Артистка, блин! - Екатерина Вильмонт

— С ума сойти… Но ты все же возьми себя в руки.

— Я возьму… Это просто вам я могу все сказать.

— Ладно, пора на площадку. Беги!

— А вы Стаса тоже на правёж будете вызывать?

— На правёж? Надо же! — рассмеялся Шилевич. — Нет, со Стасом это не пройдет. Все, беги!

Стаса отпустили со съемок в шесть, а Варе пришлось еще задержаться.

— Варежка, мне нужно смотаться по одному делу, а к девяти я за тобой заеду, идет?

— Идет!

— Ты молодчина, здорово играла…

— Тебе правда понравилось?

— Я никогда не вру в таких вещах. Лучше просто промолчу. Я люблю тебя.

— И я!

— У тебя хватит сил поехать к моим?

— Думаю, да… Я постараюсь.

— Она мне понравилась, Илюша! — сказала Марина Георгиевна.

— Да ничего вроде…

— Ты не заметил, как у нее глаза блестели, когда я рассказывала про маленького Стаську? Ей не было скучно. А как он с ней нежен…

— Да он со всеми своими девками был нежен!

— Тут по‑другому…

— Ну, это ваши женские тонкости, я в них не разбираюсь. Настораживает, что она живет в другой стране, что там у нее сынишка… Она же будет туда рваться, а Стасу это будет больно. К тому же он хочет своего ребенка… А ей карьеру строить надо, не до младенцев…

— Ничего, успеет еще, ей только двадцать девять. Года через четыре уже сможет себе позволить…

— Ишь чего захотела! Разве продержатся они четыре года?

— Ну, если не продержатся, так и говорить не о чем! А если бы сейчас она родила, а через год они бы разбежались?

— Тоже верно! Одно хорошо, свадьбу устраивать не будут. А то в четвертый раз это было бы просто смешно!

У Стаса по плану было три съемочных дня. Он отработал их без сучка и задоринки. И улетел в Крым на съемки другого фильма.

— Стас, как я без тебя буду?

— Отоспишься! — засмеялся он. — Ты мать в известность поставила?

— Нет пока… Мне кажется, лучше мы с тобой вместе приедем к ним.

— Так сказать, явочным порядком? — засмеялся Стас. — Вот не думал, что ты трусиха…

— Понимаешь, маме можно было бы сказать, а вот Никита… Когда он тебя увидит, ты ему понравишься, я знаю, а заранее он настроится против тебя…

— Может, ты и права. А у тебя там, наверное, кто‑то был?

— Ну так ведь в прошлом уже!

— Все равно я его ненавижу!

— Да, кстати, а что там было с Верой?

Стас расхохотался.

— Я тебя обожаю! Значит, думаешь, я понравлюсь Никите?

— А разве ты можешь не нравиться?

— Еще как!

— Стас, я вот что еще хотела сказать… У меня есть в Москве однокомнатная квартира, она, правда, пока сдана, но в принципе ее можно было бы продать…

— Зачем?

— Ну, ты же собираешься покупать квартиру, я внесла бы свою лепту…

— Забудь!

— Почему?

— Потому что это квартира для твоего сына! А я уж как‑нибудь справлюсь сам. И вообще, жить мы будем на мои деньги, а твои трать на сына, на маму, на себя… То есть я, конечно, тоже буду в этом участвовать…

— Нет, Стас, я так не согласна! Это нечестно! Я, конечно, пока еще немного получаю, но все равно!

— А может, пока тут поживем, спешить с новой квартирой не будем? А подзаработаем и купим домик за городом? Может, еще потерпим?

— Господи, Стас! Конечно, потерпим! Да и что терпеть‑то? Здесь хорошо… Мне вообще никогда в жизни так хорошо не было…

— Слушай, а ты машину водишь?

— Я классно вожу машину!

— Так уж и классно? — ласково улыбнулся он.

— Пустишь за руль, покажу!

— Ладно, как‑нибудь устроим показательные выступления! А хочешь, я тебе ключи от машины оставлю?

— Да нет, когда мне ездить?

— И вот еще что я хотел бы обсудить… Нехорошо, наверное, что мы распишемся, не пригласив на это мероприятие твою маму, а? Некрасиво как‑то?

— Но мы же свадьбу устраивать не будем!

— Понимаешь, совсем ничего не устраивать не выйдет! Но мы устроим, как в старых романах, свадебный завтрак. Позовем только моих, Шилевичей, ну и, наверное, твою маму с сыном.

— Свадебный завтрак… Это здорово! Мне нравится! Но мама не приедет в любом случае!

— Почему? Из‑за меня?

— Нет, из‑за моей сестры.

— У тебя есть сестра, я не знал…

Варя все ему рассказала.

— Она, похоже, круглая дура, твоя сестра… Но все‑таки… Может, теперь, когда ты выйдешь за знаменитого артиста, она успокоится?

— А мне как‑то уже все равно.

— Ладно, там видно будет. Но на наш завтрак мы ее приглашать не станем?

— Да ни за что!

— И еще мне знаешь чего ужасно хочется?

— Чего?

— Чтобы на тебе была шляпка…

— Какая шляпка? — удивилась Варя.

— Такая маленькая шляпка, знаешь, как в заграничном старом кино, некоторые дамы на свадьбу вместо фаты надевают шляпку… Я дурак, да?

— Дурак, но такой любимый, что я поищу для тебя шляпку. Но тогда я надену костюм.

— Вот‑вот! Именно костюм! Значит, ты согласна на шляпку?

— Конечно!

— Тогда погоди минутку!

Стас встал на табуретку и снял с антресолей большую круглую коробку.

— Стас, это что, неужели шляпка? — расхохоталась Варя.

— Ага, я ее увидал в одном бутике, сразу представил тебя в ней и купил… Примерь!

— А костюм ты тоже купил?

— Нет, я еще твоих мерок не знаю…

Шляпка оказалась очаровательная, из шелка цвета топленого молока, с такими же кружевами.

— Какая красотища! Прелесть!

— Ну надень же!

Варя покрутилась перед зеркалом, прилаживая так и эдак изящное творение современных модисток.

— О! Как тебе идет! — Стас сжал ее в объятиях так, что у нее кости захрустели.

— Пусти, а то не доживу до свадьбы!

— Доживешь, куда ты денешься! Знаешь, я еще хочу сказать… Тут, в этой квартире, до тебя вообще никого не было…

— В каком смысле?

— Во всех! Я домой девок не вожу, это у меня принцип. И вообще, дом — это крепость… Это только наше с тобой…

— А гости? Друзья к тебе не ходят?

— Ну, у меня друзей не много… И я предпочитаю встречаться с ними где‑нибудь в кафе…

— То есть это нора, куда ты просто заползаешь?

— В общем, да. Это мое личное пространство, и, кроме тебя, тут нечего делать другим.

— А твоя мама? Отец?

— Ну, мама здесь была… Но в целом… Кстати, у тебя тоже должно быть твое личное пространство. Вторая комната твоя.

— А спать мы как будем, каждый на своем личном пространстве?

— Наверное, такое тоже возможно, но пока что даже не мечтай. И потом, ты вполне вписываешься в мое личное пространство…

— Я должна гордиться? — улыбнулась Варя, а у самой сердце сжалось. Какой он одинокий!