Уникумы Вселенной – 3 - Юрий Иванович

– Ну-ну, неблагодарная! – ворчала громко Люссия. – Думаешь, если жрица, так и поработать не придется? Вот только пусть Карл твою спесивость заметит!..

Опытный археолог связал плот довольно быстро. А уж соорудить для себя весло, уложить правильно тонкий шест да закрепить два факела для него оказалось вообще не делом, а забавой. Еще и женщин подначивал, которые сидели на верхней ступеньке, оставив наибольшее расстояние между собой:

– Чего, как два голодных воробья, нахохлились? Или успели уже поссориться?

– Да мы с ней вроде и не дружили никогда, – равнодушно отвечала любимая.

– Ладно, тогда машите мне вслед платочками и вытирайте слезы! Отправляюсь в плавание! – И, уже устраиваясь на плоту, словно на байдарке, посетовал на местную негостеприимность: – Ни тебе веревок не оставили, ни проволоки! А травка-то скоро размокнет. Если на несколько суток уплыву, назад добираться не на чем будет.

– Поговори у меня! Несколько суток он шляться надумал… Чтобы через час был дома. – Подобные словесные игры оба представителя Земли любили. – Тем более что у нас сегодня на ужин будет шикарное блюдо. Мм!

– Неужели?! – Карл уже плыл, не думая оборачиваться. – Неужели худосочную жрицу на вертеле зажаришь?

– Увы! Сегодня не рыбный день. Поэтому получишь твое самое вожделенное блюдо…

Во время короткой паузы археолог шумно сглотнул наполнившую рот слюну:

– Неужели…

– Угадал! Размоченные в родниковой воде яблоки местного разлива!

Наверное, отважный мореплаватель обиделся. Потому что больше ни на какие реплики своей любимой женщины не реагировал. Приблизившись к первому арочному своду, он откинулся на спину и продвинулся дальше, касаясь темно-красного кирпича руками. В следующей зале он еще больше увеличил скорость, памятуя о слабости, вернее, коротком сроке использования травяных веревок. Тем более что и рассматривать было нечего. Но уже в шестом по счету помещении стал приговаривать себе под нос:

– Что они такого в этом монастыре прятали? Зачем им такие подвалы? Неужели для хранения фруктов? Ну если представить, что вся долина была засажена фруктовыми деревьями, то урожай и в самом деле мог быть невероятно большой.

Анфилада заканчивалась на десятой зале. Но именно там и виднелась кривоватая, вырубленная прямо в скале лестница, поднимающаяся вверх и уводящая в узкий тоннель. Археолог со всей доступной ему сноровкой перекантовался с плавсредства, гордо именуемого «плот», на ступеньки, а потом заторопился с факелом наверх. И по большому счету уложился в тот срок, который ему в шутку назначила Люссия. Через полчаса он вернулся к плоту и поспешно погреб обратно.

Кажется, его возвращение с огромным облегчением встретили обе женщины. Но вот их безделье мужчину расстроило.

– Ну и чего расселись, как две клуши? – крикнул, как только преодолел последнюю арку. – Делать нечего?

– Я корягу принесла, – возразила корреспондент. – Факел горит преотлично. Это вобле делать нечего. – И сразу перешла на другой, требовательный тон: – Ну, не томи! Нашел ведь что-то?

Высадившись на берег, Пузин и не думал отвечать на вопрос, устремившись сразу на поверхность.

– За мной, о прекрасные амазонки! И если вы будете послушны и ласковы, то я вас этой ночью сделаю сытыми и счастливыми!

Но донесшуюся ему в спину угрозу расслышал отчетливо:

– А сам навсегда останешься импотентом!

Глава десятая

Михаил Днепрянский

Чудом отпрянув назад, Кормилец развернулся и в панике, с безрассудной скоростью бросился к ведущей вниз лестнице. Тогда как выстрелы и непонятные по содержанию, но хорошо понятные по интонации угрозы раздавались еще некоторое время. И только на самом выходе из дома он замер, со страхом ощупывая свою голову, плечи и тело. Настолько ему казалось, что несколько пуль все-таки впились в него и теперь он истекает кровью.

Трусом Михаил Днепрянский никогда не был. Доказательство тому – он всегда вызывался добровольцем на самые ответственные и рисковые мероприятия, безмятежно откликнулся на предложение богини Пеотии потанцевать и впоследствии не испугался несколько раз ее буйных, не совсем психически адекватных вспышек бешенства. Об этих вспышках сумасшествия он никому и никогда не рассказывал, но где-то в душе понимал и гордился: окажись на его месте любой другой мужчина, недавно вернувшаяся к жизни богиня растерзала бы его еще в самые первые часы интимной близости. Это уже позже Пеотия стала и весела, и управляема, и почти предсказуема, а вначале Миха, несмотря на все свое нежданное возвеличивание в глазах любого землянина, фатально ждал очередного безумного порыва, после которого его плоть останется развеяна по многим галактикам.

Тогда пронесло. Выжил. И даже получил немалые бонусы для невероятной, интереснейшей жизни в будущем.

А вот сейчас, ощупывая небольшой ожог у самого виска, чувствовал, что выжил и во второй раз. Правда, и бешенство у него в груди закипало от непонимания:

«За что?! Я этих дурех спас от гибели, а они меня в знак благодарности чуть не пристрелили! Или они дар кровавому орлу? Как в древности отдавали подобных девиц драконам? Вернее, Минотавру… ну, это у греков. А тут что случилось? – Он аккуратно заглянул в фойе особняка. – Неужели эти “пистолерасы” сами себя постреляли?»

Пока никто за ним не погнался, криков не было, наверху царила тишина. Хотя мелькнула вполне здравая мысль: сейчас девицы засели у окон и просто ждут, пока мужчина выскочит на открытое пространство. Уж сверху они никак не промажут по такому большому, громоздкому парню.

«Не дождетесь! – злился Кормилец. – И вообще, чего это я этих неизвестных девиц испугался? Следовало их тоже сразу оглушить парализатором, потом разоружить, связать и только потом разбираться, чего они делают в моем особняке и откуда они на мою голову свалились! А то убегаю, словно подстреленный заяц. Уф!»

Последний раз глубоко вздохнув, он осознал, что дыхание в здоровом и молодом теле восстановилось полностью, коленки не дрожат и щеки с ушами не пылают от внутреннего жара. В таком виде можно опять выдвигаться наверх и затевать очередное сражение. Тем более что парень себя тешил определенными надеждами. Раз выстрелы прекратились, то, вполне возможно, по двум причинам.

Первая: несносные и агрессивно настроенные девицы вместе со своим пернатым монстром вновь переместились в свой мир. Ведь дизель, дающий освещение, так и продолжал исправно работать, а значит, спонтанно раскрывшийся портал телепортационного переноса мог сработать и в обратную сторону.

Вторая причина тишины: в оружии банально кончились патроны.

Ну и третья, добавочная (контрольная): орел с синим оперением избавился от паралича и попросту схарчил отданных ему на съедение девственниц. Почему именно девственниц, а не блудниц, Михаил и сам не мог сообразить, но вот была у него такая твердая уверенность. Раз существует сказка и синие орлы, значит, должны быть и девственницы. Правда, тут же пришло воспоминание, что богиня Пеотия, несмотря на свою дату рождения более чем шесть тысяч лет назад, тоже оказалась девственницей. Но там совсем иное дело: путешествие разума – это не путешествие всего тела.

Осторожно, стараясь шумно не дышать, Миха взошел на второй этаж. Немало при этом радуясь тому факту, что под ногами не рассохшиеся половицы или паркет, а прочно лежащие отделочные плитки мрамора. Такое покрытие под ногами не заскрипит и не пискнет. Парализатор он держал в руках, готовый нажимать при первом же подозрительном шорохе впереди. Да и не только впереди, время от времени он замирал и внимательно оглядывался по всем сторонам: вдруг девицы устроили засаду?

Но чем ближе подкрадывался к комнате с телепортом, тем более убеждался, что неожиданные визитеры все еще там. Потому что все отчетливей слышались звуки разговора, какие-то сюсюканья и даже ласковый, напоминающий звук ручейка смех.

«Уж не сошли ли несчастные с ума, радуясь своему неожиданному спасению? – подкралось к сознанию землянина вполне справедливое озарение. – В меня стреляли от ужаса, а когда расслабились, осознали себя живыми, тут-то шифер весь с крыши и осыпался. Как бы меня этими обломками не завалило!..»

Встав за дверным косяком, почти перестал дышать и медленно-медленно стал наклоняться, пытаясь заглянуть в комнату. Да так и замер в неудобном положении, выставив свой глаз и часть лица на обозрение девиц. Но те даже не заметили мужчину. Обе сидели на полу, держали голову орла у себя на коленях, гладили ему перышки возле клюва и томно приговаривали, как маленькому ребенку.

Ясное дело, конкретные слова сюсюканья уловить было нельзя, уж таким полиглотом Кормилец не был, но главную суть он уловил: хищника жалели, баловали, холили, лелеяли и обещали и впредь защищать от всяких злобных, грубых и агрессивных мужланов. При этом довольно часто слышалось ласковое словечко «Вотя». Причем первая буква скорее шепталась, растягивалась, видоизменяясь на «ф», и получалось больше как «Ф-фотя». А разбалованный таким вниманием и ласками пернатый, лениво время от времени приоткрывал оба глаза и шевелил вываленным из громадного клюва языком. Тотчас одна из девиц насыпала на язык хищника горсть каких-то мелких орешков, и язык молниеносно исчезал внутри.