Графиня Калиостро - Морис Леблан

Два года упорных поисков привели к некоторым результатам. Прежде всего, стало известно, что казненного священника звали брат Никола и был он казначеем Феканского аббатства. Кроме того, в секретном архиве обнаружили любопытнейшую переписку, которую в течение нескольких веков вели монастыри всего французского королевства. Удалось установить важный факт: все монастырские и вообще церковные деньги, пожертвования и дары, — все стекалось не куда-нибудь, но только в монастыри Нормандии, точнее округа Ко. Значит, именно здесь должны быть сосредоточены все сокровища французской церкви — неисчерпаемый источник, достаточный для проведения нескольких крестовых походов. Особый совет, состоящий из семи священнослужителей, имел право распоряжаться кладом, но только один из семи знал точное его нахождение.

Революция разорила монастыри. Но богатства продолжали существовать, и брат Никола оставался их последним хранителем.

Рауль долго молчал, потом в сильнейшем волнении прошептал:

— Это прекрасно! Какие восхитительные приключения нас ожидают! Я всегда знал, что прошлое оставляет в наследство будущему сказочные сокровища, но вся штука в том, как их найти. У наших предков не было, как у нас, сейфов и подземных хранилищ Французского банка. Они придумывали всевозможные тайники, наполняли их золотом и брильянтами, а секрет передавали с помощью какой-нибудь загадочной фразы, служившей одновременно и замком, и ключом к нему. Когда проходил очередной период бурь, оказывалось, что секрет утерян и сокровища, накопленные тяжким трудом, навсегда утрачены… Если брат Никола говорил правду и десять тысяч драгоценных камней и в самом деле скрыты в необыкновенной копилке, то это достояние французской церкви, унаследованное от средневековья, составляет ни много, ни мало — миллиард франков! В нем слились усилия тысяч монахов, колоссальные пожертвования всего христианского мира. И все это заключено в древнем валуне посреди нормандских полей… Ну а какова твоя роль в этом деле, Жозефина Бальзамо? Чего ты сумела достигнуть? Достались ли тебе от предка какие-нибудь свидетельства, указания?

— Всего лишь несколько слов, — ответила она. — На том же листке, где были четыре загадки Калиостро, рядом с фразой «Фортуна королей Франции» он дописал: «Между Руаном, Гавром и Дьепом (признание Марии-Антуанетты)».

— Ну да, — у Рауля перехватило горло. — Речь идет об окрестностях города Ко. Устье древней реки, на берегах которой жили французские короли и монахи. Именно там и должны быть скрыты сокровища, собранные за десять веков христианства. И конечно, там я их и найду. — Повернувшись к Жозине, он спросил: — Ты не нашла следов?

— Нет, вплоть до того самого дня, когда встретилась с Боманьяном.

— И он мало-помалу доверил тебе все, что знал сам?

— Да.

— Ты воспользовалась его любовью, чтобы выудить необходимые сведения?

— Да, — так же просто промолвила она.

— Вот что значит играть по-крупному!

— Вот что значит играть своею собственной жизнью. Решив меня убить, он хотел вырвать из сердца любовь, заставлявшую его страдать. Кроме того, он боялся, что я разоблачу его компанию.

— Не думаю, что после разрыва с тобой Боманьян чего-то добился. Вчера вечером он пришел в варьете. Зачем? За повязкой Брижит Русслен, за семью камнями! Без сомнения, он хотел разобраться, имеют ли они какое-то отношение к заветному сокровищу.

— Допустим. Но узнать наверно мы ничего не сможем.

— Сможем, Жозефина, еще как сможем!

— От кого?

— Мы все узнаем от Брижит Русслен.

Она вздрогнула:

— Брижит Русслен?

— Ну да, — спокойно сказал он. — Достаточно спросить у нее.

— Значит… она жива?

— Конечно, черт побери!

Рауль поднялся, сделал два-три балетных поворота, а затем исполнил нечто среднее между канканом и жигой.

— Умоляю тебя, графиня Калиостро, не смотри на меня так сердито! Если бы я не поиграл на твоих нервах, мне не удалось бы услышать от тебя ни словечка правды. Не сегодня-завтра Боманьян загребет миллиард, а Жозефине останется лишь кусать свой очаровательный локоток. А теперь, прошу тебя, улыбнись, не испепеляй меня взором!

Еле слышно она произнесла:

— Наглец, как ты посмел! Все эти угрозы, запугивания понадобились тебе лишь затем, чтобы заставить меня разговаривать? Я никогда не прощу тебе этого, Рауль!

— Вот еще! — отвечал он весело. — Ты простишь меня, ведь что такое слегка уязвленное самолюбие по сравнению с нашей любовью?! Между людьми, любящими друг друга, как мы с тобой, не должно быть места недомолвкам. Сегодня я немного проучил тебя, а завтра проучу снова, и так до тех пор, пока между нами не установится полное доверие.

— Доверие должно быть обоюдным, — процедила она.

— Ты не доверяешь мне? Всего лишь из-за того, что я освободил твою душу от бремени тайны?

Но лицо Жозефины стало таким замкнутым и обиженным, что Рауль рассмеялся, вместо долгого и излишнего объяснения. Он принялся подпрыгивать, пританцовывать, издавая возгласы притворного сочувствия:

— Ах, какой ужас! О, Господи, мадам изволит сердиться! Из-за чего же? Всего лишь из-за того, что ее чуть-чуть обдурили? О, моя славная Жозефина, как бы мне хотелось развеселить тебя!

Не обращая на него внимания, Жозефина стала освобождать Леонара из пут. Тот немедленно бросился на Рауля, как бешеный пес, сорвавшийся с цепи.

— Не трогай его! — приказала графиня.

Леонар застыл в позе боксера, кулак его едва не касался лица юноши, между тем как Рауль сквозь смех и слезы пробормотал:

— Иди-иди, бедный чертик из табакерки!

Леонар дрожал от ярости:

— Мы еще встретимся, красавчик! Ты еще попадешься мне в руки! Я с тобой рассчитаюсь, хоть через сто лет!

— Целый век?! — зло усмехнулся Рауль. — Впрочем, это неудивительно, ведь и твоя хозяйка…

— Уходи, — приказала графиня Калиостро, выталкивая Леонара за дверь. — Уходи и уведи отсюда карету.

Она обменялась с сообщником несколькими быстрыми фразами на незнакомом Раулю языке. Оставшись наедине с любовником, она спросила:

— Что ты собираешься делать?

— О, мои намерения чисты и благородны, как у ангела!

— Полно дурачиться! Ответь, что ты хочешь предпринять.

Став серьезным, он сказал:

— Я поступлю так, как тебе и в голову бы не пришло. Я буду для тебя верным другом и надежным союзником, никогда не причиняющим вреда, не заставляющим страдать.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что я сейчас задам Брижит Русслен несколько вопросов, а ты будешь свидетельницей нашей беседы. Ты довольна?

Она ответила утвердительно, хоть вид у нее был весьма разгневанный.