Герой - Сальваторе Роберт Энтони

— Я не думала, что сегодня утром ты так рано покинешь мою постель, — продолжала она, положив руки ему на плечи.

— Где твой посох? — буркнул он. — Тебе нельзя выходить за стены крепости без оружия.

В пещере негде ступить от дворфов, — возразила она. — Кроме того, здесь Дзирт, который защитит меня. — Она хотела погладить мужа по щеке тыльной стороной ладони, но он уклонился прежде, чем она успела прикоснуться к нему. — А почему ты думаешь, что я нуждаюсь в защите? — довольно резко спросила Кэтти–бри. При других обстоятельствах Дзирт понял бы, что его движение обидело ее.

Но Дзирт был слишком занят собственными тяжелыми мыслями и ничего не заметил.

Кэтти–бри отступила и развела руки в стороны.

На самом деле у Дзирта не было ответа на ее вопрос, ни фальшивого, ни честного — даже если бы ему пришло в голову честно ответить собственной иллюзии. Он быстро оделся и сунул мечи в ножны.

— Я не хотела тебе мешать, — заговорила Кэтти–бри, когда он направился к воротам Гаунтлгрима. Ей пришлось чуть ли не бежать, чтобы не отставать от него. — Мне просто нравится смотреть, как ты тренируешься. Когда–то мы тренировались вместе.

У Дзирта перехватило дыхание. Разумеется, он помнил те давно ушедшие дни, когда они учились сражаться плечом к плечу, в полной гармонии. Такие прекрасные дни…

Или это очередная ложь?

— Мне следовало подождать… — начала она.

— Нет, — перебил ее Дзирт. — Нет, я все равно уже закончил. Мне следовало сказать тебе, куда иду, но я не хотел тебя будить.

Кэтти–бри внимательно посмотрела на него, но промолчала. Они уже вошли на территорию комплекса, пересекли тронный зал и свернули в коридор, ведущий к их жилищу, когда Дзирт добавил: — Мне не стоило уходить тайком.

Женщина посмотрела на него искоса, и недоверие, промелькнувшее в ее взгляде, дало ему понять, что извинения напрасны, хотя на самом деле он не знал толком, за что извиняется, да и она тоже не просила его об этом. Она видела, что ему не по себе, и Дзирту пришло в голову, что, если она догадается о противоречивых эмоциях, одолевающих его, он окажется в опасности.

Они молча вошли в комнату, и Дзирт двинулся прямо к стойке для оружия, но помедлил — рука его застыла возле пряжки на поясе, той самой, что выковала для него Кэтти–бри.

«Теперь, если мне понадобятся огненные стрелы, лук не появится», — подумал он.

— Я должна вернуться в Лускан, — произнесла женщина у него за спиной.

Воин обернулся и удивленно посмотрел на нее.

— Мы почти все подготовили, чтобы ненадолго освободить Предвечного, — объяснила Кэтти–бри. — Мне нужно отправиться в Лускан и убедиться в том, что тамошние дворфы заполняют яму, основание ствола, именно тем сортом камня, который нам нужен.

Дзирт, ничего не понимая, покачал головой.

— Разве Бренор не рассказал тебе, чем мы занимаемся?

— Выращиваете башню, — ответил Дзирт, с трудом заставив себя выговорить эти абсурдные слова.

— Именно. Мы уложим камень нужным образом, а потом впустим Предвечного в соответствующий туннель. Чудовище расплавит камень, лава поднимется над ямой в виде полого столба и снова затвердеет. Таким образом она вырастет.

— Что вырастет — башня? — переспросил дроу, даже не пытаясь скрыть издевку в голосе.

— Не сразу. Это займет у нас целый год, а может быть, и десять лет.

— Будете добавлять камень и просить Предвечного придать ему форму.

Кэтти–бри кивнула, и Дзирт покачал головой.

— Именно так они и создали ее, — сказала женщина.

— Несколько тысяч лет назад?

— Да.

Дзирт пренебрежительно фыркнул, и женщина нахмурилась. Однако она подошла к мужу, обняла его за плечи.

— Это будет чудесно, — прошептала она. — И прекрасно. Творить с помощью стихийной силы, подобно богам…

— Мы не боги, — сурово произнес он. — Ты считаешь себя богиней? Выходит, ты теперь равна Миликки и можешь перекраивать мир по своему вкусу?

— О чем ты? — Кэтти–бри поморщилась, но все же сумела подавить раздражение и изобразила сочувственную, понимающую улыбку.

— А еще ты мне скажешь, что все орки — зло и что я должен убивать их детенышей, чтобы утолить твою жажду крови? — продолжал Дзирт, сам не понимая, как ему пришло в голову это обвинение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты снова за старое?! — воскликнула Кэтти–бри, отступив, но сразу же опомнилась и хотела снова его обнять. — Прошу, не надо сейчас об этом.

Дзирт уклонился от ее объятий, но она не сдавалась: загнала его в угол, взяла его подбородок одной рукой, другой рукой нежно погладила по щеке.

— Не сейчас, — тихо произнесла она. — Мы обрели покой в первый раз за долгое время. Теперь мы можем сами выбирать себе дорогу, и у нас нет необходимости сражаться с чудовищами в каких–то мрачных подземельях или идти на войну. Пойдем со мной в Лускан.

Дзирт не ответил. Что–то здесь было не так. Он просто знал это, знал, и все. Здесь крылся какой–то подвох, ловушка.

— Пришло наше время, любовь моя, — нежно промолвила женщина. — Время не для Джарлакса и не для Бренора. А для нас, для меня и тебя. И для всего того, о чем мы с тобой когда–то мечтали. Мы теперь можем сами творить прекрасное.

— Ты имеешь в виду башню? — неуверенно спросил Дзирт.

— Да, и кое–что еще, более прекрасное.

Улыбка выдала ее. Она говорила о детях, о том, что им двоим пора уже наконец создать семью. И почему нет? Казалось, что войны и конфликты, вечно окружавшие их, прекратились, по крайней мере на время. Почему бы ей не хотеть детей, не предложить ему завести ребенка?

Но Дзирт в этот момент до конца осознал истину.

И ему показалось, что пол колышется у него под ногами.

Какое зловещее сходство с выдумкой Эррту, который почти уничтожил Вульфгара! Это была дьявольская ложь, призванная свести Дзирта с ума, прелюдия к сцене, где хищная тварь будет пожирать все, что ему дорого, у него на глазах, а ему придется совершенно беспомощно смотреть на это.

Она завлечет его, вынудит заняться с ней любовью, потом у нее появится ребенок, и этого ребенка сожрет чудовище — пир демона!

И все, что было Дзиртом До’Урденом, умрет — все, кроме физической оболочки, которая вечно будет испытывать нестерпимую боль!

* * *

Ивоннель наблюдала за этой сценой, сидя в зале прорицаний в Доме Бэнр. Это был ее «спусковой механизм», предположение, которое она внушила Дзирту До’Урдену.

Она почувствовала, как пульсирует магический «сигнал тревоги», когда Кэтти–бри намекнула Дзирту на рождение ребенка; это ощущение заставило ее прибежать сюда, в комнату с магической чашей, чтобы взглянуть на следопыта.

И вот она увидела, как Видринат умело, быстро, плавным движением выхватили из ножен, а Кэтти–бри даже не заметила этого!

Ивоннель затаила дыхание и тряхнула головой; внезапно она ощутила неуверенность в себе, ощутила укол сожаления.

* * *

— Это будет Эррту? — жестко спросил Дзирт.

Кэтти–бри отступила, и глаза у нее округлились от изумления: она наконец заметила в руке Дзирта Видринат.

— Эррту? — повторил Дзирт. — Говори!

— Дзирт, ты что?

— Или Демогоргон придет отомстить мне? — спрашивал дроу, наступая.

— Дзирт…

— Или ты самолично играешь со мной, мерзкая Ллос?

Клинок взлетел, острие его очутилось у горла Кэтти-бри.

— Ты думала, что сможешь обмануть меня? Ты думала… — выкрикнул он, нанося удар.

Кэтти–бри ахнула и, стремительно откинув голову назад, попятилась. Лезвие лишь оцарапало ее кожу, но выступила кровь; только вид ярко–алой струйки остановил руку Дзирта и спас женщину от неминуемой гибели.

Он не мог этого сделать. Он знал, что перед ним не Кэтти–бри, что это мираж или, скорее всего, какой–то демон, принявший обличье женщины.

Но все равно не мог пронзить ее мечом. Он не мог причинить вред этому образу, этому обману, этому прекрасному, чудесному существу, которое, оказывается, он любил больше собственной жизни.