Какой придурок вызвал демона?! (СИ) - Кицунэ Миято

Я постарался настроиться на змею. Почему-то перед глазами всплыло общение с жабьим сенсеем Фукасаку и мои верные друзья — Гамакичи и его брательник-дурачок Гаматацу. В Мьёбоку, чтобы говорить на жабьем и не срываться на родную речь, требовалось некоторое усилие, и желательно, для настройки, чтобы с тобой первым заговорили.

Змея молчала и пыталась уползти. И тут я услышал тихое шипение, в котором были какие-то панические нотки.

— Где это я? Ш-што проис-с-сходит?

— Здас-сте, — привлёк я её внимание. — А мы тут вас-с немножечко приз-с-свали…

— Всё-таки змееуст! — воскликнул сенсей.

— Говорящ-щий? — удивлённо обернулась змея. — Приз-с-свали? — она поболтала в воздухе языком. — Тут с-стыло.

— С-соглас-сен, — покивал я. — С-страна так с-себе. С-сам с-страдаю.

Я повернулся к сенсею и перестроился на английскую речь.

— Она говорит, что тут холодно и хочет домой. Вы отпустите её?

— Фините Инкантатем, — взмахнул палочкой он, и змея исчезла.

Надеюсь, вернулась туда, откуда её призвали. Прикольно, призыв работает, но без крови и контракта. Интересно, поэтому она такая мелкая, относительно змей Саске и Орочимару? Какая-нибудь «пропускная способность» магии? И откуда она? Вряд ли это бы сказала сама змея, но, наверное, заклинание отбирает какой-нибудь ближайший экземпляр. А если Гарри умел говорить со всеми змеями, то значит она из этого мира… Или змеи из какого-нибудь соседнего мира-сателлита попали сюда. Иначе откуда разумность и своя речь? Возможно, что та Вавилонская башня из мифов вообще была каким-нибудь устройством телепортации… Стоят же у нас по миру древние фуин-телепорты из храма в храм…

— Что ж… — прервал мои размышления сенсей. — Кажется, мы нашли то, чем ты можешь «отработать» это «обучение» у меня. Так что по три часа в день будешь заниматься переводом… Если сможешь, конечно.

И я увидел, что глаза у него очень живо и предвкушающе блестят.

— Хорошо, сэр. Я постараюсь, сэр.

Заработать бонусов у такого человека — великолепно. Надеюсь, что справлюсь.

Глава 12. Эксперименты

30 августа, 1988 г.

Англия, Коукворт, Тупик Прядильщиков, дом Северуса Снейпа

Две недели с того момента, как во мне «обнаружился» дар к двум языкам, промелькнули неожиданно быстро. Просто вот раз — и нет. Перевод медицинского свитка шёл полным ходом, и я, конечно, немного погорячился с тем, что легко справился бы один. Очень помогло то, что сенсей уже бился над ним и выписал все упомянутые в нём ингредиенты и нашёл их переводы и аналоги. Потому что для меня в новинку различные названия трав, неизвестных магических животных, грибов и прочей волшебной дряни. У него проблема состояла в том, чтобы узнать, что со всем этим добром делать, как резать, мешать, протирать, толочь, варить и готовить в целом, а ещё вопросы со временными интервалами, потому что зачастую использовались метафоры и завуалированные образы нашей культуры.

Понимаю. Иногда самому сложно осознать фразы рецепта вроде: «Со всем уважением к рогу зелёного рокукуби, истолчённого в пыль под светом возрастающей молодой луны в количестве шести моммэ, ничтожный медик должен добавлять масла из пятнадцати фунов семян травы томасери и дать пройти этой чудесной смеси по пищеводу неволшебной коомори. После того, как упадёт десять лепестков с ветки сакуры в один кэн, ничтожный должен не теряя ни мгновения жизни существа бескровно прервать жизнь. Извлечь опечаленное сердце коомори вместе с желудком и печенью, а затем варить их на медленно пылающем огне, помешивая по ходу прекрасной Аматерасу, пока целебная мазь не станет цвета глубин Ёми».

И это ещё не самый велеречивый и пустопорожний текст. С фунами, моммэ, кэнами и названиями ингредиентов разобрался сам Снейп-сенсей, а мне пришлось пояснить, что «опечаленным» сердце может быть только вследствие асфиксии, когда тому не дают биться. То есть умерщвлять летучую мышь «коомори» надо удушением, после того как пройдёт шесть минут и две секунды с её кормления смесью рога и масла травы. А варить требуху, мешая вкруговую по солнечному ходу, пока она не достигнет однородной консистенции и чернильно-фиолетового цвета.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В итоге три ежедневных часа моей «отработки» мы трудились вместе, а сенсей записывал мой перевод и размышления по нему. Как, например, посчитать время падения лепестков[11], или другие моменты цветопередачи жилища демонов. Я, в своё время и своём мире, имел сомнительное счастье лицезреть мир Ёми вживую.

Кстати, я открыл для себя, что маги пользуются более упрощёнными средствами письма, чем те, которые меня восхитили у магглов. Используют заточенные перья птиц, обмакивая их в чернильницы. У нас вместо перьев используется кисть, более мягкая и юркая, ей просто рисовать даже сложные иероглифы на небольшом пространстве, а перо в этом смысле очень жёсткое и непривычное. Я спросил у сенсея, почему он не пользуется шариковой ручкой — и даже показал такую, мне её дал Дадли-кун. Сенсей ответил, что в его чернила можно добавить определённых зелий, например, чтобы записи стали несмываемыми или чтобы их мог прочесть лишь тот, кто написал, или только прочесть, но невозможно с помощью магии сделать копию. А шариковая ручка годится лишь на несущественные заметки или записи учебных конспектов.

Я проникся. Да, секретность в мире магии тоже очень важна. Наверное, любой зельевар с руками бы оторвал тот перевод «Медицинского свитка зелий…», который мы делаем вместе с сенсеем.

Я решил, что обязательно научусь пользоваться перьями, пусть они и не очень удобные. В идеале бы, конечно, найти писчую кисть, но что-то мне подсказывало, что в Англии с этим могут быть большие проблемы.

Осталось разобраться всего с парой рецептов.

Мы обедали, и я думал о том, что дни августа подходят к концу. Скорее всего, завтра с утра меня отправят обратно к Дурслям в Литтл-Уингинг. Всё же мне надо подготовиться и собраться к местной школе.

— Сегодня ты покажешь мне, как научился контролировать свою магию, — неожиданно прервал наше молчание сенсей. Может, спохватился, что я как будто просто провожу с ним время? Или хочет определиться, что говорить тёте Петунье?

— Хорошо, сэр, — не стал возражать я.

В конце концов, весь мой распорядок дня в этом доме строго регламентирован, и фигнёй я не страдал. Подъём около семи утра, разминка, гимнастика для глаз, умывание, короткий холодный душ, завтрак. После завтрака где-то два-три часа я занимался тренировкой контроля, а потом почти до обеда что-нибудь читал в библиотеке, образовываясь на тему местного этикета, видов зелий или исторических событий и тенденций магической Британии.

Помогал с обедом, обедали, и наступали часы «отработки». В пять часов пили чай с бутербродами, а после сенсей разрешал помогать в лаборатории. Ужин около восьми, после него я делал тренировку на контроль, совмещая с силовой. Обычно вторая тренировка была «плавающей», потому что иногда сенсей звал меня помочь в лаборатории до ужина, а иногда — после. А если совсем не звал, то я читал книги. Перед сном принимал ванну и ложился спать около половины одиннадцатого.

На улицу выходить запретили: Снейп-сенсей сказал, что не собирается искать меня по всему Коукворту, но мне показалось, что на это есть и другие причины. Впрочем, может быть, он не хотел «светиться» со мной где-либо. Всё же он — шпион, а моё присутствие и почти ученичество могло плохо на нём отразиться. И всё же — не отказал, несмотря на возможные нарушения планов директора Хигэканэ или неудовольствия приспешников Тёмного Лорда с очередным невыговариваемым именем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})* * *

Перевод мы делали в библиотеке, но мой экзамен сенсей решил провести прямо на кухне. Для начала он выставил на обеденный стол стакан с водой, пёрышко, подсвечник со свечой и небольшой горшок с землёй, в который зарыл боб.