой. – Джулия вздохнула. Она старалась не подавать виду, но раз уж Джеффри и так обо всем догадался, то не было смысла притворяться дальше. – Признаюсь, я бываю просто в ужасе, когда ты летаешь, – доверительным тоном проговорила она. – Я так боюсь, что ты однажды не вернешься…

– Я всегда буду возвращаться к тебе, Джули. – Джеффри скрепил свое обещание нежным поцелуем. – Итак, любимая, ты подумаешь о моем предложении? В течение следующих десяти лет я смогу устроить тебе романтический медовый месяц в Европе?

– Да. Я согласна.

– Отлично.

Джеффри решил пока больше не давить на нее. Он понимал, что страх Джулии перед полетами был гораздо больше, чем просто страх за себя. Она опасалась, что ее дочь тоже может остаться сиротой, как однажды осиротела сама Джулия. И Джеффри не настаивал. Поцеловав ее в губы, он ласково спросил:

– А теперь скажи, чего хочешь ты?

Джеффри ждал, что жена, как обычно, быстро ответит: «Мне нужна только твоя любовь». Однако лавандовые глаза сказали ему, что она тоже ждет необычного подарка на годовщину свадьбы.

– Скажи же мне, – прошептал он, – что это?

– Я хочу, чтобы мы наконец стали семьей, Джеффри. – Джулия произнесла это тихо, неуверенно, извиняющимся тоном, но в ее голосе звучала надежда.

И вдруг в душе Джеффри тоже зародилась надежда. Наконец-то она скажет ему правду, и старая рана заживет.

– Я знаю, как ты занят, Джеффри, но если бы ты выкраивал хоть немного времени, которое мы бы проводили вместе… – Джулия явно оробела под пристальным взором мужа.

Однако она была полна решимости, потому что дальше тянуть было нельзя. Ее очаровательная девочка нуждалась в отце. Ей, правда, было отлично известно, что некоторые куда менее занятые отцы игнорируют собственных детей. Джулия и думать о них не хотела. Их дочь должна жить иначе. Между прочим, очень занятой папа лучшей подруги Мерри, Аманды, всегда находил время на общение с дочерью. Мерри нужен был Джеффри, так же как Аманде – Эдмунд. И Джулия тихо попросила:

– Прошу тебя, Джеффри…

Надежда, мелькнувшая было в сердце Джеффри, что старая рана заживет, рухнула. Джулия захотела изменить правила, по которым они жили все десять лет их брака, однако не собиралась открывать ему правду.

Итак, по прошествии этих десяти лет она просила его забыть ее ложь… просила стать отцом девочки, которую он едва знал.

Потому что Джеффри действительно плохо знал Мерри, точнее, ее внутренний мир. Наблюдательным журналистским глазом он следил, как маленькое живое существо превращалось в человечка. Вот Мерри младенцем угукает на руках матери… а вот она уже маленькая девочка с грациозными ручками и ножками. Ее белокурые волосики потемнели и превратились в золотистую пышную гриву… Ее голос так похож на голос Джулии, и она говорит спокойно и четко, а не выкрикивает что-то нечленораздельное, как это часто делают дети.

Да, Джеффри наблюдал за ней издали, словно за яркой, постоянно меняющейся картинкой на экране, но он не знал Мерри. Разумеется, он всегда приветливо здоровался с ней и тепло улыбался милой дочери своей единственной возлюбленной. Маленькая Мерри весело смеялась, тянула к нему пухлые ручки, но после возвращения Джеффри из Бейрута девочка явно смущалась в его присутствии и заливалась краской, когда ловила на себе его взгляд.

Обращаясь к Джеффри, Мерри называла его папой, и поначалу это весьма беспокоило его. Но за десять лет он понял, что девчушка не ждет от него ничего… И Джулия тоже.

До последнего дня.

Итак, Джулия захотела, чтобы он наконец принял ее ложь.

На десятую годовщину их свадьбы Джеффри попросил жену преодолеть страх перед полетами на самолете. А она, в свою очередь, обратилась к нему с просьбой преодолеть страх перед ее давним обманом, который был так важен для нее, что она до сих пор скрывала истину.

Мог ли он сделать это? Мог ли притворяться отцом маленькой девочки, которую зачал другой мужчина?

Джеффри не знал. Но, глядя в любимые, полные надежды глаза Джулии, он услышал собственный шепот:

– Хорошо, Джули. – «Обещаю, что постараюсь».

После того как старая рана была приоткрыта письмом покойной бабушки, Джеффри поспешил прикрыть ее мягкой плотной повязкой любви. Но теперь рана снова открылась: настойчивая ложь Джулии причиняла ему истинные страдания.

Желание Джулии, чтобы они стали семьей, было желанием вечной любви. Джеффри должен был почувствовать надежду, да, собственно, так оно и было, но старая, незалеченная рана вызывала в нем старые эмоции. Боль, гнев, возмущение предательством, таившиеся где-то в глубине его души, вдруг вырвались наружу, и Джеффри, как и когда-то, почувствовал себя оскорбленным.