Старина Кох. Почему чахотка занимает наши умы, сердца и легкие - Ольга Олеговна Винокурова

class="empty-line"/>

Одна из самых популярных историй любви, о которой часто судачат в прессе, – это Шопен и Жорж Санд. Они были полными противоположностями: он – хрупкий и даже женственный, она – высокого роста, в мужских костюмах, с трубкой… Он – меланхоличный романтик, она – решительна до напористости. Похоже, именно ей принадлежала идея вывезти Шопена в теплый климат – в Испанию, на Майорку. Из писем Жорж Санд мы узнаём, что Шопен сталкивался с самой настоящей стигматизацией своего заболевания. По предположению Л. Дворецкого[11], в Испании к чахотке относились как к инфекционному, то есть заразному, заболеванию задолго до открытия Р. Кохом возбудителя туберкулеза. Поэтому, когда Шопен с Санд прибыли на Майорку, чтобы поправить его здоровье, они столкнулись со значительными трудностями при поиске жилья. Санд пишет о хозяине усадьбы, где они сперва поселились, а позже были выселены, когда состояние Шопена стало очевидным: «Он обязал нас оплатить побелку и повторную штукатурку всего особняка, назвав это мерами по уничтожению заразы, оставшейся в доме после больного катаром. Тем не менее худо оказалось не без добра: уж до такой степени невтерпеж было нашему хозяину избавиться от всех принадлежностей, коих могла дотрагиваться наша рука, что он согласился продать нам сразу всё сдаваемое нам в аренду старое белье». После этого события многие хозяева стали отказывать им из-за болезненного вида, кашля и кровохарканья композитора, и в конце концов Шопен, Санд и ее дети нашли пристанище в монастыре. Климат оказался таким же недружественным, как и население. Зима на Майорке была ветреной и дождливой. К тому же Шопену досталась келья, с его слов, напоминающая гроб. Состояние его, разумеется, ухудшилось. Решено было уезжать, но и это оказалось не так-то просто сделать. Из-за слухов о болезни Шопена, распространившихся по острову, путешественников отказывались брать на борт, к тому же и вид его говорил сам за себя. Фортепиано Шопена, обладавшее необычайным звуком, так и осталось на Майорке – возникли трудности с таможней, – а сохранилось в целости оно, вероятно, потому, что местные жители опасались к нему прикасаться.

Позже в кельях монастыря в Вальдемоссе был открыт музей, а то фортепиано стало его главным экспонатом. Надо сказать, что даже сейчас, в XXI веке, отношение к вещам больных остается противоречивым. С одной стороны, давно доказано, что туберкулез передается сугубо воздушно-капельным путем (то есть при прямом контакте), а с другой – люди продолжают избавляться от вещей в домах, где когда-то жил больной туберкулезом, и даже бросают свое имущество в больницах, опасаясь его забирать. Многие медицинские работники подкрепляют эти убеждения больных, запрещая делить с больным вещи общего пользования, что негативно сказывается на способности людей признать и принять болезнь.

Конец Шопена был печален: Жорж Санд покинула его, и для смены обстановки он выбрал еще более неудачный климат, чем на Майорке, – уехал концертировать в Лондон. А умирать позднее вернулся в Париж. Биографы давно пытаются разрешить вопрос, что стояло за последней волей композитора похоронить его сердце в Варшаве. Страх быть похороненным заживо? Патриотизм? Понимание, что всё тело перевезти в Варшаву, да и получить разрешение на захоронение будет трудно? Так или иначе, вскрытие действительно было произведено, и сестра Шопена Людвика, последние дни ухаживавшая за ним, законсервировала его сердце и тайно увезла орган в Варшаву. Спустя 30 лет сердце композитора было в качестве реликвии замуровано в колонну собора Святого Креста в Варшаве. Однако причина отдельного захоронения сердца – не единственное, что волнует биографов. Долгое время не утихают споры о том, от туберкулеза умер Шопен или от другого тяжелого заболевания – муковисцидоза. Споры эти бывали настолько жаркими, что неоднократно ставился вопрос об эксгумации сердца для выполнения анализа ДНК. 14 апреля 2014 года небольшая группа исследователей всё же решилась «изучить сердце гения», однако делать выводы пришлось лишь по фотографиям, поскольку министр культуры Польши Богдан Здроевский, который принял участие в осмотре, отказал во вскрытии сосуда с сердцем: «Мы в Польше часто говорим, что Шопен умер от тоски по родине. Дополнительная информация, которая могла бы быть получена о его смерти, не может служить достаточным основанием, чтобы нарушить покой и целость сердца гения».

Огюст Шарпантьё. Портрет Жорж Санд. 1838

И мы с министром совершенно согласны.

Эдвард Григ

(15.06.1843‒04.09.1907)

Есть такое свойство человеческой натуры – равнять гениев с небожителями, а не с живыми людьми. Почему-то эта мысль пришла в голову именно на истории о Григе. В самом деле, мог ли простой человек, а не гений, написать что-нибудь подобное «Пещере горного короля»? Эта музыка идет если не с небес, то из-под земли, из каменистой норвежской земли, в нее вплетается древняя мощь народа, его легенд, его сказок и потусторонней силы. Сам Эдвард Григ на фото – астеничный и, судя по всему, невысокий человек, усатый, с пышной шевелюрой – немного напоминает сказочного персонажа. Представьте теперь, что в студенческие годы, полные изнурительного труда над музыкой, его легкое оказалось разрушено, и всю жизнь композитора сопровождала нехватка воздуха.

Григ прожил долгую и плодотворную жизнь, без сомнения, преодолевая себя, ибо историй про бесконечные поездки на воды и в санатории вы в его биографии не найдете: путешествовал он лишь с целью нести музыку миру и поддерживать свой статус прославленного музыканта гастролями. Вот уж действительно – характер нордический. Но вернемся к началу.

Ему было всего десять, когда он написал свое первое музыкальное произведение – сочинение для фортепиано. Ему было двадцать, когда они с группой друзей организовали Копенгагенское музыкальное общество Euterpe. Обучаясь в Лейпцигской консерватории, он перенес туберкулез, некоторое время находился дома на восстановлении, но затем снова погрузился в водоворот музыки. В 22 года он попробовал себя в качестве дирижера, чтобы представить публике две части своей единственной симфонии. В 24 он предпринял попытку основать первую норвежскую музыкальную академию, а четыре года спустя основал Музыкальное и концертное общество (Музыкальная ассоциация Христиании, ныне Филармония Осло).

Счастливым событием в жизни Грига и в его музыкальной карьере стало знакомство с кузиной Ниной Хагеруп в Копенгагене. Он – начинающий композитор, она – талантливая певица. Но… Многочисленная семья оказывается против близкородственного брака: можно предположить, что опасения были связаны прежде всего с неспособностью произвести на свет здоровых детей. Но любовь есть любовь. А с дочерью Эдварда и Нины случается иная беда – в младенчестве она погибает от менингита (туберкулезного