Стихотворения. Проза - Мацуо Басё

Басё

Посетив могилу на третий день Девятого месяца:

Видишь ли ты?В день седьмой531 над твоею могилойТрехдневный месяц…

<1693>

ПОВЕСТВОВАНИЕ О ТОДЗЮНЕ

Старый Тодзюн532 принадлежал к роду Эноки,533 его дед был деревенским врачом из Катата провинции Оми, звали его Такэ.534 Фамилия Эноки, очевидно, перешла к нему от матери Синси.535 В нынешнем году, на свою семьдесят вторую осень, он, удрученный болезнью, любовался луной, уже не поднимаясь с ложа, однако его по-прежнему волновали цветы и птицы, по-прежнему трогала сверкающая на траве роса,536 дух его оставался чист и невозмутим даже тогда, когда приблизился его последний срок.

В конце концов, оставив на память своим близким строфу о Сарасина,537 он сокрылся в тени Сокровенного учения о Большой колеснице.538 В молодости Тодзюн овладел искусством врачевания, и это стало его основным занятием в жизни, он получал жалование от некоего князя из рода Хонда и жил, не зная лишений, выпадающих на долю тех, у кого в котелке для варки риса плещется рыба, а в кастрюлях собирается пыль.539

Однако не по душе ему было идти по дорогам этого мира, он отказался от суетных почестей, вырезал дорожный посох и отстранился от дел. Ему тогда было чуть более пятидесяти. Поменял он свое городское жилище на горную хижину и жил как душе угодно, не выпуская из рук кисти и не поднимаясь из-за стола. Так продолжалось более десяти лет, и написанного им достанет, чтобы нагрузить хорошую повозку. Возле озера Бива появился он на свет, на Восточной равнине встретил свой последний день. Таков и должен быть великий отшельник, средь городской суеты живущий.540

Закатилась луна,Нам на память оставив столО четырех углах.

<1693>

НАДПИСЬ НА СТОЛЕ

В часы досуга кладу на него локти и, отрешась от всего, учусь «медленно дышать».541 В часы покоя разворачиваю свитки в надежде проникнуть в думы мудрецов и уловить дух даровитости. В часы покоя беру кисть и вступаю в сокровенные пределы Вана и Су.542 Этот превосходной работы стол один для трех нужд годится. Высота его восемь сунов,543 площадь поверхности — два сяку,544 на ножках вырезаны триграммы Неба и Земли,545 на них глядя, беру пример с затаившегося дракона и кобылицы.546 Раздельно ли брать? Или в двуединстве…

<до 1693>

НАДПИСЬ К КАРТИНЕ С ИЗОБРАЖЕНИЕМ ТРЕХ МУДРЕЦОВ547

Тот, кто, сосредоточив мысли на возвышенном, следует за четырьмя временами года, воистину неисчерпаем, словно песок на морском берегу. Тот, кто, чувства в слова претворяя, проникается любовью к сущему, является корифеем поэзии. И вот, творения корифеев эпохи Буммэй,548 когда поэтическое искусство достигло расцвета, стали образцом для нынешних поколений, но к истине, ими обретенной, нынешним людям мудрено подобраться. Однако веяния в изящном искусстве меняются вослед за самой Поднебесной, и почитания достойно лишь то, что не иссякает. И вот, отыскав три прижизненных изображения Соги, Сокана и Моритакэ, я попросил Керику, на этом поприще славного, утрудить свою кисть, сам же сочинил весьма неумелое стихотворение, для того только, чтобы пожелать вечного процветания этому славному искусству.

Луну и цветыВозлюбивший — кто как не онИстины обладатель?

<после 1692 года>

СЛОВО О ПРОЩАНИИ С ТОДЗАНОМ

Тодзан549 в поисках средств к существованию приехал в Эдо и пробыл здесь три месяца. Все это время я будил его, если он слишком долго спал по утрам, он же расталкивал меня, если меня вдруг начинало клонить ко сну по вечерам, мы понимали друг друга с полуслова, будто всю жизнь прожили вместе. Но вот пришла пора ему возвращаться на родину, а я вышел его проводить, с трудом переставляя ноги и опираясь на посох, однако приметы уходящей осени поразили нас такой печалью…

Равнина Мусаси,Ничего, что могло бы задетьЗа шляпу твою.

<не датируется>

ПОХВАЛА ОБЛОМКУ ПЕСТА

Эта вещица, которую называют обломком песта, удостоилась чести быть отмеченной вниманием самых высоких особ, она принадлежит к редкостным диковинам страны Фусан.550 В каких горах выросло дерево? Где, в какой бедной хижине из него вырезали валек, о котором напоминанием ты служишь теперь? В давние времена был ты деревянным молотком-колотушкой.551 Возможно, когда-нибудь тебя назовут подставкой для цветов, или благородные люди изволят переименовать тебя в висячую вазу… И с людьми совершенно так же. Когда ты высоко, не должно тебе чваниться, когда ты низко, не должно тебе обижаться. Ведь и мир наш ничем не отличается от этого молотка.

Молоток-колотушкаЧем ты в древности был —Камелией иль сливой?

<не датируется>

1

Более подробно см. Ёсано Акико. Спутанные волосы / Пер. с японского Елены Дьяконовой. — М.: Эксмо, 2007.

2

Мещеряков А.Н. Мещеряков ©Япония. ru. — СПб.: Гиперион, 2001. С. 262–263.

3

Подробнее об этом (и многом другом) см. Мещеряков А.Н. Древняя Япония: культура и текст. — СПб.: Гиперион, 2006. С. 65–150.

4

Подробнее об этом см., например, Горегляд В.Н. Японская литература VIII–XVI вв.: Начало и развитие традиций. — СПб.: Петербургское востоковедение, 2001. С. 341–350.

5

См. предисловие к Мацуо Басё. Избранная проза / Пер. с яп., предисл. и коммент. Т.Л. Соколовой-Делюсиной. — СПб.: Гиперион, 2000. — 288 с.

6

«Отправляясь за тысячу ри…» — японские комментаторы полагают, что эта фраза основана на буддийском гимне (гатхе) преподобного Энкэя, включенном в антологию «Кокофугэцусю» («Собрание рек, озер, ветра и луны»), составленную Рин Содзи (1498–1581), известным ученым эпохи Муромати: «В путь пускаясь, с собой не бери еды, смейся и пой, входи в Деревню, которой нигде нет под луной третьей ночной стражи». Третья ночная стража — с 11 до 1 часа ночи.

Деревня, Которой Нет Нигде (Мука, или Мукау-но сато) — образ из «Чжуан-цзы», глава «Беззаботное скитание»: «…посади его в Деревне, Которой Нет Нигде, водрузи в Пустыне Беспредельного Простора…» (здесь и далее, за исключением особо отмеченных случаев, цит. по изданию: Чжуан-цзы, Ле-цзы. / Пер. В. В. Малявина. М., 1995. С. 63), идеальный мир, где нет никаких вещей, где природа пребывает в своем первозданном состоянии, мир пустоты и недеяния.

Кроме того, в данном отрывке прослеживается явное влияние другого эпизода из «Чжуан-цзы» (глава «Беззаботное скитание»): «Те, кто уезжают на сто ли от дома, берут с собой еды, сколько могут унести. А кто отправляется за тысячу ли, берет еды на три месяца» [Чжуан-цзы… С. 60].

…тысячу ри… — китайское ли, или японское ри — единица длины, равная 3927 м.

7

Эра Дзеке — 1684–1688 гг. по японскому летоисчислению.

8

Когда проходили через заставу… — имеется в виду застава Хаконэ (соврем, префектура Канагава).

9

Тири — речь идет об ученике Басё, жителе деревни Такэути уезда Кацугэ, провинции Ямато. Известно, что фамилия его была Наэмура и что скончался он в 1716 году.

10

Фукагава — местность неподалеку от Эдо (соврем. Токио), Басё поселился зимой 1680 года в хижине, подаренной ему его учеником, Сугияма Сампу (1647–1732). Около хижины посадили банановую пальму и стали называть ее Банановой хижиной (Басё-ан).

11

«Что станется с этим кустиком хаги…» — ср. со стихотворением из знаменитого романа «Гэндзи-моногатари» (начало XI в., автор Мурасаки Сикибу): «Ветер капли росы разметал по Дворцовой равнине. Шуму его // Внимаю, а думы в тревоге Стремятся к кустику хаги» (здесь и далее цит. по: Мурасаки Сикибу. Повесть о Гэндзи / Пер. Т. Соколовой-Делюсиной. М.: Наука, 1991–1993. Т. 1. С. 11). В этом стихотворении «кустик хаги» символизирует маленького Гэндзи, который незадолго до этого остался сиротой, у него умерла мать.

12

«Крик обезьян вас печалил…» — о печальных криках обезьян писали многие китайские поэты, в том числе Ду Фу (712–770), у которого есть такие строки: «Слышу крики обезьяньей стаи, // Третий крик — я слезы проливаю» («Восемь стансов об осени»). Стихотворение Ду Фу, в свою очередь, основано на следующем отрывке из старинной китайской «Книги о реках» («Шуйцзин»): «Длинно ущелье Уся. // Кричат обезьяны. // И при третьем их крике слезы // Уже льются мне на одежду». Цит. по: Ду Фу. Стихотворения / Пер. А. Гитовича. М.; Л.: Гослитиздат, 1962. С. 186.