Светлая в академии Растона: любовь или долг (СИ) - Романова Екатерина Ивановна

Отпихнув Редингтона, он просунул руки к ширинке брюк девушки и дернул молнию. Едва дыша от страха и боли, она брыкалась, как могла, но парни крепко держали Леа, не давая и малейшей возможности вырваться повторно. Одним резким рывком ее штаны были спущены до колен.

— Ты только глянь, какая гладка попка! — восхищенно протянул Редингтон, поглаживая мягкие округлости. Девушка пыталась вырваться, но этим только дразнила парней. Когда противник превосходит силой или числом, следует подыграть ему и, подловив момент, в который он не ожидает сопротивления — бежать. Единственный шанс выйти сухим из драки с превосходящим врагом — умение быстро бегать. Но данный шанс Леа упустила и из страха вела себя в корне неверно.

Курсанты, глядя на брыкающую попку девушки, потянулись к своим ширинкам, свободными руками удерживая Леа у стены.

— Отошли от нее! — в коридоре прозвучал голос Калеба. Хвала Богам, услышавшим ее молитвы. Леа уже думала, что спасена, но парни не спешили ее отпускать.

— Вали отсюда, Гинсби. Зажмешь ее в другой раз, мы первые подкараулили, — рыкнул Финли.

— А я сказал — отошли от нее! — повторил он, более уверенно. Вот только уверенности светлой поубавилось. Насколько девушка понимала, Калеб и два ублюдка — однокурсники. Значит, примерно, равны по силе. Возможно, если завяжется драка, ей удастся сбежать. А что, если Калеб испугается? Для нее совершенно не будет выхода.

— А то что? — рассмеялся прыщавый блондин. — Ударишь? Мы оба знаем, в рукопашке я тебя всегда делал! Тем более, нас двое.

Пока Редингтон удерживал Леа, которая от боли в ребрах уже не могла даже брыкаться — каждое движение простреливало в бок, Финли накинулся на Калеба. Парень пропустил первый же удар, и мраморная плитка приняла на себя кровь. Зажав ладонью губу, он выругался и ударил в ответ. Рассеченная бровь лишь раззадорила Финли. Пока продолжалась драка, Редингтон решил не тратить время зря и запустил руки под рубашку светлой.

Под глухие звуки ударов и бешеный рокот собственного сердца, Леа молилась, чтобы Боги спасли ее, спасли Калеба от этой чудовищной расправы, что творилась в коридоре. Грубые руки Редингтона стискивали ее грудки, в то время как сам парень терся пахом о голую попку девушки. От отвращения ее разве что не выворачивало наизнанку. Горячее сбивчивое дыхание парня обжигало щеку. Слезы брызнули из глаз. Она хотела умереть прямо на месте.

— Так-так, и чем это мы здесь занимаемся, курсанты? — полное иронии замечание решительно остановило все: и грубые, отвратительные приставания Редингтона, и драку между парнями, и поток слез светлой. Леа была готова расцеловать своего спасителя, кем бы он ни был. — Жить надоело? — лед последней фразы даже светлую пробрал до дрожи.

Редингтон сообразил первым и рванул из коридора, но нечто невидимое схватило его за ноги и с силой дернуло обратно. Парень со всего размаха треснулся головой о мраморный пол и не поднялся. Девушка увидела кровь и в страхе осела на пол, помертвевшими губами повторяя текст молитвы. Единственной молитвы, которую знала…

Финли упал на колени и зарыдал в голос:

— Умоляю, господин куратор, пожалуйста… пожалуйста, я все понял.

Калеб прислонился к стене и не дышал, не зная, какая кара последует для него.

— Не похоже, курсант. Мне кажется или на светлой печать?

— П-печать…

— Вы разучились распознавать магические знаки? — угрожающе спокойно и совершенно тихое в ответ:

— Нет.

— Значит, вы сознательно нарушили мой приказ?

Тишина.

— Я задал вопрос! — от гнева темного мага, казалось, даже стены сотряслись.

— Да, — Финли опустил голову, готовый понести наказание. Точнее, он не был готов к наказанию, но понимал, что попытка к бегству только усугубит положение.

— Доставь длинного к целителям и приходи в мой кабинет.

— Вы… я… что меня ждет?

— Уверяю, нечто захватывающее и невероятное, — с ослепительной улыбкой пообещал Блэквел. — Живо!

Парень вскочил, но тут же запнулся, растянулся на мраморном полу, снова вскочил и, едва подняв Финли, потащил его к целителям, оставляя за собой кровавый след.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Гинсби, Гинсби, — задумчиво протянул куратор, не обращая внимания на трясущуюся от страха светлую, которая скатилась в безмолвную истерику. Прикрывая ладошками покалеченные ребра, она смотрела в одну точку и раскачивалась из стороны в сторону, повторяя текст молитвы. — Ведь задание элементарное. Как это понимать?

Парень опустил глаза и молчал.

— Вот только не строй из себя невинность. Как вести объект и защитить в случае нападения изучают еще на первом курсе? Мне тебя перевести обратно? Освежить навыки?

— Никак нет, — прошептал он.

— Так какого темного светлая без штанов рыдает на полу, два полудурка в шаге от смерти, а ты размалеван, как обычный уличный драчун? — скрестив руки на груди, он ждал ответа.

— Я… недооценил силы.

— Неверный ответ, — темный маг был недоволен. Он видел курсанта насквозь и ждал признания.

— Я отходил отлить, — сознался Калеб. — Она была в библиотеке. Откуда мне было знать, что…

— В реальной боевой обстановке твой объект — труп. Враги не станут ждать, пока ты справишься со своей диареей или что там тебя мучает. Есть задание, есть цель, есть исполнение. Все остальное — откидывается. Понадобится — сходи под себя, но обеспечь безопасное сопровождение объекта. Понял?

— Понял.

— Ни черта ты не понял, — выплюнул Блэквел. — Отправлю вместе с Финли уничтожать навей.

— Господин куратор, — едва слышно протянул Калеб.

— Уйди с глаз моих, Гинсби.

Повторять не пришлось. Осторожно шагая вдоль стенки, он дошел до угла, скрывшись за которым сорвался на бег. Но это не спасет его от предстоящего боевого сражения. Первого настоящего боевого сражения в результате которого он вряд ли выживет.

— Светлая, — негромко позвал Блэквел. Девушка не отзывалась.

Мужчина разрывался от противоположных желаний. Он хотел прижать к себе обиженное и несчастное создание, гладить ее по волосам и защитить от всех бед, что могут свалиться на ее голову. И он так бы и сделал, будь она его женщиной. Не будь она будущим агентом. Прояви он жалость и девушка никогда не сможет постоять за себя. На первом же боевом задании будет ждать поблажек и в результате повторит судьбу других его выпускниц. Леа должна справиться самостоятельно.

— Курсант Суарес, — уже громче повторил мужчина. — Поднимитесь!

Она едва слышно всхлипнула, но сил подняться не было. Бок пульсировал от боли, воздуха едва хватало, а в ушах стояли звуки глухих ударов. Когда на ее плечи легли руки мужчины, Леа вздрогнула и попробовала вырваться. Но разве могла она тягаться с темным магом по силе? Легко поставив девушку на ноги, Блэквел натянул на нее штаны. Пока застегивал ширинку светлой, она начала тихо всхлипывать, упираясь ладошками в его грудь.

— Леа. Я тебе скажу один раз и, надеюсь, больше подобных разговоров у нас не будет, — он обхватил ее личико ладонями и заглянул в полные слез и ужаса глаза. — Это академия Растона. Здесь день за днем все и каждый будут пытаться самоутвердиться за твой счет. Они будут приставать, пытаться завладеть, подшучивать. Иногда шутки будут безобидными, иногда жестокими. Иногда они будут оставлять шрамы на теле, иногда — в твоей душе. И стоит тебе однажды проявить слабость, ты навсегда станешь жертвой. Утри слезы, стисни зубы, перетерпи боль и стань сильной. Ты меня поняла?

Тихие крупные слезы скатились по ее щекам. Мужчина смахнул их своими пальцами и запретил девушке плакать.

— Поняла?

Она, закрыв глаза, утвердительно кивнула, а затем протянула, едва слышно:

— Обнимите меня… пожалуйста.

Он должен был отказать. Должен был отправить ее в лазарет и вернуться в зал собраний. Он мог составить себе целый список того, что должен был сделать в тот момент. Вместо этого молча притянул светлую к себе, позволив маленьким ладошкам копошиться на своей груди. Как котенок теребит лапками маму-кошку, чтобы успокоиться, чтобы понять, что он в полной безопасности, Леа теребила пальчиками смокинг темного мага, впервые с момента появления в академии чувствуя себя защищенной. Спокойный и сильный ритм его сердца убаюкивал светлую, возвращая покой душе и ясность мыслям, а едва уловимый запах сосновой смолы напоминал о доме.