Конан и пророк Тьмы - Грегори Арчер

Варвару пришлось ненадолго отвлечься от наблюдений за необычной женщиной и от своего стремительного продвижения к коновязи, чтобы разрубить двоих солдат, набравшихся храбрости броситься ему наперерез. После чего…

Не в первый раз он следовал не велению здравого смысла, а своему странному для обыкновенных людей представлению о чести. Согласно которому он сейчас не мог не поспешить на помощь женщине, хотя та единожды уже отказалась ее принять, а следы этого отказа не скоро сойдут с руки северянина.

— Ко мне лицом, сукины дети! — Физиономии обернувшихся на этот рык вагаранцев перекосило от злобы и страха.

Свирепый дикий зверь вернулся. И вновь его огромный безжалостный меч неуследимо мелькает в воздухе, обрушивается градом ударов, вспарывает кольчуги, разносит щиты в щепы, вбивает пытающиеся остановить его сабли в тела их обладателей. И опять привыкшие к безропотному подчинению, отвыкшие за праздной жизнью от смертельных схваток солдаты городского гарнизона не выдержали бешеного натиска одиночки и кинулись наутек.

Между Конаном и безымянной воительницей, с ног; до головы покрытой кровью, но живой, осталось на песке больше дюжины убитых и раненых вагаранцев. Опасная незнакомка вперила в своего непрошеного освободителя взгляд, полный злобы, губы кривились и дрожали, портя вполне смазливое личико. Ждать, что именно на сей раз выкинет сумасбродная гладиаторша, киммериец не собирался. Помог и помог, пускай теперь делает, что хочет: или вместе с ним к лошадям — и прочь отсюда, или хоть к черту в пасть. Северянин повернулся к женщине спиной и побежал к коновязи. На сей раз никто ему не препятствовал.

«Хорошо еще, что эти болваны без луков,— мимоходом подумал варвар.— Но вот в погоню лучников снарядят непременно».

Конан выхватил взглядом среди привязанных и предусмотрительно оседланных лошадей крупного гиперборийского жеребца. Отвязал, вскочил в седло и увидел, как рядом на быстроногую офирскую кобылу легко и уверенно, будто заправская кавалеристка, запрыгивает его неожиданная спутница. Вконец растерявшиеся солдаты даже не пытались помешать гладиаторам-беглецам покинуть двор через распахнутые ворота. Вагаранцы столпились вдоль забора на противоположной от коновязи стороне и обсуждали детали предстоящей погони.

Всадник и, чуть позади, всадница вырвались на прилегающую к арене площадь неизвестного им обоим Вагарана, пересекли ее неистовым галопом, заставляя горожан испуганно броситься в разные стороны, и свернули на первую попавшуюся улицу. Конан прикинул, что куда бы они ни направились, в конце концов непременно должны уткнуться в опоясывающий этот (как, впрочем, и любой другой) город стену. А направившись вдоль нее, они рано или поздно отыщут ворота. Днем ворота открыты, если, конечно, весть об их бегстве не достигла стражников, охраняющих вход-выход, и тогда они сумеют убраться из этой мышеловки под названием Вагаран. Ну а если достигла, то ворота заперты, и… И на месте разберемся, решил киммериец.

Узкая извилистая улица, по которой они неслись, оставляя позади себя завесу пыли, была почти пустынна. Редкие прохожие шарахались от них, жались к белым глиняным заборам, сплошной стеной идущим по обеим сторонам.

Конан нещадно нахлестывал жеребца. Его спутница не отставая держалась сзади. В ответвляющиеся уж совсем тесные переулки они не сворачивали — там пришлось бы перейти на шаг.

Поворот, еще поворот. Варвар резко осадил жеребца, заставив того взмыть на дыбы. Всаднице пришлось поступить так же. Улица обрывалась тупиком, утыкаясь в очередную белую стену.

— Назад! Сворачиваем в переулок! — закричал Конан и натянул повод. Женщина последовала его примеру. Впрочем, что тут еще придумаешь…

До переулка добраться им не удалось, они достигли лишь первого поворота и увидели, что из-за него накатывается волна сверкающих доспехами всадников.

«Погоня, проклятие! Шустро они!» Раздумывать больше было не о чем, приходилось вновь поворачивать. И вот они снова в тупике.

—Делай как я!

Конан замедлил аллюр жеребца, подвел его к самому низкому забору, остановился. Бросив поводья, встал на седло, оттолкнулся и прыгнул. Ухватившись руками за выступы глиняной ограды, подтянулся, закинул на гребень ноги и оказался наверху толстостенного забора.

— Давай, красотка! Кром тебя побери, чего ты ждешь?

Конан зазывающе махал рукой, показывая глупой бабе, что нужно сигать через ограду, пока не нагрянули лучники, а то и арбалетчики, которые вмиг расстреляют беглецов как куропаток. Но странная женщина медлила, гарцуя на лошади между стен их ловушки. Ладонь ее чересчур решительно сжимала эфес сабли, отведенной в сторону, словно она собиралась принять бой.

«А ведь с ней, с дуры, станется,— разозлился киммериец.— Вот ведь напасть на мою голову! Мало будто собственных забот. Кром, ну почему бабам дома не сидится?!»

Хуже всего было то, что Конан не мог бросить эту ненормальную, оставить ее одну против, разумеется, многочисленной и, конечно же, до зубов вооруженной солдатни. Неужели придется ввязываться в ненужный, почти без надежды на победу бой в глухом уличном тупичке?

Но, видимо, одна и, вероятно, последняя крупица здравого смысла все-таки сохранилась в головке, украшенной черными волосами. Воительница наконец решилась, опустила саблю, подъехала к ограде, на которой восседал мужчина с длинным мечом, положенным на колени, и, проделав все то же, что немногим раньше сделал Конан (а получилось у нее даже ловчее,— с удивлением отметил варвар), очутилась рядом на гребне широкой глиняной стены.

Они спрыгнули вниз, в густые кусты какого-то сада, подступающего вплотную к ограде. И вовремя: в тупик, где они бросили своих лошадей, влетел отряд ва-гаранских солдат, каждый из которых держал наизготовку арбалет, приготовившись нажать на спуск, едва покажутся беглецы.

Недавние гладиаторы продирались сквозь кусты, огибали деревья, перебирались через высокие ограды, перескакивали через невысокие, уходили в сторону от возникающих то там, то здесь домов и иных построек. Если и бросился кто за ними в погоню, то давно потерял след в лабиринте похожих друг на друга садов, домов, цветников, сараев, заборов…

Пора было подумать и о передышке. Дать, наконец, роздых рукам и ногам, осмотреть раны, собраться с мыслями и решить, как быть дальше. Вскоре Конан выбрал место, удобное во всех отношениях для них, желающих отдохнуть и не быть обнаруженными беглецов.

Киммериец опустился на траву крошечной полянки, скрытой от взглядов густыми кустами жасмина, отходящими полукругом от невысокой и вдобавок полуразрушенной каменной ограды. Сквозь просветы в сплетении ветвей и листьев хорошо просматривался добротный двухэтажный дом, стоящий на значительном удалении от найденного беглыми гладиаторами укрытия; любое движение возле него сразу будет замечено ими. За оградой простирался заросший, заброшенный сад, в котором, в два счета перескочив развалены стены, в случае чего можно укрыться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});