Затерянные во времени - Юлия Ветрова

Дереку за двадцать лет. Всё то, чего Дерек так и не смог понять.

Зато Нолан напрочь не понимал ничего из того, что Дерек понял. И в том, что касалось собственного прошлого, Инэрис не стремилась его разубеждать.

— Они просто допустили ошибку, — такова была любимая фраза Нолана в любой ситуации, когда Инэрис пыталась апеллировать к опыту прошлого. — Я не допущу.

Инэрис приходилось признать, что частенько Нолан в самом деле схватывал на лету. Так, он очень быстро смирился с мыслью о множестве других планет — но тут же отмёл её как незначимую для текущих экспериментов.

Интересовало его, пожалуй, лишь одно — какой комплекс минералов мог быть использован для создания эликсира, и все ли они присутствовали на Земле.

Тут Инэрис только пожимала плечами. В геологии она зашла не дальше изучения школьного курса, да и химия никогда не была её любимой наукой.

Эти слабости неизменно вызывали презрительную реакцию со стороны Нолана, который в таких случаях любил повторять:

— Алхимия — царица наук.

Инэрис приходила в ярость от такого откровенного искажения древней истины, и споры о том, важнее ли философия или алхимия, могли занять несколько часов — пока не заканчивались, наконец, в постели.

Постель с самого начала оказалась единственным способом помириться. Только в постели Нолан забывал о своём эликсире, а заодно о строении Вселенной и тонкостях Британской политики. Секс по-прежнему был увлекательным и разнообразным, но стоило ему закончиться, Нолан снова возвращался в мир трёх немногих интересовавших его вещей.

Работа над эликсиром заметно отвлекла его от придворных дел, чем и не замедлила воспользоваться Инэрис — она стремительно набирала влияние при дворе.

Почти десять лет всё проходило благополучно — за исключением, разве что, того, что Нолан не приблизился к своей цели ни на шаг.

Когда, однако, Инэрис пыталась указать ему на этот факт, Нолан лишь фыркал и отвечал, что потратил уже куда больше времени.

— Что и доказывает, что давно пора бросить это дело, — говорила Инэрис в ответ, после чего следовала непродолжительная перепалка, завершавшаяся вопросом Нолана:

— А что ты предлагаешь? Строить железный корабль, который полетит к звёздам? По-моему, тебе на это не хватило и двух сотен лет.

— Мы с тобой говорим не о моих планах, а о твоих. Если уж ты так хочешь облагодетельствовать человечество, то есть куда более реальные пути, чем подарить всем бессмертие.

Вопрос о том, что человечество стоит облагодетельствовать, был один из тех немногих, о которых они достаточно быстро сошлись во мнении. Правда, о том, какими путями стоит это делать, договориться не могли и через десять лет.

— Нужно установить общество абсолютного порядка и оберегать всех тех, кто в нём живёт, — заявляла Инэрис вполне очевидную для неё вещь.

— И тебя же первую забьют камнями, когда ты не сможешь оберегать всех одновременно, — отвечал Нолан, как ему казалось, вполне резонно.

— Конечно, лучше стоять в стороне и смотреть, как люди убивают друг друга. Как это делаешь ты.

— И как это делаешь ты, — замечал Нолан тут же. И Инэрис была вынуждена признать, что он прав. Третья часть инструкции по выживанию в отсталых мирах по-прежнему оставалась на уровне споров в подвале.

И всё-таки Инэрис тянуло к Нолану. Она не знала почему. Как человек Нолан продолжал раздражать, но мысль о том, чтобы порвать с ним, доставляла почти физический дискомфорт. Нолан всё прочнее врастал в её жизнь — и врос уже крепче, чем кто бы то ни было, за исключением, пожалуй что, Дерека, когда пришло время менять жизнь.

На одиннадцатом году их сожительства Вортигерн умер.

Случилось это внезапно и скоропостижно, причём Нолан к тому времени так засел в подвале, что напрочь забыл о своей роли советника. Инэрис же прочно закрепила за собой позиции личного эмиссара короля — но только прежнего, а не того, что пришёл к власти теперь.

— Утер объявлен королём, — сообщила Инэрис, захлопывая за собой дверь подвала.

Нолан поднял глаза от стола с пробирками и в недоумении воззрился на неё.

— Что?

— Я сказала, что Утер объявлен королём.

— Но… Почему? Я не успел подготовиться…

— Скажи это Вортигерну. Или его могильной плите.

Нолан убрал пробирку в держатель и сказал:

— М-да…

— Лично меня Утер недолюбливает, так что не думаю, что мне есть смысл оставаться в Британии…

Инэрис замешкалась, не зная, как продолжить. Посмотрела на Нолана внимательно.

— Хочешь сказать, что пора прощаться? — спросил Нолан, и хором с ним Инэрис произнесла:

— Что будешь делать теперь?

Нолан задумчиво провёл пятернёй по волосам.

— Я обычно говорю королю о… своём бессмертии. Но я не говорил с Утером. Не могу понять, когда он успел подрасти?

Инэрис усмехнулась.

— Как видишь, в последние дни.

Она прошлась по подвалу.

— Как-то я не подумала, — добавила она, — что короли тоже смертны.

— Я тебе говорил, — напомнил Нолан. — Бессмертие — вот залог благоденствия.

— То есть всё, чего ты хотел добиться — бессмертный король?

— Не только. Но и король тоже, само собой. Добрый и разумный бессмертный король.

— Всё так просто. Сильно же твои рассуждения отличались от моих.

— Сильно. Я не рвусь к власти сам. Я готов отдать её тому, кто в самом деле умеет править.

— Скажи прямо — ты боишься ответственности.

— Нет, Иса. Боишься ты. Я-то, в отличие от тебя, не претендую на другую роль, кроме скромного советника при короле. А ты хочешь править сама, но боишься об этом сказать.

— Я не хочу… — Инэрис запнулась, увидев на лице Нолана насмешку. — Я хочу, чтобы в королевстве царил порядок. Моя роль — не роль королевы.

— Тогда ты просто болтунья.

Нолан отвернулся и снова стал изучать пробирки.

Инэрис не хотела говорить. Она чувствовала, что им предстоит расстаться на много дней. Ей не хотелось уезжать вот так, но она отлично видела, что дальнейший разговор бесполезен.

Иса фыркнула и стала подниматься по лестнице.

Сказанное Ноланом, однако, прочно засело в её голове. Уже пересекая пролив, она думала о том, что Нолан отчасти прав. Бесполезно болтать, если ничего не делаешь. И отлавливая разбойников — не спасти королевство от нищеты.

Она думала о том, чем же может на самом деле помочь. В чём залог порядка, который позволил бы людям жить счастливо, пересекая Европу с запада на восток, и у самых Карпат остановилась, вспомнив внезапно спокойное лицо Нолана.

— Знание.

Иса улыбнулась. Впервые за много лет она почувствовала не просто спокойствие, но жажду идти вперёд. Вдохновенное желание перемен.

Она развернулась и, сделав круг, собрала тех, кто казался ей способным отказаться от