Один глоток воздуха на двоих (СИ) - Б. Дара

Вопросов было много, но Барс боялся даже на один из них ответить. Поэтому он просто смотрел на то, как стремительно приближались три вражеских корабля, смотрел на то, какими пустыми были их паруса.

— Господин Главнокомандующий, что же мы будем делать? — спросил капитан корабля.

— Сколько на корабле боевых магов? — спросил Барс.

— Сорок, господин Заклинатель. — отвечал мужчина. — И столько же единиц артефакторных пушек дальнего действия.

— Замечательно! — кивнул Барс. — Значит, пусть те из ваших людей, что не обладают боевой магией возьмутся за эти пушки, переведите их все на правый бор. И заходить к крайнему фрегату так чтобы он тоже был с правой стороны. Сорок ваших боевых магов отправятся на самое их дальнее судно.

— Но как же третье? То, что в авангарде?

— Им я займусь сам. — ответил ему Барс и собирался покинуть мостик, чтобы закончить плести защитное заклинание для корабля.

— Но, как же… Вы один?

— Один. — кивнул Барс. — Объявите своим людям.

На палубе было волнение. Барсу повезло, что сегодня у острова Корио оказался именно этот корабль. Парень помнил капитана ещё с той злосчастной битвы с Коралловыми островами. Запомнил и его судно — «Волчицу Мирелль» и его странную повадку ходить босым по палубе. Капитан Брони был на редкость добродушным мужчиной, который знал своё дело. Именно на капитанском мостике «Волчицы Мирелль» тогда, лет десять назад стоял Фёдор Огненный и он — маленький нескладный мальчишка по имени Фён. Капитан и его судно были в авангарде повелительского флота в войне за Коралловые острова. Барс помнил, как он, этот храбрый морской волк пытался ему помочь.

Брони отдавал приказы своим людям, а три охотничьих судна неумолимо приближались. Лица людей на палубе были очень хмурыми. Они-то понимали, что даже если перед ними окажутся обычные люди без магии, то это вовсе не значит, что они беззащитны. Матросы, которые часто встречались и с пиратами и с контрабандистами видели и не такое. И они понимали, что бой будет кровавым и ожесточённым.

— Охотники сами того не понимая загнали на свой борт самых страшных преступников Цеты, в числе которых сам Узурпатор. — вдруг проговорил Барс, когда речь капитана стихла и все уже собирались расходится. — Я послал за подмогой, но вряд ли они успеют. Сами видите какой штиль. Мы не можем отпустить их, не имеем права. Иначе на улицы наших городов, которые только-только стали забывать запах крови, снова повалят эти психи. Будут убивать, грабить и чинить беспорядки. Ваши родные и близкие окажутся под угрозой. Поэтому я прошу вас, проявите мужество… Если будете умирать, то тащите за собой на тот свет их всех: и охотников, и преступников.

Барс заложил руки за спину и отвернулся, а матросы на палубе загомонили, засвистели и закричали. Кто-то даже пытался петь гимны, посвящённые роду Темнолюбовых, но вышло не очень хорошо и певца ударили по башке, чтобы он не орал. Внизу засмеялись.

Барс посмотрел вниз на воду и жутко занервничал. Всё-таки он терпеть не мог эту стихию. Но он взял себя в руки, сжал кулаки и перекинув ноги через борт, прыгнул вниз.

Нет, он вовсе не собирался добраться до главного охотничьего судна вплавь, тем более что плавать-то он не умел. Нет, он применил трюк одного из своих прадедов — Ригреда Невесомого, который открыл возможность магов воздуха левитировать. Он раскинул руки и по воздуху направился в сторону центрального корабля Охотников. В это же время сорок боевых магов порталами перешли на крайнее левое судно и вступили в бой с охотниками, а «Волчица Мирелль» замерла у крайнего правого и начала обстрел из артефакторных пушек.

На главном корабле его уже встречали. Барс по долгу службы был знаком с главой Ордена Святого Артемия. Это был высокий и крепкий мужчина, с цепким взглядом и всегда надменным выражением лица. В его глазах серых, как пасмурное небо всегда скрывалась какая-то едва заметная тоска и боль. Но это были глаза не несчастного человека, это были глаза страшного убийцы, который после каждого зверского акта насилия вставал на колени и напрасно надеялся, что молитва как-то сгладит его вину.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Думов расправил плечи, с нижней палубы повылезали другие охотники, стали его окружать, брать в кольцо и поднимать свой оружие.

— Ты так глуп и самонадеян, что явился сюда в одиночку? — рассмеялся глава ордена, именующий себя Святославом Светловым.

Имя себе, конечно, придумал сам, но он так яро всем внушал, будто истинный посланник богов, что все ему верили. Даже сам Фёдор иногда тихо, без свидетелей, за бокалом огненной воды, говорил о Святославе странные вещи. Барс всегда прислушивался, но никогда не верил в эти россказни.

— Не хочу губить своих людей. — коротко ответил парень, вскидывая голову. — И ты своих не губи: прикажи им опустить оружие. Меня это нервирует.

Святослав недовольно дёрнул губой, но сделал жест рукой и его люди убрали оружие.

— Ты нарушил законы Цеты. — серьёзно произнёс Барс, нахмурившись. — За попытку помочь заключённым бежать, за убийство стражи в Антанель тебя и твоих людей положено казнить. Но я готов идти на уступки. — желваки на его лице грозно заходили, но он продолжал вершить чудеса дипломатии. — Если ты и твои люди сейчас сдадитесь, то я смогу уговорить её величество заменить смертельный приговор на заключение под стражу.

— Это весьма милое предложение с твоей стороны, о великий и ужасный Барс, но не ужели ты и в правду полагаешь, что я на это соглашусь? — спускаясь с капитанского мостика, произнёс охотник.

Угрожающе зашевелилось оружие в руках его людей. Барс сжал кулаки и тяжело вздохнув посмотрел Святославу прямо в глаза.

— Я на это даже не надеюсь, просто не хочу, чтобы потом говорили, будто я не предупреждал… — горделиво расправил плечи он. — Я не хочу крови, я хочу мира. И я уверен, что если мы сядем за стол переговоров, то это принесёт нам больше пользы, нежели бесполезные схватки. Да, при Узурпаторе люди был в плачевном положении. Я и не спорю, да ко многому я лично приложил руку. Но сейчас всё изменилось, Святослав. Послушайте же меня, прекратите эту безумную череду убийств. Нам дан язык и уши, чтобы договариваться. А руки, чтобы созидать, а не разрушать.

— Ты умеешь красиво говорить, Барс. — уважительно покивал головой мужчина. — Странно даже, как такой, как ты смог овладеть этим искусством. Знаешь, за свою бесконечно-долгую жизнь я видел много контэ и много немитов, но ты — самый коварный из них. — громко и забористо рассмеялся Святослав. — Ты так умело притворяешься тем, кем не являешься, мне даже приятно иметь такого врага… Истинное зло…

— Верните преступников на остров Които и я найду способ сделать так, чтобы у вашего ордена не возникло проблем с законом. Я предлагаю… — начал снова Барс, игнорирую слова про истинное зло, но глава охотников его прервал.

— Посмотрите, братья на это существо. Он стоит здесь перед нами и лицемерно рассказывает о том, что не стоит лить кровь, тогда как сам, подобно демону, и дня прожить не может без стакана свеженького бардового напитка. — воскликнул он. — Он говорит, что дал нам равные права, но может быть мы спросим его кто подносит ему с утра этот самый напиток. Что-то я сомневаюсь, что в прислуге у господина Заклинателя ведьмы и маги.

— У меня нет прислуги, если ты об этом. Мне с утра подносит кофе бытовое заклинание. — устало проговорил Барс, даже пальцем помассировал переносицу от понимания никчёмности своих слов. — А если ты хочешь изменить положение людей, не одарённых магией, то сделай это другим способом. Не убивая невиновных ведьм и магов.

— То есть им нас убивать можно, а нам их нельзя? — смеялся над Барсом Святослав.

Толпа из его приверженцев, окружавшая их, тихо загудела. Барс привалился плечом к мачте, осматривая их с некоторой осторожностью. Будь он хоть трижды Заклинатель, а с толпой бороться сложно. Ему ли не знать?

— На сегодняшний день закон одинаков и для людей и для магически одарённых существ. Да, процедура ещё не отлажена, есть некоторые загвоздки, но пойми ты, наконец… Я на твоей стороне. Я так же, как и ты устал от войны, насилия и боли. И я очень сильно хочу, чтобы на Цете был мир. Объясни же мне, быть может я разучился понимать твой язык… Объясни мне, почему ты считаешь меня злом? Что злого в моих поступках?