Как приручить дракона – 5 - Евгений Адгурович Капба

Это Пепеляев!

— Мне пришлось оторвать ему голову прямо в шлеме, она сильно запеклась внутри и совершенно не хотела выниматься, — вздохнул я и сделал пару шагов вперед. — Когда мы ехали из Славутича обратно в Вышемир, головы выкатились из мешка и запрыгали по десантному отсеку броневика! Дурацкое зрелище, и точно — не для слабонервных.

— Сука! — пиромант каким-то чудом успел сформировать в ладони огненный шар величиной с арбуз и швырнул его мне в лицо.

В мое, человеческой лицо. В лицо нулевки! Я почувствовал нечто похожее, как если бы на меня подули горячим воздухом из фена. Файербол просто обогнул мою голову и врезался в стену, добавляя ещё огня в полыхающий вовсю пожар. А я уже был тут — близко от пироманта, и двинул ему в солнечное сплетение, и ухватил его, и бросил — через плечо, прямо в окно, со звоном стекла и глухим звуком падения тела на землю. Дефенестрация номер два!

— Теперь у тебя два варианта, — моё лицо снова стало покрываться чешуей. — Остаться тут один на один со мной, посреди горящего здания, когда я готов к твоим атакам и не пропущу ещё один дурацкий бидон… Ыть!

Мне в спину прилетел диван! Понял, гад, или почуял при помощи магии, что в чешуйчатом состоянии волшба на меня действует! И воспользовался! Но тут молодой телекинетик-Пац явно переборщил, наверное, с перепугу: диван врезал в мою поясницу с такой силой, что сбил с ног и бросил прямо на него, на этого мага! Больно было зверски, но шанса я не упустил: сграбастал мага за ногу, дернул, повалил и мы, сплетясь, как пара змей, обнявшись крепче двух друзей… К черту Лермонтова! Мы прокатились по полу, и я все это время лупил его кулаками по чем попало. Телекинетик оказался хилый — не чета боевым магам. Швыряться диваном — дело серьезное, но в партере он ничего из себя не представлял. Я отлупил его и скрутил его, и поволок на крышу, потому как все пути к отступлению были отрезаны огнем.

Дымило нещадно, воняло горящим пластиком, я тащил по чердачному отсеку телекинетика, он бился головой о стропила и балки и страдал. А я думал о том, что во флигеле сгорят мои ботинки, очень хорошие, военные. Благо — не от парадного костюма. Какая досада!

Для того, чтобы выбраться на крышу мне понадобилось вышибить деревянную решётку декоративного окошечка и выволочь за собой телекинетика.

— Ловите его! — крикнул я и, размахнувшись, швырнул последнего Олельковича вниз.

Что характерно, никто его не ловил — как обычно, коллективная ответственность не сработала. Парень рухнул со страшным хрустом прямо в клумбу с первоцветами, я надеялся — не убился, всё-таки тут два этажа с небольшим, а не двадцать!

— Дуэль закончена! — заорал Солтан. — Победил Георгий Пепеляев-Горинович. Тушите, тушите скорее флигель!

И в следующую секунду я понял, что подразумевает под собой библейские выражение «разверзлись хляби небесные» на собственной шкуре. Потому что Яся — это не про коллективную ответственность. Яся — это про эмоции и личную заинтересованность.

Глава 9

Доместикация

Водителя звали Дитрих Каценкрацен, и на приборной панели его автобуса была закреплена настоящая боевая секира. Я помнил его, а он — меня.

— А красавица твоя где? — уточнил этот седобородый кхазад.

Он полжизни гонял рейсом Мозырь-Гомель с остановкой в Вышемире и знал, наверное, всех пассажиров. По крайней мере — в лицо.

— В Мозыре осталась, — вздохнул я. — Но ничего — в июне поженимся, и уже вместе будем.

— Смотри мне! — погрозил он пальцем. — Не будь идиотом, за такую фройляйн держаться надо!

— Держусь, держусь! — улыбка сама собой поселилась на моем лице. — Всего доброго!

— Ауф видерзеен! — покивал Дитрих Каценкрацен, и помахал рукой.

Автобус, шелестя покрышками по раздолбанному асфальту, отчалил от перрона и двинулся по Вокзальной улице по направлению к трассе.

Сделав несколько шагов вдоль широких окон автовокзала, я замедлил темп и на секунду замер, наслаждаясь свежим весенний ветром. Вышемир в апреле был особенно хорош: молоденькая зелёная травка уже подрастала на газонах и клумбах, в лужах на асфальте отражались кудрявые облака, небо было очень голубое, а народ вокруг — веселый.

На парковке, у самого здания автовокзала стояла большая жёлтая бочка с надписью «PIVO». Толстая кхазадка в переднике доверху наполняла стеклянные бокалы, стараясь не потревожить пенную шапку, передавала их алчущим и жаждущим прямо в руки. Мужики в очереди — в расстегнутых куртках и пальто, без шапок, весело гомонили, и не понять было — кто из них орк, кто гном, а кто — самый обычный человек-полешук. Через дорогу гоблины-коммунальщики в оранжевых жилетах подгоняли огромный оранжевый же мусоровоз к контейнерной площадке, радостно матерились и обсуждали свои гоблинские темы: про вторчермет, навар, бырло и всякую жижу.

Недалеко от бочки с пивом две девочки младшего школьного возраста играли в классики:

— Три-пятнадцать-десять-двадцать! — кричали они, с размаху прыгая в лужу, которой завершались нарисованные мелом на асфальте клетки. И брызги летели во все стороны, отражая солнечный свет.

— Господи, благослови земщину! — выдохнул я, глядя в небеса. — Я дома!

* * *

Едва я вошёл в квартиру и швырнул саквояж и рюкзак в угол, как затрезвонил телефон.

— Хуеморген, Георгий Серафимович! — раздался голос Ингриды Клаусовны. — Что-то я не могла до вас все каникулы дозвониться… Нет, я понимаю — у вас за свой счет, но…

— И вам доброго утра, — фальшиво обрадовался я. — А я с коллегой из Мозырского колледжа занимался гидрологическими исследованиями рек Полесья, там связь плохо ловит…

— Да что вы говорите? И как, успешно? — заинтересовалась директриса.

— Успешно. Образцы для исследований взяли: беззубок всяких, пробы воды… Но вы ведь не о моем отпуске поговорить хотите?

— Именно так, Георгий Серафимович! У нас тут накладка вышла — некому детей на мероприятие отвести… — ее тон источал вересковый мед, не меньше.

— Какое мероприятие? — удивился я.

Апрель месяц, ни Международного женского дня, ни Дня победы, никаких местных аналогов! Куда потребовалось детей переть-то? Отрывать от учебного процесса? Бесят! А если не во время учебного процесса — то это уже какая-то пытка апельсинами получается: сначала уроки отсиди, потом — мероприятие. Наверняка очередная скучная муть…

— Обеспечить массовость рекомендовали из губернского просвещения, понимаете?