Детонатор - Александр Тамоников

Бурову, исполнявшему обязанности взрывника, было известно это не понаслышке. Подобно многим душегубам, он отличался сентиментальностью и когда-то питал к Марцеле нежные чувства. Его не смущало, а даже возбуждало, что она спит с другими, но при этом ему ужасно хотелось, чтобы возлюбленная получала истинное удовольствие именно с ним, а не с кем-то еще. Увы, этого не происходило.

Наверное, поэтому с длинного лица Бурова не сходило выражение уныния. Обритый наголо, он чем-то напоминал буддийского монаха, познавшего непреложную истину о том, что жизнь есть бесконечное страдание. У него были непропорционально длинные руки и длинные тонкие пальцы, чувствительные и проворные, как лапки паука.

Звероподобный Матвеев выглядел рядом с ним настоящим гигантом. Он был не намного выше, зато шире раза в полтора. В ладони Матвеева могла бы уместиться вся голова Бурова, а своим чудовищным кулаком он запросто проломил бы чахлую грудную клетку сапера. Однако здоровяк вовсе не был тупым, каким казался. Напротив, он отличался природной сообразительностью и хитростью, позволяющими ему ускользать от рук правосудия вот уже десять лет кряду. Если бы Матвееву вздумалось считать людей, которых он убил самолично, ему не хватило бы пальцев не то что на руках, но и на ногах. Это был боевик от дьявола. С огнестрельным оружием всех типов управлялся увереннее, чем с пивной открывашкой.

Коллектив, конечно, подобрался разношерстный, но Юрчис знал, что на этих людей можно положиться. Среди них он чувствовал себя уверенно и решительно, совсем не так, как во время вынужденных поездок в одиночку. Соратники, похоже, тоже радовались возвращению Юрчиса. Подобно волчьей стае, они нуждались в вожаке. Слепо подчиняться было проще, чем самостоятельно вершить свою судьбу.

— Долговато ты ездил, Юрчис, — пробасил Матвеев, залпом опустошивший бокал. — Я уж боялся, бросить нас решил.

Латыш усмехнулся:

— Зачем же мне вас бросать, Алексей?

Здоровяк пожал плечами:

— А кто тебя знает. Может, другую команду себе нашел. Ты ведь у нас себе на уме, а?

Захмелевший Юрчис едва не принялся рассказывать о том, где был и чем занимался, но вовремя прикусил язык. Можно быть с подчиненными на «ты», но ни в коем случае нельзя потакать им или опускаться до их уровня.

— Если ты выпил лишнего, Алексей, то ступай спать, — сказал он. — Чтобы не сболтнуть такое, о чем потом пожалеешь. И заруби себе на носу: я не собираюсь отчитываться перед тобой.

— Да я ж ничего, — забормотал Матвеев, — я ж просто так.

— Тогда проехали, — сказал Юрчис, вставая. — Ладно, на сегодня отбой. Завтра с утра начинаем активно готовиться к новой акции, так что предлагаю всем хорошенько отдохнуть, набраться сил.

— Ты бы хоть намекнул, что нам предстоит, — жеманно произнесла Ивета, глаза которой увлажнились и заблестели после крепчайшей смеси коньяка и кокаина.

— А то всегда все узнаем в последний момент, — поддержала подругу Марцела.

— А что, и намекну, — неожиданно согласился Юрчис. И, наклонившись вперед, рассказал о том, что задумал.

Глава девятая

Несчастный случай — счастливый случай

Пятница, 24 мая

Город Туринск находится примерно на одинаковом расстоянии от Москвы и от Самары. Он древний и, конечно же, имеет свою историю, которая интересует разве что дотошных специалистов, но никак не рядовых туринчан. Волнуют же их совсем другие вещи. Например, обстановка на Украине или в Абхазии, или неприязненные реплики, которыми обменялись президенты РФ и США, или принадлежность Арктики и Антарктики.

Что касается Туринска, то был он слишком уныл и скучен, чтобы будоражить интерес хоть местных жителей, хоть приезжих. Вид с третьего этажа лучшего местного отеля открывается безрадостный: стандартная церквушка с куполами, имитирующими позолоту, пара двенадцатиэтажек и множество аляповатых пятен бигбордов, вывесок, афиш, растяжек. На этом фоне — человеческие фигуры, в головах которых вряд ли бродят какие-то особенно умные или просто светлые мысли. В общем, глазу зацепиться не за что.

Стоящий у окна Джор зевнул. Разумеется, в паспорте и бухгалтерских документах он значился иначе, но не представляться же лидеру рок-группы «Звездные сны» Мишей Репкиным. Он предпочитал быть Джором и заслужил это право.

Но сегодня мысли о собственной популярности отошли на задний план. Как всякий уважающий себя рокер, Джор пил не только соки и прохладительные напитки, а потому сегодня его весь день мучило похмелье.

Вчера взяли ящик «Смирновской», вспоминали молодость, пели в номере под гитары «Отель Калифорния», «Дом Восходящего Солнца» и другие хорошие песни, было весело, потом стало шумно: был опрокинут стол, посыпалась на пол посуда. Басиста Криденса пришлось помять немного, чтобы утихомирился, но он все равно успел зацепить Джора вилкой, а клавишнику Таркусу прокусил ухо. Погуляли, короче говоря. Выжрали все подчистую, на похмелку ни капли не оставили, а теперь Джор находился под домашним арестом, потому что менеджер наотрез отказался выпускать его из номера.

— Вечером концерт, — заявил он, подчеркнуто морщась от запаха перегара, наполнившего комнату. — Хочешь сорвать его к чертовой матери, как в Ставрополе? Нет, дорогой мой, не выйдет. Посидишь в гостинице, очухаешься, приведешь себя в порядок. Жрать тебе принесут, а о пиве даже не мечтай. Знаю я ваше пиво.

— Хотя бы упаковочку, — страдая от унижения, попросил Джор.

— И не проси, — отрезал менеджер. — Все, воспитательная беседа закончена. Мне еще в полицию, Криденса вызволять. Он ведь, шут гороховый, вчера без штанов гулять выперся. В протоколе написано: «Своими действиями оскорблял нравственные и религиозные чувства граждан».

— Нравственные — это я еще понимаю. Но при чем тут религия?

— А он не только без штанов, он и без трусов был.

— А-а, — протянул Джор, как будто это что-то объясняло. — И что теперь будет?

— Аншлаг будет, — сказал менеджер. — Но освобождение Криденса недешево обойдется. Лучше бы я на эти деньги по радио рекламу прогнал.

— То на то и выйдет, — успокоил его Джор. — Мне бы пару банок, а?

— После концерта.

Не желая вступать в препирательства, менеджер попросту попятился и выскользнул из номера. В двери дважды повернулся ключ. Дело было в Туринске, где еще не освоили электронные замки с прилагающимися карточками. Оставалось лишь пожалеть о том, что научно-технический прогресс не дошагал семимильными шагами во все райцентры России.

Не зная, чем занять себя, Джор включил телевизор и, пощелкав каналы, остановил выбор на последнем клипе когда-то всемирно известной и бешено популярной западной рок-группы. Старые, морщинистые, нелепые музыканты изображали запал, которого явно не испытывали, и не вызывали ничего, кроме жалости. А ведь когда-то их солист был кумиром Миши Репкина, и его плакат до сих пор украшал квартиру Джора в Москве. Висел он в прихожей, так что некогда сочные, как говяжьи вырезки, губы солиста вытерлись там, где их касалась спина Миши при обувании, и выглядели так, словно их перецеловали все поклонницы группы. При всем при том антикварный плакат смотрелся здорово, просто бесподобно, хотя, перебираясь к родителям, Нинка даже не подумала прихватить его с собой. В принципе, ничего странного. Удивительно как раз то, что напоследок она не изорвала плакат в клочья. Рок-музыка и водка — вот что, по ее мнению, сгубило Джора. Старая, как мир, история. Разве способна женщина с пониманием относиться к мужским слабостям? Разве дождешься от нее сострадания или хотя бы снисхождения? Ведешь в загс леди Джейн или как минимум Энджи, а вскоре оказываешься нос к носу с мегерой, угрожающей проломить тебе мясорубкой череп, сбросить с балкона, напоить уксусной эссенцией либо удушить подушкой.

Помрачневший Джор выключил телевизор и завалился на диван, надеясь проспать как можно дольше, чтобы убить время до долгожданной свободы. Перед выходом на сцену он обязательно найдет способ опрокинуть стакан-другой.

Гульк! Джору показалось, что проглоченная слюна слегка отдает водкой. Перед мысленным взором предстала животворящая влага, тяжело перекатывающаяся в бутылке. Прозрачная, как роса, и обжигающая, как огонь. Почти не пузырящаяся и не дающая осадка при взбалтывании. Водка как она есть. Без обмана.

Джор облизнулся шершавым языком. Потом резко сел, включил планшет и взялся сочинять новую песню. В экстремальных условиях у него всегда получалось это лучше. Знай он, что его жизнь повисла на волоске, он мог бы сочинить настоящий шедевр. Но Джор не знал. Как и тысяча людей, собравшихся на вечерний концерт его группы. Им всем грозила смерть. Быстрая, но от того не менее страшная.

Единственный концертный зал в Туринске возвели еще в брежневскую эпоху, ради чего, ради кого — неизвестно. Не баловали город своим вниманием столичные мастера культуры и выдающиеся деятели музыкального искусства. Однажды завезли сюда знаменитого московского певца, но на сцену он так и не вышел, потому что во время концерта отключили электричество, а потом нужно было торопиться на поезд, следующий в более прибыльный регион. В девяностые годы ходили слухи, что в Туринске намерена выступить группа «Кино» или, на худой конец, «Ласковый май», но надежды не оправдались. Так что публика, не избалованная вниманием столичных звезд, буквально расхватала билеты на «Звездные сны».