Тест на любовь - Вера Копейко

— Вот видите, — сказала попутчица, выходя следом. — Когда нет ничего, им и смотреть не надо. Счастливо.

Ольга пересела на другой самолет и отправилась в Прагу.

На террасе вместе с Ирмой они смотрели на горы, подернутые дымкой. Во Вьетнаме горы другие. Она вспоминала о днях, проведенных там, как о времени безмятежного счастья, давно не выпадавшего на ее долю.

— Ирма, ты не представляешь, как мне там было хорошо. Какой климат, кожа во влажном воздухе разглаживается. Я смотрела на себя в зеркало и не узнавала.

— Ты выглядишь потрясающе. Как никогда.

— Согласна. И еще загар. Он там не красный, а смотри, какой ровный. — Она вытянула руку. Рука была не такая худая и не с обвисшей кожей, как после операции, кожа натянулась.

— А гостиница!

— Ирма, ты все устроила замечательно.

— Ее строили еще французы, и, слава Богу, у вьетнамцев хватило ума не разрушить ее и не заплевать. Там не много таких — одна-две.

— А море, Ирма! И девушка, которую ко мне приставил Минь…

— Это его родственница. Племянница, кажется. Она училась в Москве.

— Ее русский потрясающий. Она такая развитая, я сделала ее портреты. Надо отправить.

— Сама отвезешь.

— Ты думаешь, я когда-нибудь снова поеду в Сайгон? — Ольга усмехнулась. — Я знаю, сколько стоит такая поездка.

— Ну, вот и хорошо, что знаешь, будет легко считать, когда сама станешь организовывать такие туры из Москвы.

— Я? Ты о чем?

— У меня есть деловое предложение. Ты станешь представителем нашего турагентства в Москве. Дело несложное. Оформлять документы и отправлять женщин во Вьетнам. К Миню.

— Ирма… Но я…

— А у тебя есть другие предложения? Более выгодные?

— Нет, но я ничего не понимаю в бизнесе.

— Тебе и понимать не надо. Все буду делать я. А тебе останется точно исполнять.

— Но смогу ли я?

— Как показала твоя нынешняя поездка — ты выполнила все просто здорово! — Ирма подскочила и обняла Ольгу.

— А что я такого сделала? — недоуменно развела руками Ольга.

— Пойдем-ка выпьем, посидим у бассейна. Я тебе кое-что расскажу…

Солнце грело ласково и нежно. Оно было не такое, как во Вьетнаме — терпкое, жгучее, но там столько тени, столько листвы, Ольге все еще мерещились воды Южно-Китайского моря, и самое странное, неожиданное — сосны на берегу моря. Ей казалось невероятным — сосны и море. Как в Прибалтике. Она откинулась на спинку плетеного кресла, медленно качнулась. Покой, расслабленность, удовольствие — такое забытое и такое необыкновенное состояние.

А ведь оно уже было в ее жизни. Со Славой. До того как болезнь заставила ее повести себя с ним так, как она себя повела. Какие были рассветы и закаты на Пинеге, куда они ездили отдыхать. Они ставили палатку прямо на спелую землянику — поляна была усеяна ею, она срывала ягоды перед тем, как растянуть брезентовый пол на земле. Ее губы пахли земляникой, и его тоже…

Пожалуй, был еще один момент в ее жизни. До Славы. На море, в Пицунде, в замечательном пансионате «Самшитовая роща». Предвечернее море, пустынный берег… Тот взгляд, пронзивший ее насквозь, впервые заставил ее понять, что такое «химия», о которой пишут в западных женских романах.

Галька колола босые ноги, соль щипала губы, огонь сжигал изнутри… А потом закат, морской прибой, накрывавший их с головой. Стоны чаек. А затем восход, и вновь крики голодных чаек…

Всего семь дней. А на восьмой день она улетала.

— Выходи за меня замуж, — сказал он, прощаясь.

Она засмеялась:

— Нет.

И улетела.

Но с ней остались его глаза. Этот кадр отобрали на выставку «Интерпрессфото». Она назвала его «Страсть».

Понятие, существующее во всех языках.

Она получила премию за тот портрет. Он обошел многие журналы — одни глаза, но в них столько, целый роман…

Поймать такой взгляд непросто. Сначала его надо вызвать, этот взгляд… Того человека Ольга больше никогда не видела. Не знала, видел ли он когда-нибудь эту фотографию. А если видел — узнал ли свои глаза. Скорее всего нет. Человек не смотрится в зеркало, когда у него такие глаза.

Ольга услышала легкие шаги Ирмы и вернулась в реальность. Ирма была в нежно-фиолетовом сарафанчике и легких сандалиях. Она держалась очень прямо, кудряшки светились на солнце и, кажется, сегодня отливали фиолетовым цветом.

— Слушай, Ирма, что ты делаешь с волосами? Всякий раз у тебя новый оттенок, к платью. Но сказать, что ты их красишь, я не могу.

— А я их и не крашу. Секрет красоты. Но тебе он ни к чему. У тебя самой на голове золото, а не волосы, спелая пшеница и такая же толстая и густая. Кстати, тебе известно тебя отличная форма головы? По-моему, тебя не тащили из материнской утробы щипцами.

Ольга засмеялась.

— Там, где меня произвели на свет, не было щипцов у акушерки.

— Тебе здорово повезло. Если бы не абсолютная форма головы, тебе бы так не шло твое каре.

Ольга улыбнулась:

— Что еще интересного ты мне сообщишь?

— Я не сообщу, я тебе дам.

— Что сегодня?

— Сегодня мы пьем шампанское. Настоящее. Которое французы оставляют обычно для себя…

— Боже, мы не разоримся?

— Ты точно нет. Потому что угощаю я. Ты можешь теперь в нем хоть купаться.

— Тебя что, солнечный удар хватил? Хочешь заглянуть в мой кошелек? Кстати, все бумажки для отчета я привезла. Как после командировки.

Ирма засмеялась. Она поставила на столик поднос с шампанским, бокалами и конвертом. Взяла конверт и протянула Ольге.

— Это тебе. Ты заработала.

— Но ты же не могла продать мои снимки заочно? Я даже не проявила пленки.

— Я их продам. Если тебе вот этого покажется мало. Что-то в голосе Ирмы было такое, что заставило сердце Ольги колотиться быстро-быстро. Она неловко взяла конверт, держала не открывая, смотрела на Ирму, которая уже наполняла бокалы шампанским.

— Не тяни, дорогая. Быстренько посмотри и выпьем. Давай, за наши общие успехи!

Ольга открыла конверт, длинный, узкий, белый, с серым подбоем конверт из шикарного писчебумажного магазина. Просунула дрожащие пальцы, внезапно ставшие неловкими. Вынула.

— Что это, Ирма?

— Ты не знакома с такими бумажками? Неужели? Весь мир знаком, а ты нет — сущее невежество!

— Я знаю, это доллары… — прошептала Ольга побелевшими губами, и краска сошла с ее лица. — Но почему?

— Не почему, а за что!

— За что?

— За то, что ты привезла.

— Я ничего не привезла… Только сувениры… Но они…

— Ты привезла сувенир, о котором не знала сама. Он стоит гораздо больше, чем здесь. Но это твоя доля.

Ольга пошевелила губами, пытаясь что-то сказать.

— Все, что ты станешь сейчас бормотать, — перебила ее Ирма, — не имеет никакого смысла. Давай-ка, дорогая, выпьем за удачу, и я расскажу то, что тебе полагается знать.