Пленница страсти - Николь Джордан

На первый взгляд он казался невероятно опасным; в нем даже было нечто варварское. И все же что-то в его глазах влекло меня…»

Аврора закрыла глаза, живо представив себе тот день, когда она в первый раз увидела Николаса, стоящего на борту корабля.

Тогда он был пленником, закованным в цепи, но, несмотря на это, казался таким же опасным, как и принц из дневника.

Она продолжила чтение, переворачивая ветхие страницы — очевидно, эту книгу перечитывали много раз. Николас говорил, что это подарок, который его отец сделал любимой женщине. Судя по состоянию страниц, мать Рейвен, вероятно, тоже любила его. Многие фразы были подчеркнуты, и одна из них бросилась Авроре в глаза.

«Его рука, ласкающая мою грудь, одновременно успокаивала и возбуждала, его опытные пальцы на моем набухшем соске мучили меня, заставляя желать большего».

Густой румянец залил щеки Авроры, когда она пробежала глазами эти строки. Она хотела прочесть книгу и потом решить, можно ли давать ее Рейвен, но уже сейчас могла ответить на этот вопрос.

Николас не знал о содержании книги. И она сама никогда в жизни не читала ничего подобного. И все же в глубине души Аврора признавала, что книга таит в себе некую запретную притягательность. В эротических рассказах француженки было что-то лирическое, завораживающее читателя с первых строк.

Ее взгляд упал еще на один абзац.

«Его прикосновение разбудило мои чувства — никогда раньше я не испытывала ничего подобного. Он доводил меня до исступления, и я понимала, что безумно хочу его».

Николас, ах, Николас… Она закрыла книгу, не зная, сможет ли читать то, что пробуждало в ней такие воспоминания.

Закутавшись в шаль, чтобы не замерзнуть на ветру, Аврора, немного помедлив, взяла книгу и вышла из каюты.

На палубе матросы бегали взад-вперед, взбираясь по канатам и поправляя бесчисленные паруса. Не желая мешать им, Аврора подошла к поручням.

После полутьмы, царившей в каюте, утреннее солнце резало ей глаза. А возможно, это были слезы. Она почти не видела океана, раскинувшегося перед ней. Яркие зелено-голубые воды Карибского моря сменились серыми волнами Атлантического океана, и прохладный бриз надувал паруса.

Дрожа, Аврора обхватила себя руками и повернулась навстречу ветру, радуясь тому, что он заставляет ее забыть обо всем.

Некоторое время она стояла у поручней, вспоминая Николаса. Он был полон жизни, он был таким мужественным… Боже правый, когда же она перестанет думать о нем?

Нужно забыть его. Эта краткая глава в ее жизни закончена. В Англии она сможет начать новую жизнь. Она будет жить для себя, и никто — ни отец, ни муж — не будут контролировать ее и заставлять делать то, что ей ненавистно.

Ей следует благодарить Бога за предоставленный шанс, а не дни напролет оплакивать мужчину, которого она почти не знала. Нужно радоваться, что этот брак продлился совсем недолго. Она бы никогда не смогла быть по-настоящему счастливой, живя с Николасом. Его страстность, его энергия слишком сильно воздействовали на нее…

Связь, которую они почувствовали в ту ночь, была только физической. Союз плоти, а не сердца. Их свадьба была лишь взаимовыгодной сделкой, и ничем более. И нужно с такой же расчетливостью похоронить воспоминание об этом.

Исполнившись решимости, Аврора проглотила комок, подкативший к горлу, и намеренно переключила внимание на книгу, которую сжимала в руке. Девушка была захвачена в плен и познала страсть в объятиях прекрасного незнакомца. Как это случилось? И чем все закончилось?

Радуясь возможности отвлечься, Аврора нашла бочонок, стоявший в укромном месте, и уселась на него. Затем открыла книгу на первой странице и, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее, начала читать.

«На первый взгляд он казался невероятно опасным; в нем даже было нечто варварское. И все же что-то в его глазах влекло меня…»

Часть вторая

Танец страсти

Глава 7

Против моей воли он приходил ко мне в снах.

Лондон, июнь 1813 года

Если по количеству людей можно было судить об успехе праздника, то этот маскарад был чем-то невообразимым. Зала была заполнена пастушками и принцессами, благородными рыцарями в доспехах и античными богами. Даже его высочество принц регент ненадолго заглянул сюда, гарантировав тем самым успех хозяйке бала, леди Дельримпл, тетке Рейвен.

Из-под сатиновой маски Аврора внимательно наблюдала за своей подопечной, весело танцевавшей какой-то деревенский танец с Купидоном. Рейвен была одета как цыганка, и эта роль как нельзя лучше подходила ей — одетая в яркие юбки, с множеством золотых браслетов на руках и развевающимися иссиня-черными волосами она была неотразима.

Многие джентльмены сделали комплимент ее костюму и ей самой. Стоящий за спиной Авроры граф Клейн рассматривал танцующую девушку с интересом.

— Кажется, ваша подопечная знает, что пользуется успехом у мужчин, — заметил он. — Я удивлен, что ее тетка не возражает против ее присутствия на маскараде.

— В этом нет ничего предосудительного, — спокойно ответила Аврора. — Леди Дельримпл ни за что бы не допустила недостойного поведения в своем доме. И по-моему, было бы жестоко заставить девушку сидеть в своей комнате и не дать ей возможности повеселиться на своем первом маскараде. Кроме того, Рейвен уже была представлена в свете. Она старше большинства дебютанток — и к тому же выглядит взрослее.

Граф повернулся к Авроре и потрогал ее маску.

— Мне сложно представить вас в роли опекунши этой девушки. Вы ведь ненамного старше ее.

— На два года. И я скорее подруга Рейвен, чем ее опекунша. Но все же я отношусь к своим обязанностям очень серьезно.

Она взглянула на Клейна.

— И если вы, граф, решили приударить за ней, боюсь, мне придется отговорить вас от этой затеи. Я более чем уверена, что вы ей не пара.

Клейн очаровательно усмехнулся.

— Безусловно. Гоняться за дебютантками не в моем стиле. Однако я испытываю слабость к милым молоденьким вдовушкам. И если вы, леди Аврора, нуждаетесь в утешении, я сочту за честь вам его предоставить.

Аврора еле сдерживалась от смеха. Джереми Эдейр Норс, известный по прозвищу Сорвиголова, заработал репутацию скандалиста и ловеласа на балах и в спальнях Европы. И все же сложно было не проникнуться к нему симпатией, несмотря на его вызывающее поведение — он обладал очарованием, располагающим к нему собеседника. Богатство и высокое положение в обществе заставляли высший свет Англии закрывать глаза на его похождения. Вдобавок к графскому титулу он, по слухам, должен был вскоре стать маркизом Вулвертоном — здоровье его деда стало ухудшаться.