Братья и сестры в Реестре (СИ) - Скрипченко Юрий Вячеславович "Юс Крипус"

— Ты тоже.

— Что я тоже?

— Чихаешь и кашляешь.

— Да не, ерунда, простуда.

— Скажи честно, Вить, ты контактировал с Резким?

— Что? Хочешь сказать, я тоже мог заразиться? Да нет, чушь. Кхе-кхе. Я ему, конечно, руку жал. Когда после работы прощались. Но потом дома тут же прожарился в боксе самоконтроля. Да ты сам с ним ручкался. Не заболел же...

— Вить.

— А? А-а-апчхи. Что?

— Или к врачу. И Вертиглазу скажи, чтобы шёл. Может, ещё не поздно.

И повесил трубку.

Посмотрел на руку. Она сообщила, что абсолютно здорова — и плевать на сомнительные рукопожатия в прошлом. Прислушался к внутренним ощущениям. Горло доложило: я в полном порядке — глотать не переглотать. Нос отрапортовал — никаких заложенностей, босс. Бронхи и лёгкие хором отчитались — мы чисты перед тобой, хозяин.

Мне не страшно, удивился Олег. Я не боюсь того, что мог заразиться смертельно опасной дрянью, и что болезнь, вполне возможно, уже собирается внутри меня с силами. Готовится идти на прорыв. Почему?

И почему почти не жалко коллег? Теперь уже бывших (почему-то появилось именно такое ощущение), но всё же. Столько лет знакомы. Бывшие однокурсники опять же. И при этом Олегу пофиг. Как будто они — персонажи сна, который ещё озаряет сознание, но уже готов стереться из памяти.

Почему так? Что со мной происходит?

Колёса продолжают перестук. Вагон бежит-качается. Олег сидит в полудрёме, слушает что-то вычурное. Поначалу Элиса мурчащим голосом шептала ему в наушники: «Милый, я подобрала по твоему настроению чудесную коллекцию. Послушай», и включала то шансон, то Стаса Михайлова, то новомодную и гиперпопулярную среди девочек группу «Доди-боди-дудль». Но Олег на контакт не шёл, провалившись в какие-то свои мысли — даже не возмущался, негодник. Элиса обиделась и занялась своими делами.

Олег не реагировал на Элисины подколки не просто от мелкой мстительности или трамвайного хамства.

Его одолели новые раздумья, созвучные долгой поездке — то есть длинные и глобальные. И размышлял он о будущем — не своём, а вообще. Поразительно, как столь мелкая пакость смогла изменила весь мир, какую важную роль сыграл всего лишь дико вирулентный и мутагенный вирус! Даже не жизнь, а некое квази, биоробот по сути. Тупой молекулярный конструкт, шутя, одолел целую популяцию. И не какую-нибудь, а доминирующую на планете!

Мир встал на попа. Социальный уклад, политическая обстановка, даже города преобразились до неузнаваемости. Олег вспомнил изолированные небоскрёбы, опоясанные многоярусными лентами дорог. Увенчанные Верхними городами — рассадниками элиты и чванства. Попытался представить, как выглядят города-футляры снаружи, и на что похожи брошенные в процессе инкапсуляции кварталы, и не смог. Зато Олег задумался, как прихотливый разум инженеров и строителей поступил бы с Москвой-2049, например. Неужто закрыли куполом две тысячи пятьсот шестьдесят один квадратный километр? Да нет. На это никаких ресурсов не хватит. А как бы поступил он сам? Подземные хорды у Москвы уже есть — разветвлённая сеть метро. Наверное, изолировал бы ключевые кварталы, близкие к выходам со станций метро, серией куполов. Вот и готовый многополис, вспомнил он слово из будущего.

Которое ему приснилось.

Голова упала на грудь. От резкого движения Олег проснулся и покосился направо. Его сосед, старик с отвратительной бородавкой на верхней губе, словно окружённый кислым облаком старческого амбре37, гонял на антикварном кнопочном телефоне древнюю «Змейку». Он горячечно бормотал:

— Врррёшь! От Конторы не уйдёшь!..

Однако вертлявая змеища, которая отожралась уже до неприличной, много раз изогнутой по экрану длины, всё-таки извернулась и самоубилась об стену. Дед беззлобно выматерился и подмигнул Олегу:

— Не знаю, как вы, молодой человек, но сегодня я намерен отлично повеселиться. Я бы даже сказал — оттопыриться. Чего и вам желаю.

Олег насколько мог отодвинулся от неприятного старика. Тот вызывал чувство смутной угрозы. Элиса, которая разглядела странного попутчика в глазок фронтальной камеры и услышала в микрофон, тоже встревожилась. Гражданин в цифровом мире не значился. Вообще. Все пассажиры поезда были как на ладони. Жители городов и деревень по пути следования — тоже. «Агент Э» видела, как они мерцают и говорят, смеются и любят, болеют и движутся — и всё благодаря мириадам цифровых устройств, которые окружают любого человека. А этот конкретный был пустым местом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С Олегом она своими опасениями не поделилась — не поймёт.

Поезд, меж тем, подъезжал к резной табакерке Казанского вокзала.

И вот стою один, и тень

Дрожит в напрасной пустоте,

И мысли капают в дыру

Моих чертогов.

И думается мне, сказал

Тот, кто последним идеал

Прину́дил послужить перу,

Излишне много.

Замахнулся на Вильяма,

На Шекспира, но вот драма:

Оступился я и в яму

Низко пал.

Элиса творит

Москва-2025, 21 мая

Несмотря на торопившую его Элису, а может и назло ей, Олег отправился не сразу в метро, а вышел за ворота вокзала — размять задубевшие за семь часов сидения члены и проникнуться встречей со столицей.

Сияло солнышко, струился милый как щенок слепой дождик — под таким и мокнуть приятно! Пронзительно пахло юной зеленью. Деревья соседнего скверика были похожи на стоп-кадры изумрудных салютов. Ветерок играл тенями на аккуратных побеленных стволах. Олег приветливо помахал стайке китайских туристов. Они уставились на сочную радугу и лопотали восхищённое. Каспер отметил неожиданно рослую китаянку с красивыми длинными ногами — а он считал истоком женской красоты именно ноги — и послал ей воздушный поцелуй. Девушка зарделась внутри щит-маски непривычного фасона.

Элиса посмотрела в глазок камеры и тоже прониклась видом: празднично поблёскивали умытые довольные дома и даже несуразный «памятник создателям железных дорог» выглядел молодцевато и задорно, как тусовка поддатых скоморохов.

Элиса не удержалась: щёлкнула затвором телефонной камеры, а потом нацепила на эфемерную голову призрачный берет, взяла в несуществующую руку воображаемую кисть, окунула её в иллюзорный кружок прозрачной палитры и стремительным пропеллером — мириадом сочных мазков — превратила заурядное фото в шедевр импрессионизма, причем такой, что Камиль Писсарро позавидует.

Блямкнул телефон. Олег разблокировал трубку и во входящих обнаружил потрясающую по красоте картину с подписью: «С любовью от Элисы, котик». Софт у «агента Э», конечно, потрясающий. Наверное, специальная нейросеть. Не разумная, конечно.

Хоть и злой был Олег на стерву, но тёплая волна по телу прокатилась — предсказуемы самцы нелепого, но везучего вида homo sapiens.

Интересно, хотелось бы ему встретиться с «агентом Э» вживую?

***

Глава 5. Сбрасывая хвост

Встреча с резидентами

Кирпично-мраморная, некрасиво основательная, советской отливки, станция метро «Тёплый стан» встретила Олега несмотря на «предчаспик» почти пустой.

Он осмотрелся.

Мимикрируя под растерянных «понаехалов», на перроне изучали бумажную карту метрополитена двое. Невысокий и бородатый толстяк в свободных как сутана одеждах, серо-чёрных, хлопковых, и невыразимо ушастый рослый дрищ с хитрым лицом семитского типа. Он был преимущественно в чёрном: в коротких (так что видно разноцветные носки) штанах и тесном тренчкоте, одетом на футболку. Зато в белых аляповатых кроссовках. Оба при беспроводном наушнике в одном ухе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Вот кто их такими нелепыми придумывает?» — изумился в мироздание Олег.

Элиса послала в гарнитуры приветственный сигнал, и оба вскинулись на Олега. Тот подошёл.

— Опаздываешь, — молвил ушастый. — На минуту сорок пять секунд.

Элиса недовольно маякнула ему в ухо, мол, берега-то не теряй. Личико ушастого сделалось подобострастным.