В городе жестоких людей - Арина Александер

душе. Светло.

— …меня ещё тогда насторожила твоя тётка, — говорила Соня, не замечая, что Ксюша витает в облаках. — Хоть бы совесть имела. Ты, значит, ей такие баулы таскаешь, а она, бессовестная, рассказывает на весь двор… Терпеть таких не могу.

— Прости, ты это о чем? — притормозила у самого подъезда. — Кто и что рассказывает?

Соня и себе остановилась, запыхавшись от быстрой ходьбы.

— Здрасьте-е-е, приехали. Я перед кем тут распинаюсь? — понизила голос, покосившись на сидящих на лавочках бабулек. — Я говорю, тётка у тебя, грымза ещё та. Всем рассказывает, какая ты прошманде и неряха. Врубилась? Я слышала, как она жаловалась на тебя моей соседке на собрании. Что не умеешь куховарить, приехала на всё готовое, сидишь на её шее, свесив ножки. А ты руки рвешь, таская им жратву. Ты хоть в курсе у кого поселилась? Скоро о тебе такие сплетни поползут, что меня переплюнешь.

Ксюша выронила сумку, позабыв о банках с вареньем. Как так? Что за бред? Старушки, скучавшие до этого в тени огромной яблони, вмиг притихли, прислушиваясь к разговору. Так и видела, как вытянулись дряблые шеи в их направлении.

— О-о-о, Ксюх, да ты ни сном ни духом, что ли? — сочувствующе протянула Соня и действительно, на её лице отобразилась неловкость. — Поменьше угождай им. Всё равно обо*рут. Думаешь, я не вижу из окна, с какими сумищами ты приезжаешь каждое воскресенье? Всё вижу. Потому и жалко стало. Нельзя так, понимаешь?

Ксюша только клипала увлажнившимися глазами и сжимала в руках края кофты. Вспыхнула. А ведь действительно, сколько не старайся — всё равно плохая. Уже и готовить начала, чуть ли не каждый день, и убираться, и мыть полы по всей квартире, и вычищать лоток за котом — всё равно херовая.

— Сонь, спасибо, что помогла, — улыбнулась через силу, поднимая сумку за обе шлейки.

— Давай хотя бы до лифта помогу донести, — огорчилась та, проследив за поникшим лицом девушки. Хотела подсказать, что в террариуме поселилась, чтобы была осторожной, а получилось, только расстроила.

— Не стоит. Дальше я сама, правда.

— Ну, ты тогда… — замялась, разминая натёртые ладони, — не давай себя в обиду. Если что, я на седьмом этаже обитаю, двадцать восьмая квартира. Захочешь поговорить — заходи в гости.

Притихшая на лавочке пенсия после этих слов возмущенно фыркнула, принявшись едва ли не креститься вслед гордо вскинувшей голову куртизанке, а Ксюша, благодарно улыбнувшись, потащила свою ношу в подъезд, приготовившись к предстоящему выяснению отношений.

«Приехала на всё готовое?.. Не умею куховарить? Я?!! Пускай это скажет прямо в глаза».

Из лифта не вышла — выскочила. Сумка, и та теперь казалась пушинкой, насколько распирало от возмущения.

Но стоило подойти к квартире, как стало ясно: ничего у неё не выйдет. Вся прихожая была усеяна чужой обувью настолько густо, что было негде поставить сумку. Пришлось переться на кухню, пытаясь определить походу дела, кто кутяжит в квартире средь белого дня. Судя по басовитым голосам и громкому женскому хохоту — в зале зависали далеко не студенты.

Её появление не прошло не замеченным. Сначала на кухню приперлась тётка, разрумяненная от выпитого спиртного, а потом нагрянул и Александр.

— Ксюша, солнышко, ты уже приехала? Ик… А мы тут отмечаем… Саш, — обратилась к подвыпившему бойфренду, — что мы отмечаем?

— Мое трудоустройство, — ухмыльнулся тот, обдав Ксюшу перегаром. — Теперь я не тунеядец и с завтрашнего дня сажусь за баранку сто пятнадцатой маршрутки.

Ксюша искренне поздравила мужчину с обретенной работой. Конечно, такое стоило отметить.

— Я тогда не буду вам мешать, — быстро сообразила, что нужно ретироваться. — Только переоденусь и…

— Ты что?! — изумленно всплеснула руками тёть Аня. — Я тебя никуда не отпускаю. Сначала поешь, отдохни с дороги, а потом пойдешь, куда захочешь. Правда, Саш? Познакомим Оксану с нашими друзьями?

— Что за вопросы, любимая?!

И не успела Ксюша придумать отмазку, как её подхватили с обеих сторон под руки и поволокли в зал. Там, за длинным, не понятно откуда раздобытым раздвижным столом, восседали пятеро мужчин и семеро женщин, приблизительно одного с тёткой возраста, встретившие появление девушки любопытными взглядами.

— Друзья! — обратилась к ним тёть Аня, — прошу любить и жаловать — моя племянница Оксана. Можно просто Ксюша? Да? Ты не против? — наклонилась, уточная.

— Не против, — обескуражено прошептала губами, замечая, какой бардак царит в комнате.

— Так вот… — продолжила тётка, указав Ксюше на свободное место. Александр уже разливал водку, не позабыв плеснуть и ей. — Ксюша отличница, хорошая хозяюшка и самая отзывчивая племянница, которая только может быть.

— Повезло тебе, Анютка, — пропищала одна из подружек. — И дочку воспитала, как следует, и с племяшкой не прогадала. Золотой ты души человек. Приютила почти что сироту, дала крышу над головой, окружила заботой.

— Ой, Рая, засмущала, — отмахнулась тётка. — Ксюша своя, не чужая. Что я, не человек, что ли? Куда ей в общежитие?

Потом последовали высказывания о том, что она должна быть благодарна тёте за гостеприимство, падать едва ли не в ноги и вспоминать до скону проявленную доброту.

Ксюша смотрела на успевшие остыть голубцы, которые заботливо подсовывала ей незнакомая тётка и думала о двуличной натуре родственницы. От водки и вина отказалась. На дух не переносила первое, а вино принципиально не захотела пить, чтобы потом не прибавилось слухов.

За столом поднялась тема подорожание цен за коммунальные услуги и цен на жилье, и тёткины подруги снова принялись петь ей дифирамбы, какая она молодец, что приютила племянницу, и не бросила её на произвол судьбы в кишащем бандитами городе.

— Ксюш, а у тебя парень есть? — поинтересовался усатый мужик, пристально рассматривавший её всё это время.

— А то! — гордо выпятил грудь Александр. — Целых два, — рассмеялся, подмигнув покрасневшей Ксюше. — Один на кабриолете рассекает, второй — на мотоцикле.

— Ань, что за не порядок? — жеманно выпятила нижнюю губу дородная мадам с высоченной укладкой. — Это первый сигнал к распутству. Раньше за этим следили.

Ксюша покосилась на говорившую. Максимум полтинник, а ведет себя так, будто прожила лет сто. «Раньше за этим следили». Ага. Ещё пускай скажет, что раньше секса не было, никто не пил и не курил. Святая,