Наследный принц - Оксана Зиентек

Ты так забавно нервничаешь… Когда еще увидишь нашего бравого генерала в полном расстройстве? Но ты знаешь, Агата осталась твоей девочкой довольна. Так что, возможно, не все так плохо.

— Твоя Агата — сама еще девочка. Тем более, венды догадываются о ее даре и, возможно, могут знать, как его обмануть.

— Все возможно. Но я привык доверять ее чутью.

Вопреки уверенности брата, Эрик все же сходил на балкон, чтобы послать к надежному человеку маленькую птичку. Ответ не заставил себя ждать. Благо, чтобы отправить маговестника через дворцовый парк, не требовалось быть великим магом.

«Все в порядке», — сообщил принц Эрик, возвращаясь в комнату. — «Принцессе просто не спалось, а нянька всполошила полдворца. Даже маме пришлось вмешаться. Но, к счастью, все уладилось, все спят».

Услышав о том, что королеве Ариане пришлось среди ночи наводить порядок в покоях будущей невестки, Генрих только молча схватился за голову. Однако, на его удивление, Эрик выглядел вполне довольным. «Не переживай ты так. Уверен, мама не успела настолько выйти из себя, чтобы забыть о дипломатических тонкостях. Но и упустить такой повод напомнить этой свите, кто есть кто, тоже было нельзя».

В итоге, ночь перед началом торжеств бессонной оказалась не у невесты, а у жениха. Легкий хмель, которым они с Эриком баловались с молчаливого попустительства строгой невестки, принца не брал. А мятного чая ему, в отличие от княжны, никто не предложил. Так что утро Его Высочеству пришлось начинать с кофе. В этот раз, не по привычке, а по необходимости.

Утром, заметно опустошив запасы кофе в доме Эрика, Генрих привел себя в порядок, влез в мундир и объявил, что готов к выходу.

— Не парадный? — Удивленно спросила принцесса Агата, в полной готовности уже ожидающая мужчин в гостиной. В этом доме вообще принято было вставать по-провинциальному рано.

— Нет, — кронпринц покачал головой, — сегодня достаточно просто генеральского. Парадный понадобится завтра, а сегодня главный актер этого балагана — не я (Слава тебе, Творец!).

Столкнувшись с внимательным, скорее, сочувственным взглядом невестки Генрих мысленно отметил, что пора озадачить академиков, чтобы создали что-то против ментальной магии. Скорее всего, против странной магии Агаты это не поможет. Но хоть обезопасит от остальных. А то непорядок, когда все эмоции кронпринца можно прочесть, как открытую книгу.

— Не злись, — примирительно улыбнулась Агата, только подтверждая мысли Генриха, — я же не специально.

— Я не злюсь, маленькая Гота, — невольно улыбнулся Генрих, оттаивая. — На тебя злиться невозможно.

— И не нервничай! — Наставительно погрозила ему пальчиком младшая принцесса. — Все будет хорошо, вот увидишь. — Если так подумать, у тебя с невестой куда больше общего, чем было у нас с Эриком поначалу.

В ответ Генрих только рассмеялся. Убеждать Агату, что «оба выросли во дворцах» — это не совсем то, что может объединить людей, было бы долго. А времени уже не оставалось. Неугомонный братец, видя, что все готовы, распорядился подавать коней.

Собственно, этот выезд был, скорее, символичным, чем действительно нужным. Основное действо сегодняшнего дня проходило в замковой капелле и считалось камерным. То есть, таким, на которое приглашались не все. Сегодня невесте кронпринца предстояло официально принять веру будущего мужа и его подданных.

По мнению большинства членов королевской семьи, не было ни малейшего смысла проводить по этому поводу пышную церемонию. Достаточно было бы свершившегося факта. Но людям нужен был явный символ. И существовали вещи, которые даже король не мог просто так взять и изменить.

Поэтому, незадолго до назначенного часа из ворот особняка выехал небольшой кортеж. Коляску с принцессой Агатой сопровождали верхом муж и кронпринц. А всех их охраняли, как обычно, королевские гвардейцы. Проехав по двум улицам и показавшись горожанам, кортеж проехал под аркой и въехал в парадные ворота дворца. Отсюда кронпринц со свитой направился в капеллу, где уже собиралась остальная семья. Туда же должна была прийти княжна.

Согласно предварительным договоренностям любецкая княжна появилась, когда все уже были на своих местах. Даже Его Величество. Она вошла в сопровождении двух почтенных дам из ее свиты, посла Велимира и воеводы Богувера. По капелле прошел тихий гул, придворные спешили рассмотреть свою будущую королеву.

Генрих, который и до этого отмечал, что его невеста — хорошенькая, сегодня впервые залюбовался ее красотой. Согласно традиции, на княжне было светлое, белое с небесно-голубым, платье, шитое серебром и мелким речным жемчугом, которым так славились вендские земли. Густые волосы пшеничного цвета пышными волнами спадали из-под княжеского венца. Широкие юбки и рукава плавно колыхались при ходьбе, подчеркивая женственные округлости фигуры.

У большой мраморной чаши, привезенной когда-то из дальних краев, княжну уже ожидал храмовник. Здесь, в присутствии свидетелей из вендской и заксонской знати, княжна Либуше официально отреклась от вендских богов и приняла над собой власть единого Творца. На этом, собственно, церемонию можно было считать законченной.

После церемонии кронпринца допустили к невесте. Свита княжны по-прежнему оставалась при ней. Сейчас, когда княжну больше не защищали боги и духи предков, она, по мнению вендов, еще больше нуждалась в защите от злых сил. До тех пор, пока девушка окончательно не войдет в род мужа, под покровительство его бога и его предков, она оставалась, фактически, беззащитной. И, тем не менее, волхв демонстративно отступил на два шага, позволяя господину Торстену занять его место.

Генрих мысленно усмехнулся при виде этого балета. По его мнению, придворный маг вряд ли мог служить заменой вендскому магу-универсалу. Все-таки, господин Торстен всю жизнь был, прежде всего, ученым-целителем, а не жрецом или специалистом по оберегам. Тут кронпринц скорее положился бы на опыт и знания дядюшки Маргитсена — известного артефактора-металлиста.

Хотя на эту церемонию, в отличие от завтрашней свадьбы, пригласили только избранных, за королевской четой и принцами все равно потянулась довольно большая группа народа. Поскольку сегодняшний праздник считался, в какой-то мере, семейным, завтрак подали не в больном банкетном зале, а утренней приемной. Ее Величество распорядилась не устраивать банкет до обеда. Кофе, травяные и ягодные чаи, пшеничные и ржаные булочки. К ним — сыр и ветчина.

И только когда высказались все именитые гости, молодые получили возможность поговорить спокойно.

— Как вы себя чувствуете? — Поинтересовался Генрих негромко, убедившись, что гости уже достаточно заняты собой. В ответ на тот вопрос княжна