Эмигрант с Анзоры - Яна Завацкая

– А как же... я по-другому не звоню. У меня тут сидит молодой человек. Он прилетел с Анзоры... это такая свободная планета, у него здесь никого нет, нужно ему помочь немного устроиться... ты как?

– Ну что ж, я не против, – сказала Сэйн, – когда, сейчас подлететь?

– Если ты не занята...

– Если с ребенком можно, то я, конечно, свободна.

Сэйн обещала быть через полчаса. Лика откинулась в кресле.

– Ну вот... Акман, вам спасибо... вы идите, вам ведь отдохнуть нужно после рейса. Ландзо мы устроим.

– Ну что ж, – Акман повернулся ко мне, протянул руку, – до свидания, Ланс. Завтра я уйду в горы, а потом мы увидимся. Желаю удачи!

Я сжал его руку. Акман вышел.

Лика поставила на стол высокие прозрачные бокалы с желтоватым напитком.

– Жара сегодня... давай выпьем немного, – она пригубила из своего бокала. Я тоже попробовал – ничего, вкусно.

– Сейчас я посмотрю, – Лика снова углубилась в монитор, вырастающий из стола, – что у нас с жильем... видишь, мы, то есть наш отдел, держим жилье постоянно... на всякий случай. Вот на такой случай, как у тебя как раз. Так, вот есть маленькая квартира в отеле Белардос. Я думаю, тебе подойдет. Я ее зарезервирую. Теперь надо что-то с кредитом тебе сделать. Тут все просто. Правительство выделяет эмигрантам подъемные на год. Четыреста в месяц – этого вполне достаточно. За год ты должен осмотреться, выучиться и определить, чем ты хочешь заниматься... как только поступишь куда-нибудь на обучение, получишь ученический кредит. Это несложно, не бойся... тебе помогут с этим. Вот так... тебе нужно только подписаться в том, что ты действительно хочешь остаться на Квирине на постоянное жительство. Вот сюда палец, пожалуйста, – она протянула мне тоненькую пластинку... на пластинке я прочел надпись о том, что я, Ландзо Энгиро, намерен остаться жить и работать на Квирине и обязуюсь выполнять местные законы. Внизу светилась точка, к которой я прижал палец. Это был биохимический сканер, снимающий мгновенно мой уникальный набор белков крови – вместо подписи. Об этом я уже знал из фильмов и книг.

Лика сунула пластинку в блестящую металлом щель в стене. Минут через пять оттуда выскочила другая прямоугольная пластинка, поменьше. Лика подала ее мне.

– Твоя кредитная карточка. Расплачиваться, если что... Сейчас на ней четыреста кредитов, через месяц автоматически появится такая же сумма.

Любопытно у них тут. Я спрятал карточку в карман. С одной стороны – деньги. Я знал, конечно, что такое деньги, это раньше и в Лервене было. И в Беши есть частично. Нам всегда говорили, что деньги – это ужасно, что они развращают человека и делают его индивидуалистом. Но вроде бы не сказать, что они тут развращенные. Вот ведь – помогли.

Хотя что тут удивительного... если бы в Лервену человек приехал, его бы тоже обеспечили сразу жильем, питанием, всем, что положено. Вот и с меня расписку взяли, что я обязуюсь на них работать.

Вскоре появилась Сэйн, к животу ее был привязан спящий малыш, весь в розовом и в кружавчиках. Они с Ликой мило пощебетали, и я отправился вслед за Сэйн к месту своего нового проживания.

Удивительно...

Уже вечер, облака над морем ало-золотые, еще выше – розовые стремительные перья, над ними уже небо густого вечернего оттенка синевы. И звезда справа. Наверное, не звезда это, а планета, очень уж крупная. Бетриса отсюда не видно. Все, как в том стихотворении Арни:

Я строю воздушные замки,

Хрустальные города,

Живет в глубине моей памяти

Лазоревая звезда.

Над берегом океана,

Где ласковая волна,

Звезда моя всходит рано.

И ярче других она.

Вот она, эта звезда. Ты ее не увидел, Арни, я смотрю на нее твоими глазами.

Уже вечер, а я все еще не могу понять, осознать, кто я... где я... что мне делать теперь.

Ведь и делать-то как будто нечего. Сэйн часа два обучала меня пользоваться всем, что есть в квартире. Потом она уединилась, чтобы покормить дочку грудью. Потом дочка ползала вокруг нас, жизнерадостно гукая, а мы пили чай на кухне. Сэйн рассказала мне, что ее муж – полицейский, ушел в патруль. Подождал, пока Тими полгода исполнится, и ушел. Это у них уже третий ребенок. Нет, сама Сэйн тоже работает. Вот сейчас муж вернется из патруля, через два месяца... Тими к тому времени, может, от груди уже отвыкнет. Ну нет, так еще подожду. И отправлюсь в рейс – я ведь пилот малого грузового. Старший сын в школе, второй – у бабушки.

Сама Сэйн – не квиринка, она с Цергины. Это и видно по ней, глаза большие, но раскосые, вытянутые к вискам. Лепка смуглого лица особенная, четкая, носик словно вырезанный. Но давно уже на Квирине живет.

Что же мне теперь делать, как жить, спросил я Сэйн. Да ничего пока особенного! – сказала она жизнерадостно. Осматривайся! К врачу-профилактику сходи, пусть посмотрит, мало ли что... и вообще, можешь пока осваиваться, времени много.

Но мне ведь работа нужна! Да будет у тебя работа, успокоила Сэйн. Первое, что нужно сделать – это сдать минимум для эмигрантов.

Это еще что такое? Ну понимаешь, у нас человек лет в 15-16, некоторые и раньше, сдают такой общий минимум, по научному выражаясь, государственный экзамен общей подготовки к профессиональной деятельности. Но у школьников этот минимум очень сложный, большинство эмигрантов не тянет... потому что есть вещи, которым можно научиться только с раннего детства. Решение определенных интеллектуальных задач, или плавание, скажем – вас, наверное, не учили задерживать дыхание на десять минут? Ну вот. Или рэстан – приемам ты научишься, но вряд ли достигнешь той гибкости и умения владеть телом, энергетикой, как те, кто с детства тренировался. Это не трагично, ничего вообще страшного в этом нет, ты сможешь нормально работать, но минимум вряд ли сдашь. Потом, в минимум входит владение музыкальным инструментом, любым – ты владеешь? Ясно. Поэтому у нас для эмигрантов есть специальный минимум. Ну, не можешь же ты учиться вести корабль, если математики не знаешь.

Я знаю! Хотя да... у вас здесь наука-то вперед шагнула. Если бы я на Анзоре хоть Магистерий закончил.

На самом деле это не так уж много. Взрослый человек без напряжения может за несколько месяцев все это сдать.

Ну да, с этим мнемообручем-то, конечно...

Ну вот, а у тебя целый год. Так что не дергайся. Сдашь минимум – займешься выбором профессии. Для этого у нас специальная служба есть, помогут. Важно не ошибиться...

– А летать мне тоже можно будет научиться? – спросил я с замиранием сердца. Я ведь только что слышал – «не можешь же ты учиться вести корабль, если...»

– А почему нет? Эстарг, космический работник – самая распространенная у нас деятельность. Но эстарги разные бывают. Это ты позже узнаешь.

Заниматься можно с преподавателем, можно самостоятельно, через Сеть. Второе проще, конечно. Сейчас попьем чайку, и я тебе покажу, раз уж ты такой любознательный. Найдешь в Сети Центр обучения взрослых, и там разберешься...

А экзамен сдавать тоже через Сеть? Э нет, для этого постоянная комиссия существует. Деловой ты парень, Ланс, цепкий. Сразу быка за рога. Не растерялся в незнакомой обстановке.

По правде сказать, я очень даже растерялся. Но что же делать?

Этого я не сказал Сэйн – но ведь уже очень давно все мои мысли направлены на одно: как выжить? Я еще точно не знаю, зачем мне выживать, особого смысла и радости не вижу... Зачем я такой Вселенной сдался? Как жить без Арни и Таро? Если Заветы Цхарна – сплошная чушь, то чего ради тогда жить и работать? Но это неважно... выжить! Любой ценой, выжить, устроиться, в этой жизни закрепиться, стать сильным... чтобы никто уже, никогда! Ни за что! Чтобы никто больше не смел меня ударить. Чтобы ничто не угрожало людям, которых я люблю... может быть, полюблю еще, кто знает. И то, что сейчас мне так хорошо, что я сижу в этой замечательной, очень красивой и удобной квартире, я сыт, и буду сыт завтра и послезавтра, у меня все есть – это ничего не значит... Я по-прежнему просто пытаюсь выжить.

Может быть, это инерция.

Сэйн мне показала, как пользоваться Сетью. Завтра я начну учиться.

Потом я пошел ее проводить до стоянки флаеров. Взял Тими на руки. Очень смешная девочка. Глаза черные и чуть раскосые, как у матери, а лицо такое потешное, и первый зуб торчит одиноко. Тими ко мне сразу пошла, и стала играть с Треугольником, все еще прицепленным к моей рубашке. Сэйн вздохнула облегченно.

– Так хорошо, когда кто-нибудь ее берет... надоело одной, когда только Герт вернется.

Мы шли, и я чувствовал на руках эту мягкую, теплую тяжесть, и было это очень хорошо... я ведь ни разу еще детей на руках не держал. Только сейчас сообразил! Это первый раз. Взял ее только для того, чтобы Сэйн тяжесть не тащила. Но ведь даже не думал, что это ноша совсем особенная...

Между флаерной стоянкой и отелем Белардос тянулась аллея из каких-то пушистых светлых деревьев, под ними в траве разбросаны яркие цветы, но похоже не на газон, а так – лесная лужайка.