Повседневная жизнь американской семьи - Ада Баскина

Любую машину надо застраховать, сумму эту нельзя не учитывать. Однако страхование автомобиля еще терпимо по сравнению со страхованием здоровья — своего и своей семьи. В любом разговоре с работодателем о предполагаемом контракте кандидат прежде всего поинтересуется, входит ли в условие договора плата за страховку.

Университетская система в этом смысле очень гуманна: организация оплачивает ваше лечение. Если речь идет о больших и богатых компаниях (например, частном университете), то они берут на себя медицинские расходы — и на вас, и на вашего супруга, и на ваших детей. Но это если вам повезет с компанией. Если же вы специалист начинающий, ничем еще себя не проявили, вряд ли вам предложат такие выгодные условия. Страховые расходы или хотя бы их часть вам придется взять на себя.

Оплата бытовых услуг — электричества, газа, горячей воды, вывоза мусора, уборки территории вокруг дома... покупка одежды... походы в рестораны, пусть и недорогие... расходы на отдых... Все-все учтут, посчитают влюбленные. И только после этого зададут друг другу главный вопрос: можем ли мы себе позволить образовать новую семью? Еще раз подчеркну: помощь родителей не только не учитывается — она вообще не предполагается. Ни в каком виде. Ну, может быть позже, когда они уже после свадьбы надумают купить собственный дом — может, тогда и попросят денег. Но, конечно, в долг. Только с полной (а возможно, и процентной) отдачей.

И вот, сидя в обнимку и складывая все расходы, которые им предстоят после свадьбы, бой — и герлфренды чаще всего приходят к печальному выводу: это замечательное событие пока придется отложить. Это одна из причин поздних браков. Есть и другие.

Самая примечательная черта в картине предбрачной жизни Америки — это ее великовозрастные невесты. Относится это преимущественно к образованным девушкам. Я сужу по студенткам, аспиранткам и молодым сотрудницам разных университетов: частный ли это Северо-Западный в Чикаго, государственный ли Мичиганский (рядом с Детройтом), маленький ли католический Виланова около Филадельфии...

С аспиранткой университета Олд Доминиан (штат Вирджиния) Мэри Пирсон мы провели много вечеров за длинными и не по-американски задушевными беседами. Человек она лучезарный, улыбка — не от вежливости, а от радостного восприятия мира — не сходит с лица. Она всегда в хорошем настроении, всегда откровенна и готова к самым открытым разговорам — о себе, своей жизни, своих планах.

У Мэри замечательный бойфренд Марк, он учится в медицинском колледже, в другом городе. От него до Норфолка 200 миль, три с половиной часа на машине. Тем не менее он приезжает к Мэри регулярно, каждую пятницу. Проводит здесь двое суток и в воскресенье возвращается обратно.

Когда они прощаются, видно, как им трудно дается это расставание еще на неделю.

— Ну, теперь до свадьбы уж немного осталось, — утешаю я Мэри, когда мы остаемся вдвоем. — Сколько Марку до окончания?

— Два года, — отвечает. — Но это ничего не значит. Мне еще рано выходить замуж.

— Сколько же тебе лет, Мэри?

— Двадцать семь. Как минимум три года надо подождать.

— Зачем же так долго ждать?

— Ну, во-первых, мне надо закончить аспирантуру, защититься, получить PHD (ученая степень). На это положим года полтора. А во-вторых, много сил уйдет на поиск работы: филолог ведь не самая дефицитная профессия. В-третьих, не могу же я выйти замуж в первый год работы, когда надо себя зарекомендовать с лучшей стороны.

— А почему это нельзя сделать будучи замужем?

— Нет, это невозможно. Ведь конкуренция очень велика. Чтобы сделать карьеру, надо бросить на нее все силы, массу времени. На работе надо полностью сосредоточиться. И потом — пойдут ведь дети...

— Дети, положим, могут образоваться и раньше, — говорю я, вспоминая их с Марком бледные лица и запавшие счастливые глаза по утрам.

— О, вот этого я боюсь больше всего. Аборт я делать не хочу, это против моих убеждений. Тогда придется готовить свадьбу.

— Послушай, Мэри, — я несколько удивлена такой рациональностью ее матримониальных планов. — Но, мне кажется, ты любишь Марка?

— Очень люблю. Мы постараемся найти работу поближе друг к другу, чтобы не тратить столько времени на езду.

— Но так ведь можно прожить всю жизнь...

— Нет, после 30 уже нельзя: позже трудно рожать, да и на здоровье ребенка это может плохо отразиться.

Добавлю к этому, что таких разговоров с разными людьми я вела много. И почти все они были похожи. Образованные девушки не только не рвутся замуж, наоборот — всячески оттягивают день свадьбы. Американка стремится сделать карьеру наравне с мужчиной, поскольку хочет быть от него независимой — и материально, и психологически. Иногда эта потребность в независимости приобретает совсем неожиданные черты.

На кафедре женских исследований в Мичиганском университете я вела семинар и предложила студенткам дискуссию на тему «Что такое семейное счастье?» К моему удивлению, девочки, так охотно включавшиеся в любой диспут, на этот раз вели себя весьма пассивно. «Сейчас об этом рано говорить, — сказала одна из них. — Не знаю, когда еще я выйду замуж. И выйду ли вообще». Ее поддержали еще несколько человек. Я про себя усмехнулась: им было по 18-20 лет, и я решила, что это издержки возраста. Но вот подняла руку самая взрослая и самая умная девочка, я давно выделила ее из всех за определенность взглядов и склонность к аналитическому мышлению.

— А я хотела бы выйти замуж, — начала она. — Только мне кажется, ваш вопрос поставлен некорректно. Счастье — вообще не та категория, о которой можно говорить в применении к семейной жизни.

Я, признаться, опешила. Ну, «не хочу выходить замуж» — ладно уж, куда ни шло. По крайней мере, понятно. Но — хочу и знаю, что счастливой семьи не бывает?

— А почему ты отвергаешь возможность счастья в семейной жизни? — попыталась я разобраться.

— Я не отвергаю. Я просто не считаю правильным оценивать брак по этому критерию — счастливый, несчастливый. Это не имеет никакого значения.

— А что имеет?

— Равенство. Вот если в семье оба равны, если никто не подчиняет себе другого, если оба уважают интересы друг друга — вот это и есть гармоничная семья.

— Но ведь счастье — понятие субъективное...

— Конечно, конечно, в этом-то и есть главная ловушка. В нее попадают многие женщины. Например, моя мама.

И она коротко рассказала историю брака родителей. Отец — удачливый бизнесмен, человек активный. Много работает, много разъезжает, легко заводит знакомства, она не исключает и любовные интрижки. Мама, напротив, человек домашний. Дом, трое детей, уход за мужем — это ее мир. Когда-то у мамы была профессия — парикмахер, она считалась хорошим мастером. Но отец настоял, чтобы она работу оставила, ведь он в состоянии обеспечить семью один. Сначала она томилась, но потом привыкла и стала искренне считать, что у нее — прекрасная жизнь. «Но это ужасно, — говорю я маме, — почему ты допускаешь такое неравенство отношений? Почему ты только домохозяйка, прислуга своего мужа, няня его детям? Но не жена, не друг?» Знаете, что она мне ответила? «Доченька, о чем ты говоришь! Я люблю дом, люблю вас всех. Мне ничего больше не надо. Я совершенно счастлива».

— Она не прикидывается? — спрашиваю.

— Думаю, что нет. Она сидит в этом своем семейном гнездышке, ей там тепло и уютно. Субъективно, конечно. Но разве это нормальные отношения, когда между супругами нет равенства?

Вот как непросто договориться о женитьбе с современной, то есть образованной и независимой, молодой особой. Это, конечно, одна из важных причин явления, которое социологи называют «отложенный брак».

Но вот это все-таки произошло: они решились, как говорится, оформить свои отношения. Теперь — бегом в мэрию, где регистрируется брак? Отнюдь. Теперь должна еще состояться помолвка. Знакомство с будущими родственниками. Встреча родителей друг с другом. Долгие и детальные разговоры о свадьбе с подробным перечнем расходов с обеих сторон. После чего назначается, наконец, день свадьбы... через год. Может, и не ровно через двенадцать месяцев, но, как правило, что-нибудь около того.

Предполагается, очевидно, что молодые еще раз проверят свои чувства, совместимость характеров, желание соединиться навечно... Хорошо бы, конечно. Увы, довольно часто жизнь карает за такое насилие над естеством. Стив и Пэм, с которых я начала эту главу, пригласили меня на свадьбу через год. Я приехала, но... свадьбы не было. Слишком долго они проверяли свои чувства, так что в конце концов эти самые чувства просто ушли.

О самой процедуре бракосочетания писать особенно нечего. Я невольно вспомнила, как это происходит в Москве, во Дворце бракосочетания. Марш Мендельсона, преувеличенно торжественные поздравления ведущих, чересчур помпезные ритуалы, кукла на капоте, снимки у Пушкина — все это, столько раз высмеянное в кино и на эстраде, то, над чем я сама потешалась не раз, все это вдруг представилось мне отсюда трогательным и милым.