Русская пятерка. История о шпионаже, побегах, взятках и смелости - Кит Гейв

в Детройт и начать выступать в НХЛ.

Разговор шел через Пономарева и был напряженным. Константинов не оставил никаких сомнений у представителей «Ред Уингз», его намерения были понятны.

– Я приеду, как только смогу, – сказал он. – Пожалуйста, вытащите меня отсюда. Делайте что хотите. Я приеду. Платите мне сколько хотите.

Мюррей все время нервничал.

– Я оглядывался каждые пять минут. Переживал, что поймают либо его, либо нас – и обвинят в том, что мы нехорошо поступили по отношению к сборной России, – говорит он. – Но в конце концов мы пришли к общему знаменателю, и Владимир нас не подвел.

Константинов после рождественской встречи с Дэвеллано был готов уехать в любой момент. Тогда он улетел, оставив в Детройте две сумки денег, но взял с собой свитер «Ред Уингз» со своей фамилией и дал обещание вырваться. После встречи в финском лесу «Крылья» как никогда были решительно настроены сдержать слово и освободить Константинова от советских наручников. Лайтс еще раз заверил его в этом. Вот только он пока не знал, как это сделать.

– Перед нами по-прежнему стоял вопрос: как вытащить Владимира из армии? – рассказывает Лайтс.

Несколько недель спустя в его офис на «Джо Луис Арене» постучал Валерий Матвеев. Они не виделись два месяца, но Матвеев времени даром не терял.

– У меня все готово, – сказал он Лайтсу. – Я могу освободить Константинова от его военных обязанностей в России.

– Как? – спросил Лайтс.

– Есть идея. Мне нужно около тридцати тысяч долларов наличными. Я достану ему освобождение от армии по состоянию здоровья. На это мне потребуется месяц. И не задавай никаких вопросов.

Лайтсу, безусловно, хотелось узнать подробности. Но он перестал задавать вопросы после того, как Матвеев сказал ему:

– Мне надо поговорить с врачами.

Много лет спустя Матвеев рассказал мне в интервью, что прекрасно понимал: вывезти Константинова из страны будет нелегко.

– Единственный вариант, который пришел мне в голову, – это хорошо заплатить кому-нибудь в российской армии, чтобы его уволили в запас, – поделился он. – Джим сказал: «Хорошо, езжай в Москву и займись этим».

Лайтс без тени сомнения выдал ему наличку.

– У меня имелось хорошее предчувствие насчет Валерия, – говорит он. – Да и Сергей был со мной согласен. Он нас никогда не обманывал.

Вооружившись пачкой «зелени» от Майка Илича, Матвеев отправился в Россию подкупать генералов. Однако он быстро пришел к выводу, что это рисковое дело и надежды на успех мало, пусть даже в то время почти вся страна стояла с протянутой рукой. Так и в лагерь можно загреметь, а Матвееву это было совсем неинтересно. Тогда он решил схитрить.

– Мы ужинали с моим хорошим другом, врачом. Тогда-то мне в голову и пришла эта идея, – рассказывает Матвеев. – Я решил найти у Владди страшную болезнь. Положу парня в больницу, где врачи диагностируют ему рак, и это освободит его от воинской обязанности».

К тому же Валерий решил, что подкупать врачей менее рискованно, чем военных.

– У меня были хорошие связи в больнице, – говорит он. – Там заверили, что подготовят все необходимые документы для увольнения в запас. Я вернулся в Детройт и рассказал все Джиму Лайтсу. Он поверить не мог, что это вообще возможно.

Матвеев был преисполнен оптимизма, тем более что Константинов сам по себе не выглядел пышущим здоровьем. Даже будучи подростком, Владимир казался намного старше своего возраста.

– Он пришел в школу ЦСКА в пятнадцать лет. Его уже тогда звали Дед, – рассказывает Игорь Ларионов, который играл с Константиновым в Москве и в Детройте. – Он всегда был не в духе, казался серьезным, никогда не улыбался.

Однако оптимизм Матвеева главным образом питал тот факт, что у него при себе была пачка американских денег. Константинов провел в больнице две недели, после чего врачи заключили, что он болен редкой формой рака. Они сошлись во мнении, что капитан ЦСКА и сборной России неизлечимо болен.

Начался новый хоккейный сезон, а Константинов по-прежнему лежал в больнице. Его жена Ирина обратилась к генеральному менеджеру ЦСКА Валерию Гущину и тренеру Виктору Тихонову. Со слезами на глазах она объясняла, что ее муж тяжело болен и не может выйти на лед. Она умоляла отпустить его в Соединенные Штаты, чтобы обратиться к лучшим врачам.

– Всем известно, что российская медицина не столь хороша, как американская, – продолжает Матвеев. – Но Тихонов нам не поверил. Сначала он потребовал документы из больницы. Затем он решил отправить Владди в Burdyenko – лучший военный госпиталь Советского Союза. Так что мне снова пришлось искать нужные связи. И снова платить. Но я знал, что в Москве всем нужны деньги. Всем хотелось квартиру получше, машину поновее. Я работал в газете, поэтому у меня на все случаи жизни были связи.

У Матвеева и впрямь нашлись отличные связи в Бурденко. Его дед был отставным генералом и провел там несколько месяцев перед смертью. «Я знал конкретного человека, с кем надо было обсудить эту ситуацию», – делится Матвеев. Однако для этого ему понадобится дать взятку еще примерно в тридцать тысяч долларов. Один из врачей, на которого вышел Валерий, хотел купить себе машину. Причем не какую-то, а вполне конкретную.

– Доктор желал большую – самую большую – американскую машину, – говорит Матвеев.

Он вернулся к Лайтсу, попросил еще денег на взятки и машину.

На лице Лайтса не дрогнул ни единый мускул. Он выдал очередную пачку от Илича, купил огромный седан и зарегистрировал его на имя Матвеева. Тот отправил машину в Москву, и больше Лайтс про нее никогда ничего не слышал.

– Мы достали ему «Шевроле Каприс» – самую большую машину на американском рынке, – уточняет Матвеев.

Врач, по всей видимости, остался доволен. Пока команда находилась на сборах, Константинов провел еще несколько недель в больнице под бдительным наблюдением военных докторов, которые не могли ни подтвердить, ни опровергнуть раковый диагноз врачей из другой больницы. Тем не менее они заключили, что с такой болезнью Константинов не может оставаться в армии – как-никак у него была смертельная стадия рака. Они рекомендовали освободить его от военной службы.

– Его списали, – доложил Матвеев. – Владимира уволили из армии по состоянию здоровья. Мы вылетаем.