Том 27. Письма 1900-1901 - Антон Чехов

Болезнь задержала, теперь лень приниматься за пьесу. Ну, да ничего.

Вчера после начальницы приходила M-me Бонье, ужинала.

Напиши мне еще интересное письмо. Побывай еще раз на Воробьевых горах и напиши*. Ты у меня умница. Пиши только подлиннее, чтобы на конверте было две марки. Впрочем, тебе теперь не до писанья; во-первых, дела много, и, во-вторых, уже отвыкать стала от меня. Ведь правда? Ты холодна адски, как, впрочем, и подобает быть актрисе. Не сердись, милюся, это я так, между прочим.

Нет дождей, нет воды, растения погибают. Стало опять тепло. Сегодня пойду, вероятно, в город. Ты ничего не пишешь мне о своем здоровье. Как себя чувствуешь? Хорошо? Пополнела или похудела? Пиши обо всем.

Целую тебя крепко, до обморока, до ошаления. Не забывай твоего

Antoine.

На конверте:

Москва. Ее Высокоблагородию Ольге Леонардовне Книппер.

У Никитских ворот, Мерзляковский пер., д. Мещериновой.

Миролюбову В. С., 15 сентября 1900*

3146. В. С. МИРОЛЮБОВУ

15 сентября 1900 г. Ялта.

15 сентябрь 1900.

Спасибо, милый Виктор Сергеевич, что вспомнили. Я старею, живу где-то у чёрта на куличках — в Аутке, близ Ялты, и кажется мне, что меня уже все на свете забыли*. С удовольствием прислал бы рассказик в «Журнал для всех»*, да всё некогда или побаливаю. Нужно и в «Жизнь» и в «Русскую мысль»*, нужно и пьесу изобразить*, вот тут и вертись. Если напишу что-нибудь*, то, простите, уж не раньше ноября.

А Вы всё скучаете!* И всё Вы жалуетесь!.. Жениться бы Вам нужно, на полной особе, с характером, чтобы она Вас любила, а Вы бы ее боялись.

В конце сего месяца, вероятно, уеду за границу*. Были Вы в Париже этим летом?* Нет? Если нет, то почему?

Хотелось бы повидаться с Вами и потолковать о том о сем. Ну, да, вероятно, увидимся не раньше весны.

Подписка на Ваш журнал* скоро начнется и будет прекрасной. В этом я убежден, и мне кажется, что Вы тоже должны веровать в хорошую подписку — и посему, признаюсь, Ваш несколько меланхолический тон не так чтобы уж очень понятен.

Жму Вам руку и желаю всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

Меньшикову М. О., 17 сентября 1900*

3147. М. О. МЕНЬШИКОВУ

17 сентября 1900 г. Ялта.

17 сентября 1900.

В ответ на Ваше письмо, дорогой Михаил Осипович, спешу сообщить Вам*, что всё сие время, т. е. почти весь сентябрь, я был нездоров и ничего не делал. В Москву едва ли попаду*, и так как Ялта мне опротивела и уехать надо, то уеду за границу — по всей вероятности. В «Жизнь» я не давал «Трех сестер»* и оных туда не обещал. Вам пришлю, тщусь прислать повесть* и пришлю к ноябрю. Не сердитесь, ради создателя.

Будьте здоровы, крепко жму Вам руку и желаю всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

NB. В Ялте был Сергеенко*.

На конверте:

Петербург. Михаилу Осиповичу Меньшикову.

Фонтанка, 37, в редакции «Недели».

Книппер О. Л., 19 сентября 1900*

3148. О. Л. КНИППЕР

19 сентября 1900 г. Ялта.

Субботу мать едет в Москву. Пьеса не готова. Приеду после*. Кланяюсь, целую ручки.

Антониус.

На бланке:

М<о>ск<ва>. Мерзляковский, д. Мещериновой.

Ольге Леонардовне Книппер.

Чеховой М. П., 19 сентября 1900*

3149. М. П. ЧЕХОВОЙ

19 сентября 1900 г. Ялта.

19 сент. 1900.

Милая Маша, мать уезжает в Москву в субботу* 23-го сентября. В понедельник утром пошли на вокзал Машу*.

Я тоже уезжаю, за границу*, но когда — пока неизвестно. В Ялте погода очень хорошая, теплая. Нового ничего нет.

Будь здорова. О деньгах не беспокойся*; буду высылать или надумаю, как и где ты будешь их брать в Москве.

Твой А. Чехов.

Книппер О. Л., 22 сентября 1900*

3150. О. Л. КНИППЕР

22 сентября 1900 г. Ялта.

22 сент. 1900.

Милюся моя, Оля, голубчик, здравствуй! Как поживаешь? Давненько уже я не писал тебе, давненько. Совесть меня мучает за это немножко, хотя я не так уж виноват, как может это казаться. Писать мне не хочется, да и о чем писать? О моей крымской жизни? Мне хочется не писать, а говорить с тобой, говорить, даже молчать, но только с тобой. Завтра в Москву едет мать, быть может, и я поеду скоро, хотя совсем непонятно, зачем я поеду туда. Зачем? Чтобы повидаться и опять уехать? Как это интересно. Приехать, взглянуть на театральную толчею и опять уехать.

Я уеду в Париж, потом, вероятно, в Ниццу, а из Ниццы в Африку*, если не будет там чумы. Вообще нужно будет так или иначе пережить, или, вернее, перетянуть эту зиму.

От Маши нет писем уже больше месяца*. Отчего она не пишет? Скажи ей, чтобы она писала хотя раз в неделю. Если я выеду за границу, то письма будут пересылаться мне отсюда здешней почтой.

Мадам Бонье бывает у меня почти каждый день*. Ты не ревнуешь?

Итак, тебя нужно поздравить с началом сезона*. Ты уже играла по крайней мере в «Одиноких»*. Поздравляю, милая дуся, желаю полнейшего успеха, желаю хорошей работы, чтобы ты и уставала и испытывала наслаждение. А главное, чтобы пьесы у Вас были порядочные, чтобы интересно было играть в них.

Сердишься на меня, дуся? Что делать! Мне темно писать, свечи мои плохо горят. Милая моя, крепко целую, прощай, будь здорова и весела! Вспоминай обо мне почаще. Ты редко пишешь мне, это я объясняю тем, что я уже надоел тебе, что за тобой стали ухаживать другие. Что ж? Молодец, бабуся!

Целую ручку.

Твой Antoine.

На конверте:

Москва. Ее Высокоблагородию Ольге Леонардовне Книппер.

У Никитских ворот, Мерзляковский пер., д. Мещериновой.

Полевому П. Н., 22 сентября 1900*

3151. П. Н. ПОЛЕВОМУ

22 сентября 1900 г. Ялта.

22 сентябрь 1900 г.

Многоуважаемый Петр Николаевич!

Я уже получил от Вас ранее циркуляр с приглашением принять участие в юбилейном сборнике*, но, простите, до сих пор не ответил, потому что решительно не знал, что ответить, и все откладывал. Я нездоров и по нездоровью ничего не пишу или пишу очень и очень мало, и потому дать Вам обещание*, более или менее определенное, относительно своего участия в сборнике я не мог бы и в то же время отказываться от участия в юбилее Юлия Осиповича не хотелось бы — отсюда такая нерешительность моя и неаккуратность… Как бы ни было, я решил ответить на Ваше последнее письмо просьбой. Не найдете ли Вы возможным принять и напечатать в сборнике мой рассказ, не теперь, но давно уже написанный? Он написан был до 90-го года*, стало быть, лет 10 назад — самое малое, но он не был нигде напечатан или же, кажется, нигде. Его готовят в типографии Маркса для III тома, но если Вы возьмете его для сборника, то он может войти в IV или V томы издания Маркса. Если Вы возьмете его, то III том от этого не станет меньше*. Называется он так: «Весной». Будьте добры, побывайте в типографии Маркса и возьмите этот рассказ, и буде найдете его годным для сборника, то возьмите, сказавши Адольфу Федоровичу, что рассказ этот может войти потом в IV или V томы.

Во всяком случае о согласии Вашем или несогласии напишите мне.

Желаю Вам всего хорошего и остаюсь искренно Вас уважающим и преданным.

А. Чехов.

* В III томе 26 листов, в рассказе же «Весной» всего только 6 страниц.

Прусику Б., 22 сентября 1900*

3152. Б. ПРУСИКУ

22 сентября 1900 г. Ялта.

Многоуважаемый Борис Федорович!

Пьеса моя «Три сестры» в настоящее время еще только пишется. Когда будет кончена, неизвестно. Само собою разумеется, что я напишу Вам, когда она будет кончена, и вышлю один экземпляр ее после того, как она пойдет на сцене Московского Художественного театра. Вами переведенные пьесы буду ждать и приму их с великою благодарностью.