Лермонтов и Москва. Над Москвой великой, златоглавою - Георгий Блюмин

«Украшеньем Москвы» именовали и княжну Анну Александровну Щербатову (1808–1870). В обращенном к ней мадригале Лермонтов не советует княжне покидать Москву и переселяться в Петербург:

Поверю ль я, чтоб вы хотелиПокинуть общество Москвы,Когда от самой колыбелиЕе кумиром были вы?Что даст вам скучный брег Невы:Ужель там больше веселятся,Ужели больше балов там?Нет! Как мудрец, скажу я вам:Гораздо лучше оставаться.

Анна Щербатова не вняла новогоднему совету поэта. Вскоре она уехала из Москвы в Петербург, где в 1833 году вышла замуж за побочного сына великого князя Константина Павловича, впоследствии генерал-лейтенанта Павла Константиновича Александрова (1808–1857). Пушкин упоминает в письмах к жене об Александровых как о своих знакомых.

Еще одна красавица-москвичка, стихи о которой вошли в «Книгу судеб», ту самую огромную книгу, что была в руках Лермонтова на новогоднем балу в Московском дворянском собрании в преддверии Нового, 1832 года. Это Вера Ивановна Бухарина (1813–1902), дочь киевского губернатора – сенатора И.Я. Бухарина и его жены Елизаветы Федоровны, двоюродной сестры А.П. Керн.

Анна Александровна Щербатова

И этой героине «Книги судеб» М.Ю. Лермонтова было уготовано близкое замужество. Вера Бухарина, воспитанница Смольного института (выпуск 1830 года), 29 июля 1832 года выходит замуж за адъютанта великого князя Михаила Павловича, впоследствии генерала от инфантерии Н.Н. Анненкова (1799–1865), дальнего родственника Лермонтова. В.И. Анненкова оставила интересные записки о своих встречах с Пушкиным и Лермонтовым, в разные годы бывавших в их доме. «Я очень любила Пушкина, – пишет она, – и смерть его заставила меня пролить много горьких слез». Вместе с мужем она навестила больного Лермонтова в конце ноября – начале декабря 1832 года в лазарете Школы юнкеров. А в апреле 1841 года по дороге на Кавказ Михаил Юрьевич дважды побывает у Анненковых в Москве. В экспромте своем Лермонтов играет именем Веры Бухариной:

Не чудно ль, что зовут вас Вера?Ужели можно верить вам?Нет, я не дам своим друзьямТакого страшного примера!..

Поверить стоит раз… но что ж?Ведь сам раскаиваться будешь,Закона веры не забудешьИ старовером прослывешь!

В августе – сентябре 1838 года в доме Карамзиных Лермонтов участвовал в репетициях водевиля, название которого не установлено, но в котором поэт играл одну из главных ролей. К сожалению, выступить в уже отрепетированном спектакле Лермонтову не пришлось: он был подвергнут аресту на три недели великим князем Михаилом Павловичем за появление на улице со слишком короткой шпагой. Вместе с Лермонтовым в репетициях принимала участие замечательная русская певица (сопрано) Прасковья Арсеньевна Бартенева (1811–1872).

Прасковья Арсеньевна Бартенева

Это была ученица М.И. Глинки, талантом которой восхищались и посвящали ей свои стихи В.А. Жуковский, И.И. Козлов, И.П. Мятлев, Е.П. Ростопчина и многие другие. К моменту проведения в московском Благородном собрании новогоднего бала Бартенева носила высокие звания камерфрейлины и придворной солистки. Посвященный ей экспромт 1832 года Лермонтов вплетает в свой венок приветствий московским красавицам:

Скажи мне: где перенялаТы обольстительные звукиИ как соединить моглаОтзывы радости и муки?

Премудрой мыслию вникалЯ в песни ада, в песни рая,Но что ж? – нигде я не слыхалТого, что слышал от тебя я!

Ряд исследователей с достаточным основанием утверждают, что к Бартеневой обращены такие поэтические шедевры Лермонтова, как «Она поет, и звуки тают», «Как небеса твой взор блистает», «Слышу ли голос твой» и «Есть речи – значенье…».

Адресаты ряда лермонтовских экспромтов хотя и носят знаменитые дворянские фамилии и блистают красотой, но исследователями так до конца и не установлены. Таковы – Толстая, Кропоткина, Уварова. Толстой, к примеру, поэт адресует всего две строки:

Недаром она, недаромС отставным гусаром.

Кропоткиной – чуть больше, четыре строки:

Я оклеветан перед вами;Как оправдаться я могу?Ужели клятвами, словами?Но как же! – Я сегодня лгу!..

Уваровой посвящено целое стихотворное послание; в этой светской московской красавице поэт находит то, чего не видит во многих других посетительницах маскарада, – душу:

Вы мне однажды говорили,Что не привыкли в свете жить:Не спорю в этом; но не вы лиСебя заставили любить?Все, что привычкою другиеПриобретают – вы душой;И что у них слова пустые —То не обман у вас одной!

А открывает альбом мадригалов и эпиграмм поэта посвящение красавице, обозначенное лишь тремя инициалами: Н.Ф.И. В следующей главе я приведу специальное и чрезвычайно интересное исследование разгадки этих инициалов, предпринятое известным советским лермонтоведом И.Л. Андрониковым.

Усадьба Вороново. Фото В. Вельской

Под шутливым содержанием мадригала, обращенного к московской красавице Наталье Федоровне Ивановой (1813–1875), скрыто глубокое и искреннее чувство, которое Лермонтов испытал к ней и которое было ею не понято и бездумно отвергнуто, но осталось в целом цикле прекрасных лермонтовских стихотворений. Мадригал написан вскоре после разрыва с ней:

Дай бог, чтоб вечно вы не знали,Что значат сплетни дураков,И чтоб вам не было печалиОт шпор, мундира и усов;Дай бог, чтоб вас не огорчалиСоперниц ложные красы,Чтобы у ног вы увидалиМундир, и шпоры, и усы!

И наконец, завершу свой рассказ о лермонтовской «Книге судеб» именем известной поэтессы графини Евдокии Петровны Ростопчиной (1811–1858):

Умеешь ты сердца тревожить,Толпу очей остановить,Улыбкой гордой уничтожить,Улыбкой нежной оживить;Умеешь ты польстить случайноС холодной важностью лица

И умника унизить тайно,Взяв пылко сторону глупца!Как в Талисмане стих небрежный,Как над пучиною мятежнойСвободный парус челнока,Ты беззаботна и легка.Тебя не понял север хладный;В наш круг ты брошена судьбой,Как божество страны чужой,Как в день печали миг отрадный!

«Талисман» – это упомянутое в экспромте Лермонтова одно из стихотворений Евдокии Ростопчиной, которую в свете называли Додо. Подобно другим красавицам из «Книги судеб», она, урожденная Сушкова, вскоре после лермонтовского экспромта вышла замуж в 1833 году. Ее мужем стал граф А.Ф. Ростопчин (1813–1892), сын московского генерал-губернатора Ф.В. Ростопчина, а она, таким образом, сделалась графинею. Помимо московского дома часто посещала подмосковную усадьбу Вороново в Подольском уезде, принадлежавшую Ростопчиным. Была хорошей знакомой А.С. Пушкина, которого впервые увидела 8 апреля 1827 года на пасхальном гулянье «под Новинским» в Москве (позднее ул. Чайковского).

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});