Злодеяния нечистой силы - Александр Петрович Аксенов

повреждения людей и предметов.

В 1887 г. Томской губернии возле г. Мариинского, на кожевенном заводе купца Савельева в ночь на 1 сентября полный погром: почти во всех окнах двухэтажного флигеля, где жили хозяева, перебиты стекла и множество всякой посуды. Прибыли следователь, товарищ прокурора, воинский начальник; хозяева и 40 заводских рабочих показали, что видели, как вещи, лежавшие спокойно, внезапно поднимались с места и стремительно летели в окна и разбивали их. Никто не мог уловить момента поднятия, но все ясно видели полет вещи. Корреспондент был свидетелем, как на глазах у всех большая табуретка, стоявшая у плиты, поднялась в воздух и полетела в окно.

В 1890 г. в Петербурге, в одной из казарм, в квартире полковника А.Б. почти ежегодно, начиная с 1886 г., замечались разные явления: слышались шаги, вздохи, голоса, царапание по платью или мебели, пронзительный свист, стройное пение; при полном свете виднелись человеческие фигуры; растворялись и захлопывались двери сами собой и проч.

В 1891 г. в Курской губернии возле Обояни в селе Горяйнов, в доме крестьянина Симеона Пашкова в течение почти года – бросание камней и кирпичей в окно, выбита рама, и камни вылетают на улицу; это повторялось почти ежедневно при толпе народу. Дочь Пашкова 9 лет видит разные человеческие фигуры в связи с происходившими явлениями, на себе самой терпит разные гонения – то что-то ее бьет, сшибает с ног, путает ей ноги, сбрасывает с постели; незадолго до прекращения явлений хозяин слышит в сенях крик, свист, топот и голос «недолго буду у вас», соседи также слышали этот шум и крик.

В 1893 г. в Тобольской губ. В Тюкалиыском округе, в с. Сыропатском, в доме священника Донарского в течение шести месяцев преследование разными таинственными проказами: выдергивание растений из горшков, обламывание листьев и сучьев, так что были вынуждены перенести цветы в другой дом; тогда началось опрокидывание и швыряние всякой утвари, унос, прятание и даже истребление разных вещей. После молебна с водосвятием все прекратилось.

А вот случай, который Портнов передал мне так: «Сижу, – говорит, – я и наигрываю на гитаре, а сидевший тут перед тем мельник вышел из комнаты, а вслед за ним вскоре вышла и Елена Ефимовна (моя жена), и только что затворилась за ней дверь, как я услышал откуда-то как бы издалека, глухой и протяжно-жалобный вопль. Голос же мне показался знакомый и, оторопев на мгновение от охватившего меня безотчетного ужаса, бросился за дверь и в сенях увидел буквально огненный столб, посреди которого вся объятая пламенем стояла Елена Ефимовна – на ней горело платье снизу и огонь покрывал ее почти всю. Разом соображаю, что огонь не сильный, так как платье на ней тоненькое, легкое, кидаюсь тушить руками, но в то же время чувствую, что их страшно жжет, как будто они прилипают к горящей смоле; раздается какой-то треск и шум из-под пола и весь он в это время сильно колеблется и сотрясается. Прибежал со двора на помощь мельник, и мы вдвоем внесли на руках пострадавшую в обгорелом платье и без чувств.

Жена же рассказала следующее. Только что вышла она за дверь в сени, как под ней вдруг затрясся весь пол, раздался оглушительный шум, и в то же время из-под пола с треском вылетела точно такая же синеватая искра, какую мы прежде видели вылетевшую из-под умывального шкафика, и только что успела она вскрикнуть от испуга, как внезапно очутилась вся в огне и потеряла память. При этом весьма замечательно то, что сама она не получила ни малейшего ожога, тогда как бывшее на ней тоненькое жигонетовое платье кругом обгорело выше колен, а на ногах не оказалось ни одного обожженного пятнышка.

Мельник передал мне так: выйдя из комнаты, он направился через сад во флигель и, не доходя до него, услышал позади себя сначала шум, а потом крик и, оглянувшись, увидел, что в сенях горит. Он до того испугался, что ноги у него подкосились, и он едва был в силах добежать на помощь.

Что же, действительно, оставалось делать? Передо мною был с искалеченными руками Портнов, обгорелое платье, на тонкой материи которого не было ни малейшего следа какого-либо горючего материала. Ясно, что оставалось бежать! Это мы и сделали в тот же день, переехавши в соседний поселок в квартиру казака, где и прожили все время половодия без всяких уже тревог. Не было никакого повторения и по возвращении нашем в дом, который я, однако, тем же летом распорядился сломать, благо и раньше этого я думал перенестись из своей усадьбы на другое место, но вероятно прособирался бы еще год – другой, эта же катастрофа заставила ускорить исполнение моего желания.

Так тем и закончились эти явления и никогда более не возобновлялись; да мы, признаться, избегали даже говорить об этом между собой, как от тяжелого впечатления, оставленного этими явлениями, доводившими нас даже до опасения за наше существование, так и от неприятностей, вынесенных нами от клеветы и пересудов.

Забыл еще в своем месте упомянуть о том, что было два случая видеть так называемую теперь материализацию (тогда же просто мы называли диаволъским (sic) наваждением).

Так, в первый раз жена видела в окне снаружи нежную розовую, как бы детскую, ручку с прозрачными светящимися ногтями, которыми она и барабанила в стекло. Потом в том же окне видела два какого-то темного цвета живых существа вроде пиявок, которые и напугали ее до обморока. А другой раз я уже сам, будучи один в доме и добиваясь несколько часов подсмотреть, кто и как (не жена ли сама, притворяясь спящею) барабанит по полу в ее спальне, несколько раз незаметно подкрадывался к дверям спальни, где стуки по полу шли непрерывно, но каждый раз, лишь только я чуть-чуть заглядывал в спальню, звуки приостанавливались и тотчас же возобновлялись снова, когда я отходил или отводил только глаза от внутренности спальни, как будто дразнили меня.

Но вот, полагаю, в двадцатый, а то и больший раз, я как-то вдруг ворвется в комнату лишь только там начались стуки и… оледенел от ужаса: маленькая, почти детская розовенькая ручка, быстро отскочив от пола, юркнула под покрывало спящей жены и зарылась в складках около ее плеча, так что мне ясно было видно, как неестественно быстро шевелились складки покрывала, начиная от нижнего его конца до плеча жены, куда ручка спряталась. И пугаться-то, кажется, особенно было нечего, но меня, как я говорю, оледенил ужас, потому что спрятавшаяся ручка была вовсе не рука моей жены (хотя и