Его счастье (СИ) - Вэс Энжи

Карета остановилась - они приехали. Оливия выглянула в окно и посмотрела на дом: все спали. Ей нужно просто незаметно прокрасться в свою комнату и лечь спать. Она надеялась, что с платьем и волосами успешно справится без камеристки. Что может быть в этом сложного?

- Оливия, - обратился Саймон, также смотрящий в окно, - куда выходят окна твоей комнаты?

- Сюда. - Она показала пальцем. - Вон те, справа.

- Когда пройдешь в нее, поднеси свечу к окну. Будь аккуратна. Нам не нужны лишние неприятности. И в следующий раз не иди на поводу у своих чувств.

- Если бы я тебя не знала, то подумала бы, что ты за меня волнуешься, - бросила она.

Дверь кареты открылась - Оливия вылетела из нее будто пуля.

Саймон недоумевал над ее последними словами. Тогда зачем ему предостерегать ее, заботиться о ней, если он за нее не переживает? Оливия всегда казалась ему необычной девушкой, но это было чересчур странным.

Прошло немало времени, а сигнала так и нет. Пальцы Саймона забарабанили по колену. Окна молчали. Вероятно, малышка забыла об условном знаке или из вредности не подавала его. Вполне возможно, что ее нашли. Нет, тогда светом озарились бы несколько окон сразу. Но почему же она молчит? Саймон заметил, как его стопа непроизвольно стала отбивать пол кареты. Еще несколько секунд. Вдруг он увидел мерцание заветного огонька в окне Оливии. Саймон выдохнул. Он постоял еще несколько минут, прежде чем темный силуэт девушки скрылся с поля его зрения, а затем постучал кучеру, и экипаж тронулся.

Сегодня следовало встать пораньше, чтобы сложить свои вещи в сундуки и завтра отправиться в дорогу. И так как Оливия полдня пробыла у Саймона, потом еще полночи потратила на то, чтобы добраться до дома, а конкретно до спальни, то круги и синяки под глазами не заставили себя долго ждать. Конечно, они появились на утро во всей красе! В тандеме с веснушками это раздражало ее еще больше. Она сидела за туалетным столиком и смотрела в отражении на уставшие глаза. Вялость и недосып Оливия еще могла бы пережить, если бы они были оправданы.

Но вчера она не узнала ничего из того, что собиралась вытрясти из Смита: ни планы Саймона, ни про прием в Ленд-парке. Ни-че-го. Однако Оливия подумала, что раз Саймон упрямо противится посвящать ее, то ей ничего не остается, кроме как отпустить ситуацию. Пусть делает, что хочет. Она не будет помогать и вмешиваться, если кто-то решил поиграть в героя. Сегодняшний день перед отъездом она хотела провести со своей семьей и в частности с отцом. Оливия нахмурилась. Скорее, только с отцом, чем с матерью, которая успеет ей надоесть уже в поездке.

С этой приятной мыслью Оливия почувствовала себя лучше. Даже улыбка появилась на лице. После завтрака поиски отца оказались затяжными. Не найдя его в столовой, Оливия пошла в сад. Но и там его не оказалось. Ну, если отца нет в библиотеке, значит, уехал по делам. Спустившись вниз по лестнице и, войдя в библиотеку, Оливия окинула взглядом голубую комнату, заставленную растениями. Но и здесь никого не было. Она села в кресло и печально думала об альтернативе занятия. Чтение – замечательное средство, чтобы отвлечься от посторонних мыслей. Было бы неплохо почитать какой-нибудь роман. Однако спустя три секунды она услышала мужской чих. Оливия вздрогнула от испуга.

Затем она с радостным предвкушением обошла полки и нашла отца со стопкой книг в руках.

- Папа! – Она выскочила из-за угла.

Ричард вздрогнул, отступив назад.

- Ох, Оливия! – вскрикнул он, глотая воздух. - Девочка, я уже не в том возрасте, чтобы меня так пугать. Так и сердце может выскочить.

- Прости меня. - Она виновато покусала нижнюю губу. – Я рада тебя видеть! Я думала, ты уехал.

Оливия взяла часть книг из рук отца.

- Нет. Я решил прибраться в библиотеке, милая. Надобно расставить их по местам.

- А что прислуга?

Ричард покачал головой.

- Лучше я сделаю все по-своему. Твоя мама говорит, что это старческая сентиментальность. Возможно, она права. Она послала сюда горничных, но я выгнал их отсюда. - Старик посмеялся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Если бы отец позволил слугам перекладывать его книги в библиотеке, Оливия, скорее, не поверила бы.

- Я тебя понимаю. Книги значат для тебя очень много. Именно ты научил меня правильно с ними обращаться. - Она посмотрела на зеленую обложку книги, лежащей сверху.

- Не книги, Оливия, а то, что из них можно почерпнуть.

Отец жестом показал следовать за ним. Они вышли из аллеи книжных полок и положили стопки на столик, на котором стояла маленькая роза нежно-зефирного цвета. Оливия погладила пальцем шелковые лепестки, одновременно восхищаясь и завидуя тонкой красоте юного растения.

- Человек просвещается, читая произведения великих умов. Различные источники знаний ведут к пониманию многих вещей, целых миров и самого себя. – Ричард взял в руки небольшую потрепанную книжку. – Достаточно одной такой, чтобы изменить человека и весь мир, в котором он существует. Книги всегда живут в людях, которые их прочитали.

Отец взглянул на нее, и после маленькой паузы его глаза сузились.

- Оливия, а где ты была прошлой ночью?

- Я?

О нет! Он догадался! Ее руки обдало холодом, а сердце забилось в два раза быстрее, как у зайца в сезон охоты. Она уже говорила, что пожалела о той затее? Так вот сейчас она готова проклясть тот день, когда ее мозг отлучился, и эмоции понесли ее создавать приключения!

- Я… У меня болела голова, и я ушла к себе вчера.

- А после этого? У тебя усталый вид, словно ты носила ведра с водой целые сутки.

Отец смотрел на нее недоверчиво.

Он что-то подозревает или, может, знает. Оливия боялась, что он ее видел. Не исключено, что в этом замешены болтливые языки слуг! А если даже отец видел ее с Саймоном в окне кареты или узнал его экипаж, то что он сделает? Вызовет на дуэль сына покойного друга? Закроет на произошедшее глаза или… заставит его жениться на ней?! Оливия не могла поверить, что все это происходит с ней на самом деле. Буквально несколько дней назад жизнь невзрачной девушки была тихой, спокойной и не имела никаких судьбоносных решений. Теперь же всякий ее шаг толкал ее в пропасть. С появлением Саймона в ее жизнь ворвались большие проблемы, которых хватит на каждую душу Лондона.

- Я весь вечер провела за мольбертом, папа, - солгала она снова.

«Ты ответишь за все на том свете, девочка» - укоряла Оливия себя.

Отец покачал головой, призывая идти за ним. Ричард прошел между стеллажами и поднялся на пару ступенек лестницы, подавая Оливии книги.

Он продолжил:

- Лили так любит цветы. Она заботится о них: рыхлит почву, поливает, протирает пыль, удобряет. Ей легче найти с ними общий язык, чем с родными людьми.

- Наверное, потому что они молчат.

- Да, возможно. Умели бы они говорить, то наверняка нашли бы, что ей сказать. - Ричард подмигнул дочери. - Буду откровенен, милая, твоя мать непросвещенный человек, невежда. От того ей труднее понять тебя, этот барьер не дает ей пройти. Я говорю это, потому что завтра вам предстоит совместное путешествие. И я хочу призвать тебя быть к ней терпимее.

Оливия с пылом вывалила:

- Она навязывает мне свою волю при каждом удобном случае. Это естественно, что я буду воспринимать ее в штыки. Может быть, непроизвольно, но мама постоянно критикует меня. Неимоверно трудно сдерживаться, когда она выставляет меня идиоткой, тем более на людях.

- Однако она делает это от чистого сердца, от любви к тебе, желая лучшего.

Оливия знала это. Но любовь ее матери была слишком настойчивой и своеобразной. Она буквально душила ее, приводя в отчаяние.

- Но это же очевидно! Никто не будет желать плохого собственному дитя.

- Бывает и такое. – Ричард спустился с лестницы и начал раскладывать книги по стопкам на полу в соответствии с жанром. – Однажды я видел, как мальчик уронил в доме вазу. Случайно, конечно же. Бедняга побелел от страха. Я недоумевал, почему мальчишка до смерти боится за какую-то вазу. Это ведь кусок керамики, мелочь. Но его мать посчитала иначе. Она приказала выпороть своего ребенка. Крики были слышны даже на улице. А она стояла и лично наблюдала за болезненным процессом. На ее лице не дрогнул и мускул, будто холодный камень. В тот момент мне показалось, что она даже наслаждалась этим зрелищем.