Мы поем глухим - Наталья Андреева

— Это правда, мадам, — кивнул барон. — Но не беспокойтесь: я принял меры.

— Вы приняли меры?!

— Вы больше не увидите человека, которому дали поручение отыскать своего… — барон поморщился, — своего родственника. — И замолчал, ожидая. Может быть, онанаконец скажет правду?

— Я уже поняла, что месье Дидон меня обманывает. Слава богу, я избавилась от алмаза!

— Но у вас ведь остались еще драгоценности, золото и ценные бумаги? — Александра кивнула. — Вашей горничной я бы тоже не доверял. — Она снова кивнула. — Я предлагаю вам полностью довериться мне. Во-первых, вам надо отсюда съехать. — Она в третий раз кивнула. — Улица Кассет — не слишком подходящее место, где могла бы жить молодая красивая женщина благородного происхождения. Я предлагаю вам переехать на улицу Анжу-Сент-Оноре. Я уже присмотрел подходящий особняк. О деньгах не беспокойтесь. Как вы и просили, алмаз разбит на несколько частей, стоимость этих камней оценили в миллион франков. Вы можете располагать этим миллионом, не прибегая к наличным. Считайте, что я открыл для вас кредит на миллион. Сообщайте мне обо всех ваших тратах, вот и все. Это немалые деньги, так что вы можете полностью изменить образ жизни. Откройте двери своего дома, купите роскошный экипаж, наймите с десяток слуг. И станьте самой модной в Париже женщиной. В тратах же не стесняйтесь.

Она покраснела:

— Барон, но это не совсем удобно!

— Есть три человека, мадам, которым вы смело можете сказать все: ваш доктор, ваш банкир и ваш исповедник. Здоровье у вас превосходное, а на роль последнего я не претендую. Храните ваши тайны. Но позвольте мне устроить вашу жизнь со всем комфортом. Может быть, в вашей великолепной гостиной и для меня найдется местечко? — вкрадчиво спросил барон.

— Светскую жизнь я могла бы вести и у себя на родине, — сердито сказала она. — Поверьте, мой муж занимал достаточно высокое положение в обществе. Мы были приняты при дворе, состояние моего супруга было огромно, и я абсолютно ни в чем не нуждалась. Я уже была модной женщиной, сударь. Меня это не прельщает.

— Почему же вы уехали? — тихо спросил барон. — Уехали оттуда, где вас окружали богатство, почет, уважение… А-а… Я понимаю: вы погнались за химерой любви. Как это по-женски!

— Откуда вы знаете, что это химера? — сердито сказала она и встала.

Барон тоже поднялся.

— Потому что я уже понял ваш характер, — сказал он. — Вы можете любить только вопреки чему-то. Даже можно сказать, что назло. Назло кому-то. Назло свету, Богу, вопреки судьбе. А если к любви нет препятствий, то вы начинаете думать, что эта любовь ненастоящая. Зачем вам надо непременно сломать себе шею, словно скаковой лошади, которую оседлал безжалостный и глупый жокей?

— Барон!

— Я не хочу видеть, как вы гибнете. А так оно и будет, если вы станете упорствовать. Поэтому примите мое предложение. Во-первых, деньги. Тут нет никакой опасности, ведь это ваши деньги, просто они лежат в моем банке. Во-вторых, мое покровительство. Здесь опасность для вашей репутации есть, вы правы. Сразу скажут, что мы любовники. Да разве это так унизительно: быть любовницей барона Редлиха? — усмехнулся он. — Здесь все дамы почли бы это за счастье. Но если вам это претит, мы обставим все с предельной деликатностью.

— У вас уже есть любовница. Зачем вам две?

— Я только что официально расстался с мадемуазель Бокаж. Так что в свете не будут злословить по тому поводу, что у меня аж две любовницы и я нахожу время и деньги для обеих. Хотя для мужчины моего положения это лестно. И вообще, мадам, нынче во Франции женщину скорее осудят за то, что она верна мужу, чем за ее связь с финансовым магнатом. Такие времена, сударыня. Кто хоть что-то может продать — продает, у кого нечего продать — уезжает в провинцию и делает вид, что ему нравится сельская жизнь. Более того: к вам все будут относиться с уважением. Вот увидите: ваш салон всегда будет заполнен самыми знатными гостями.

— У меня такое чувство, что вы меня покупаете! Барон, а как-нибудь по-другому вы можете? Забыть, что вы финансист?

— Я вам уже говорил о своих чувствах. Вы их не приняли. Выходит, во мне нет ничего хорошего, кроме моих денег.

— Это неправда!

Эрвин Редлих замер. «Неужели это возможно? — подумал он. — Я был прав — ее любовь всего лишь химера. Надо только избавиться от самого предмета или представить его в самом невыгодном свете. И у меня будет лучшая в мире жена!»

— Так что вы решили относительно переезда? — спросил он после паузы.

— Я уже сказала, что согласна.

— Я порекомендую вам людей, которых можно нанять в услужение. Не беспокойтесь: все они надежные. А также дам адреса каретника, модистки и бакалейщика, которые не будут вас безжалостно обирать. К ювелиру обращайтесь через меня. И не вздумайте играть на бирже.

— Почему?

— Потому что биржа — это я. Лучше прямо обращайтесь ко мне, если хотите приумножить свое состояние. Когда вы готовы взглянуть на дом по улице Анжу-Сент-Оноре?

— Сегодня, я полагаю.

— Тогда едемте!

— Я вижу, вы ничего не откладываете на потом, — невольно улыбнулась Александра. — Хотя вы тоже сегодня почти не спали.

— Откуда вы знаете?

— Я же не слепая. С которого часа вы на ногах?

— Я привык, мадам. Если итог дня показался мне удачным, я сплю крепко, не сомневайтесь. А сегодня, как мне кажется, я далеко продвинулся к моей цели. Несмотря на то, что день начался для меня крайне неудачно. Но вы все исправили одним своим словом. Вот видите, как мало мне надо? — устало улыбнулся барон.

Александра неожиданно почувствовала к нему симпатию. Какой Все-таки удивительный человек! Вот кто достоин быть счастливым! Но барон Редлих, судя по всему, тоже не ищет легких путей. Все, что он сегодня сказал о ней, он с полным правом мог бы сказать и о себе. Любить вопреки чему-то. Вопреки судьбе. Ценить лишь ту любовь, в которой возникают неодолимые препятствия. А если их нет, Эрвин Редлих вряд ли оценит такую любовь.

— Подождите меня четверть часа, барон, — улыбнулась она. — Моя горничная исчезла, но я вполне могу позаботиться о себе. Не будем терять время.

…Уже на следующий день состоялся переезд. Так началась для Александры новая жизнь в Париже, под покровительством барона Редлиха, которого все тут же объявили ее любовником. Хотя на самом деле их отношения были далеки от этого.

Потому что в субботу, ровно через неделю после турецкого маскарада, на Елисейских Полях кабриолет графини Ланиной повстречался с роскошным выездом богатой американки, сопровождаемой блестящими молодыми людьми. Все они были верхом, и один из всадников, заметив русскую графиню, с улыбкой ей поклонился и направил свою лошадь к ее экипажу. Это был Серж Соболинский.

какое-то время они молчали. Серж просто ехал рядом, изредка на нее поглядывая. Она же старалась не смотреть в его сторону. После долгой разлуки даже самые близкие люди какое-то время не могут преодолеть отчуждение, а они с Сержем не виделись почти год. Александра пыталась понять: насколько он изменился? Что чувствует? Переменился ли к ней? Он, видимо тоже думал об этом, потому и молчал.

Наконец, перегнувшись к ней, Серж сказал:

— Итак, вы здесь, в Париже. Я вас уже неделю ищу.

— А я вас искала год! Остановите лошадь! Мне есть что вам сказать!

— Мадам, вы себя компрометируете. Что скажет барон Редлих?

— А при чем тут барон?

— Его разрыв с мадемуазель Бокаж вот уже неделю обсуждает весь Париж! И дом, который он снял для новой своей любовницы! Для вас, мадам. — Серж с иронией поклонился.

Экипаж графини Ланиной наконец остановился. Александра вышла из кабриолета, Серж лихо спрыгнул с лошади. Богатая американка обернулась, чтобы посмотреть, куда делся самый красивый из ее спутников? Александра не сомневалась, что новость вскоре дойдет и до барона Редлиха.

— Неужели вы думаете, что я могу стать чьей-то любовницей после того, как вы разбили мою жизнь! — сердито сказала она.

— Я не ослышался? — прищурился Соболинский. — Мне, напротив, казалось, что я вас осчастливил. Я избавил вас от мужа, которого вы не любили и который мешал вам стать официальной фавориткой императора. Я был уверен, что у вас уже собственный дворец, собственная спальня на этаже, где живут члены царской фамилии, и к вам на прием записываются министры. А вот мою жизнь вы действительно разбили.

— У вас в самом деле несчастный вид, — издевательски сказала Александра. — Особенно несчастным он был на балу, когда вас наперебой оспаривали друг у друга все эти знатные дамы. Одна из них, кстати, сейчас, озабочена вашим исчезновением.

— Эта дама может подождать. А вот вы нет. Черт возьми, Саша, я соскучился! — он вдруг счастливо рассмеялся. — И вот — ты здесь! В Париже! Когда мы увидимся?