Наградная медаль. В 2-х томах. Том 1 (1701-1917) - Чепурнов Николай Иванович

Позже, склоняя императрицу к достойному награждению участников рейда, Румянцев просил её: «…Не имею я и смелости приложить тут своей хвалы виновникам толиких знаменитых побед. Семи… возря вместе с сим на повергаемые к освященным стопам вашим и дела и приобретения, определите высочайшею и толь свойственною Вам к воинству своему милостию оным цену, за долг только почитаю не умолчать той справедливости, что генерал-майор фон Вейсман в сем случае распространил полезные службе… действия предприимчивостью собственного своего мужественного духа далее, нежели я и мог предполагать…»[264]

Отличившиеся в рейдовых операциях офицеры были награждены орденами. Сам Вейсман получил орден св. Георгия 2-й степени и право на командование дивизией.[265] Но для рядовых участников рейда наград, как таковых, не последовало, лишь «…на всякого унтер-офицера и рядового в корпус генерал-майора фон Вейсмана, — писал Екатерине Румянцев, — …дал я по рублю из экстраординарной суммы…»[266] Вейсман обращался с просьбой о награждении нижних чинов, но безрезультатно. И только после гибели его в сражении при Кючук-Кайнарджи 22 июня 1773 года от турецкой пули, «…когда в кармане мундира нашли список отличившихся в прежних сражениях»,[267] при содействии самого генерал-фельдмаршала была учреждена медаль. В письме Екатерине II 8 августа 1773 года, оправдывая отступление с турецкого берега, он напомнил ей о великом значении победы Вейсмана в октябрьском рейде 1771 года, превознося её выше своей Кагульской 1770 года: «…Кагульская победа одержана подлинно с малым числом людей над превосходным противником; но не сей один пример, всемилостливейшая государыня… в 1771 году в октябре месяце, разбит он был весьма знаменитее. Сияние и действия сего всячески затемнено, последствием оного вдруг увидели предположения мирные в прекращении дальнейших действий».[268]

Видимо, после представления списка, найденного в кармане у Вейсмана, и последнего письма Румянцева последовало распоряжение Екатерины II об учреждении специальной медали для награждения нижних чинов, участвовавших в рейде с 20 по 24 октября 1771 года. Для её изготовления была взята лицевая сторона штемпеля Кагульской медали — с необычным портретом Екатерины II, а оборотную сторону с четырёхстрочной надписью: «ЗА ОКАЗАН — НЫЕ ВЪ ВОЙСКЕ — ЗАСЛУГИ — 1771 ГОДА» заново выполнил Самойла Юдин.

За истекшие до награждения два года часть солдат действовавшего отряда погибла, другие по различным причинам выбыли из корпуса, и вполне естественно, что эта медаль является крайне редкой исторической реликвией. Она предназначалась для ношения на груди на Андреевской ленте.

В связи с этими событиями на временном монетном дворе барона Гиттенберга в Яссах была отчеканена памятная мемориальная медаль с латинской надписью, текст которой в переводе звучит так: «Позднейшие века известят о победах русских на берегах Дуная 20–24 октября 1771 г.».[269]

Казачьи медали. 1768–1775 гг

В период турецких войн при Екатерине II существовала особая группа медалей, не входящих в списки государственных наград. Они предназначались для поощрения высоких, особо отличившихся чинов казачества, командовавших во время сражений подразделениями, причисленными к армии П. А. Румянцева. Эти медали с надписями «За службу и храбрость» и «За усердие к службе» заметно отличаются от тех, которыми награждались рядовые казаки наравне с солдатами регулярной армии. Чеканились они преимущественно из золота, больших диаметров — 55–65 мм и предназначались для ношения на шее на орденской ленте.[270] Поскольку к этому периоду существовало лишь два вида лент — Андреевская (голубая) и Георгиевская (оранжевая с тремя чёрными полосами), то в зависимости от заслуг медали выдавались с той или иной лентой.

Выполнялись эти награды в отличие от обычных медалей гораздо изящнее, роскошнее, надпись на их реверсе окружал богатый орнамент из различных вензелей, знамён, копий; а в самом верху, над лавровым растянутым венком, изображена голова Марса — бога войны.

Награждение такими медалями велось до 1788 года, о чём свидетельствует письмо Г. А. Потёмкина к А. В. Суворову, где говорилось, что за Кинбурнскую победу «…полковникам двум Донским пришлются золотые медали».[271] Эти медали могли быть и персональными. Установить это теперь невозможно. Штемпели их не сохранились.[272]

Много золотых персональных медалей было выдано запорожскому казачеству во время первой турецкой войны в 1768–1774 годы,[273] но из них в известной нам литературе упоминается только две — это «Войска Запорожскаго полковнику Мандру»[274] и «Войска Запорожскаго кошевому Кальнишевскому за отлично храбрыя противу неприятеля поступки и особливое къ службе усердие». Последняя была не только золотой, но и «осыпанной бриллиантами».[275]

По старой казачьей традиции награждённые чины завещали свои медали церкви.

С изменением границ России после первой турецкой войны Запорожская Сечь потеряла своё значение южного форпоста и была 4 июня 1775 года ликвидирована. Сам Пётр Кальнишевский, последний кошевой атаман, за намерение перейти к туркам был схвачен и сослан на Соловки, где и умер в возрасте 112 лет.[276] Всё имущество церкви Запорожской Сечи было передано в Никопольскую Петровскую церковь, которая в 1789 году была разграблена. «Среди похищенного было большое число золотых медалей запорожских старшин и награждённых „За прусскую войну“, „За турецкую войну“…»[277]

Что же это за золотые медали для запорожских старшин? По-видимому, здесь упоминаются шейные медали «Победителю над пруссаками» с портретом Екатерины II, что были выданы девяти полковникам Войска Донского. Но откуда они могли появиться в Запорожской Сечи? Не исключено, что ими могли быть награждены и некоторые высшие чины Войска Запорожского. Считали ведь долгое время, что такими медалями жалованы только восемь человек. Однако позже обнаружился документ о награждении девятого — казачьего полковника Василия Машлыкина.[278] Кстати, эти медали в основном схожи с вышеописанной медалью «За службу и храбрость», разница лишь в тексте наименования.

Казачьими медалями с таким же оформлением награждались и представители Северо-Кавказских казачьих войск. Ю. Б. Иверсен в своих трудах упоминает, например, о том, что одна из персональных золотых медалей была вручена с надписью: «Терских нерегулярных войск произведённому прапорщику Ивану меньшому Горичу за его отличную перед прочими в лёгком войске храбрость и усердие к службе».[279] А его отец — старшина Кизлярско-Терского войска за доблесть в сражениях с турками на Дунае в 1771 году (возможно, даже у Вейсмана) получил медаль неименную, по-видимому, — «За службу и храбрость».

Дорогие шейные медали в золоте выдавались не только для задабривания верхушки казачества и не только в качестве поощрения за боевые отличия в войнах с внешними врагами России, но и служили в качестве наград старшинам казачьих подразделений, отличившихся при разгроме крестьянского восстания 1774–1775 годов под руководством Емельяна Пугачёва. «Золотые и серебряные медали» выдавались и тем старшинам иррегулярных войск — башкирских, мещерякских, калмыкских отрядов, которые выступали на стороне правительственных войск против восставших.