Приют приговоренных детей - Эвелина Грин

сойти за святых. — усмехнулся он.

— Верно говорите. — ответила Эверилд и вернулась в свою комнату.

Она поднесла ко рту девочки склянку и силой влила остатки зелья. Ребенок закашлялся, одну часть снадобья выплюнул, а другую проглотил. Осталось ждать результата и надеяться, что они не опоздали. Если было уже поздно, то малышку спасёт только оборот, на что учитель не пойдет, потому что не хочет проблем с советом.

Эверилд два часа дежурила у кровати девочки, все прошло успешно, и вампирша выдохнула. Она посмотрела на время, было уже три часа по полудню, пора было идти по домам и лечить больных людей. Она с сожалением посмотрела на свое лекарство, в домах людей его лучше не применять. Эверилд собрала банки и склянки с отваром, снимающим жар, взяла набор иголок, тканей, кусок мыла, и покинула свою комнату. Доктор уже стоял у ворот.

— Ну, что, идем в город?

— Угу. — уныло кивнула Эверилд.

Выходить за ворота ей не хотелось, так как там только боль и смерть, и многие ходят с оружием. С третьего этажа дома крикнул Ромео:

— Не забудь прихватить охрану, я не хочу, чтобы мою единственную племянницу прихлопнули какие-то выродки.

Сразу несколько стражников отделились от заборов, они стояли в кожаных доспехах. Среди них было два вампира и два человека.

Когда Эверилд в первый раз захотела выбраться в город, наставник строго настрого запретил ей без паранджи покидать особняк. Хоть Эверилд сильно изменилась, ее все равно могли узнать, что было совершенно нежелательно. А главное, ее мог признать Ник, так что в город она ходила полностью закрытая от чужих взоров.

Она часто видела похотливое желание в глазах мужчин, некоторые пытались сорвать с нее паранджу, чтобы увидеть лицо, тогда вмешивалась охрана, перекрывая путь любопытным, и те отставали. Вот и сейчас она вынуждена была передвигаться с телохранителями по городу. Многие гадали, как выглядит племянница колдуна. Кто-то с пеной у рта утверждал, что Эверилд страхолюдина, другие думали, что она неземной красоты и поэтому прячет свое лицо. Часто к колдуну заходили потенциальные женихи, прося руку и сердце его племянницы, на что Ромео отвечал отказом. Тогда ходили совсем дикие предположения, что дядя сам спит со своей племянницей и поэтому отказывает женихам. Вампирше пришлось назваться другим именем, чтобы ее не связали с мастером кожевенных дел Ником. В городе ее знали под именем Василида.

Они отошли от особняка на двести метров, как на пути стали появляться нищие и покойники, а воздух становился, наполненным сладким трупным запахам и горелыми телами. У одного дома сидела женщина и качала ребенка с отсутствующим взглядом. Эверилд увидела, что тот мертв. Она направилась к несчастной матери, и постаралась разжать руки, но их свело от судорог.

— Он умер. Труп нужно сжечь, иначе другие дети заболеют.

Лицо двухлетнего малыша было в оспинах.

— У меня больше нет детей, это был единственный ребенок. Родила я его поздно, мы с мужем не могли нарадоваться. За что у нас Бог отнял наше счастье?!

Женщина всхлипнула, и доктор подошел к девушке, сказав:

— Василида, оставь их, ей уже не помочь.

Женщина вздрогнула, а в глазах появился блеск безумия. Вампирша унюхала специфический запах: сладкий с горчинкой, и сделала шаг назад. Она насмотрелась в серебряных тюрьмах на обезумевших от боли вампиров, поэтому продолжала отступать назад. Мать с мертвым ребенком подступила ближе, и путь ей перекрыл вампир-телохранитель. Та вздрогнула и закричала:

— Ты племянница колдуна! Ты должна вернуть мою кроху!

— Я не возвращаю мертвых. Я не Бог.

— Ты дьявольское отродье, все болезни из-за вас. Я готова продать душу Дьяволу, только верни мне сына!

— Дьяволу не нужна безумная душа.

Вампирша сделала еще шаг назад.

— Гор, ее можно вернуть? Ведь магия разума должна лечить такие недуги?

— Нет, она слишком глубоко в него погрузилась. Вы идите, я сам разберусь. — сказал вампир и Эверилд, немедля, пошла прочь.

Эверилд с трудом душила в себе зарождающееся рыдание, пока у следующего дома она не увидела ползущую по земле семилетнюю девочку. Та рыдала и просила маму проснуться. Эверилд подошла к ребенку и подняла ее с земли.

— Мама! Мама, проснись!

— Она ушла к Богу. — сказала Эверилд.

— Она же вернется?

В глазах ребенка было столько надежды, что вампирше стало не по себе. Дарислав скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, где он видел милосердие, сочувствие и жалость.

— Конечно, вернется, только надо ее подождать. Мы сейчас отправимся в замок, мама погостит у Бога и вернется. — несла чушь Эверилд, только бы девочка не осознала страшное. — Мы подождем ее вместе. — уговаривала вампирша, то ли девочку, то ли себя.

Она несла малышку на руках, боясь хоть на миг выпустить ее из рук. Она попросит учителя купить ей домик, если тот откажется ее принимать. Эверилд говорила с девочкой обо всем и не о чем сразу, пока они не дошли до особняка. По черному ходу она поднялась на второй этаж, прошла по коридору, и вздрогнула, услышав чужой голос. Она осторожно прокралась на цыпочках к гостевой и заглянула в комнату, за столом с бутылками вина сидели двое: учитель и какой-то мужчина с обезьяньей внешностью. У него были пепельные волосы, тяжелая челюсть и длинные руки, в общем, уродец, каких еще надо поискать.

— Василида, входи. Кого ты на этот раз притащила в дом? — в интонации наставника было столько возмущения.

Учитель ждал ответа. Вампирша решительно вошла в гостиную и поставила ребенка на пол. Девочка удивленно повертела головой.

— Дядя, можно я ее оставлю у себя? Пожалуйста. У нее погибли родители.

На лице Ромео была крайняя степень раздражения.

— Мне мало твоей лечебницы, так ты еще вздумала всех беспризорников таскать в мой дом?! — грохнул он, а глаза налились яростью.

— Я умоляю вас, я сама буду на ее пропитание зарабатывать, только позвольте ее оставить. — в глазах девушки задрожали кровавые слезы.

— Чем ты будешь зарабатывать? Своим телом?

Эверилд передернуло от такой перспективы. В разговор вмешался незнакомый вампир.

— Ромео, пусть она оставит себе ребенка. Все расходы я возьму на себя.

Эверилд посмотрела на гостя большими испуганными глазами.

— Благодарю, но я как-нибудь сама. Я сниму комнату в каком-нибудь доме.

— Нет, ты останешься в этом доме, но больше не каких детей ты сюда не приведешь.

— Так и быть, эту малышку можешь оставить себе, чтобы удовлетворить свой материнский инстинкт. Но если ты еще кого-нибудь притащишь, то клянусь тьмой, я заставлю тебя собственными руками убить эту несчастную душу.

— Ромео, вы слишком суровы с девушкой. — снова встрял