Измена. (Не)нужная пара (СИ) - Леви Кира

— Как бы там ни было, но твоя мама оказалась для меня Парой, — отец взял со стола мамину руку и, развернув ладонью к себе, поцеловал в серединку. В ответ он получил мягкую улыбку мамы. Я всегда поражалась, как она менялась в присутствии папы. По жизни мама достаточно резкая, волевая, а рядом с папой — нежный трепетный цветочек.

Я бросила хмурый взгляд на шею мамы. Как раньше не было, так и сейчас там не наблюдалось никаких меток. Мой взгляд перехватил отец и пояснил, тушуясь, как юнец:

— У мамы есть метка… ммм… скажем так: в нетрадиционном месте.

Мама многозначительно хмыкнула, а отец вдруг вспылил:

— Сама виновата. Нечего было от меня убегать через окно.

А я в очередной раз покраснела. Об интимной жизни родителей как-то я не задумывалась.

— Кх… а дальше?

— Дальше родилась ты! — мама взяла меня за руку, с нежностью вглядываясь в моё лицо. — Твой папа был несказанно рад, что родилась именно девочка. Маленькая омежка. Папина лапочка.

— А если бы мальчик родился? Ты был бы не рад? — удивилась. Ведь обычно мужчины бредят наследниками.

— Конечно, был бы рад и мальчику. Но если бы родился сын, то он сто процентов бы перенял мои способности. А я не хотел, чтобы мой ребёнок шёл по моим стопам.

Что-то меня насторожило в ответе. Некая недосказанность.

— Какие у тебя способности? — уточнила.

— Я из рода Судей.

Мой непонимающий взгляд дал понять, что ответ меня не устроил. Отец продолжил пояснять.

— В иерархии стаи выделяют: Альфу, бету — его заместителя, шамана-целителя, хранителя истории. А есть ещё законники: судьи, ищейки и палачи. Если возникает спорный вопрос, охватывающий интересы нескольких стай, то в таком случае обращаются к Верховному судье и Палачу. Он последняя инстанция, как Высший Конституционный суд у людей. Пятнадцать лет назад, когда нам пришлось выйти из стаи Астахова из-за твоей… болезни, — на последнем слове он поморщился, — я занял место Верховного судьи. У меня врождённая повышенная эмпатия и способность различать ложь. А Волк беспощаден к тому, кого считает виновным.

Я молчала, переваривая новую для себя информацию. Сколько же я не знаю о мире оборотней! У этого общества свои правила и законы. Как быстро восполнить пробелы в знаниях? С чего начать?

— Ты сказал «болезнь». Чем я больна?

— Ты помнишь свои детские кошмары? — крепче сжав мою руку, спросила мама.

— Да. Я теперь знаю, что это было на самом деле. Волчица помогла мне вспомнить.

Отец понимающе кивнул и приступил к основной части рассказа.

— То нападение спровоцировало слишком ранний оборот. Учитывая обстоятельства, травмирующие психику маленькой омеги, ты не могла обернуться назад. Осталась в звериной форме, а маленькая девочка потерялась в сознании малышки-волчицы на полгода.

— Когда ты вернулась, — мама вдруг с шумом втянула воздух, словно собралась плакать, но сдержалась, — с тобой рядом была я — человек, не осознающий твоей истинной природы. Мои эмоции напугали тебя. Я рыдала, проклиная твою сущность. Я не знала, что у тебя проявился такой же сильный дар эмпатии, как у отца, и ты буквально воспримешь мои слова и установишь блок между собой и своей сущностью.

Слушая мамино откровение, я ощущала, как от страха холодеет внутри. Дальше больше — волной накатило отчаяние и безнадёга. Мне вдруг резко стало не хватать воздуха, когда в горле разросся колючий сухой ком — предвестники паник. Тело мелко задрожало, холодный пот мелким бисером выступил на висках и спине.

Мир вдруг перевернулся, как в момент падения со скалы. Я упала на пол со стула, приземляясь на лапы. Раздался грохот переворачиваемой мебели, звуки бьющейся посуды. Испуганный крик мамы. Комната устремилась куда-то верх. Лапы путались в спеленавшей меня одежде. И Волчица тоскливо завыла-заплакала, задрав мордочку вверх, высунувшись из горлышка футболки.

Возле меня возник громадный чёрный Волк отца, тревожно обнюхивая и успокаивающе порыкивая. Его родной запах окатил маленького волчонка, успокаивая. Волк вытряхнул тельце из человеческих вещей. Зубастой пастью подхватил дитя за холку и понёс к выходу, снова в Лес, наполненный древней магией, дарующей оборотням силу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Выход из дома преградил Волчонок. Он был весь встрёпанный. На холке вздыбливалась шерсть. Тревожно ворча, он ткнулся носом в пузико висящей в пасти отца Кристины. Обнюхал её тщательно. Убедившись, что его Пара не пострадала, вопросительно взглянул на старшего Волка. Тот аккуратно поставил Волчицу на пол. Пошатнувшись, она потрусила вперёд и спряталась между лап Волчонка. Этому существу она доверяла больше, чем другим оборотням, и уж тем более своей трусливой человеческой половине.

«Она ищет у тебя защиты!» — ревниво признал Тимур Демидов. Ему было горько осознавать, что его ребёнок, пусть даже в одной из своих альтер-форм, не считает его способным защитить её.

«Я рад этому!» — отозвался Астахов и, отойдя в сторону, носом подтолкнул Волчицу в дом. Та уже успокоилась. Со свойственным детям способностью быстро переключаться на что-то другое, заинтересовалась стоящими у входа кожаными сапогами Александра Емельяновича.

Пока будущие родственники мерялись взглядами, они выпустили из внимания Волчицу. За что и получили от старшего Астахова.

Тот спустился вниз на шум, не меняя человеческой ипостаси. Александр Емельянович остановился возле разгрызенного сапога, подхватил малышку на руки и унёс на второй этаж, оставаясь незамеченным.

— Пора возвращаться, Кристина, — позвал он девушку. Это были и слова и глубокий ментальный зов одновременно.

Волчица успокоилась окончательно. Настолько, что я смогла понять, что произошло со мной несколько минут назад: я ощутила нахлынувший страх своей Волчицы быть отвергнутой и закрытой, как раньше. Моё альтер-эго хотело жить полноценной жизнью! Волчица почувствовала эмоции мамы, как тогда, пятнадцать лет назад, и забрала контроль на себя, испугавшись повторения истории. Это был её протест и заявление о себе.

Я пыталась говорить с ней, мысленно представляя, как открываю рот, но она меня не слышала. Пробовала позвать отца, но не выходило. По ощущениям я будто бы оказалась за стеклянной стеной, поднявшейся между мной и Волчицей.

Как достучаться до неё? Как объяснить, что мне можно довериться? Что я не та маленькая девочка, боявшаяся её? Теперь Волчица не доверяла мне. Игнорировала.

И тогда я сосредоточилась на своих чувствах. Она должна их почувствовать, ведь я и она — одно целое!

Слова были излишни. Только эмоции! Я представила её и себя, стоящих рядом, как партнёры.

«Я больше не забуду тебя!»

А в следующем мгновении я смотрела в её-свои глаза — светло-карие до желтизны.

«Не будет тебя — не станет меня».

Всё моё существо стремилось к Волчице через преграду между нами.

«Доверься! Доверься… И я никогда не откажусь от тебя!»

— Пора возвращаться, Кристина! — зов прозвучал неожиданно и для меня, и для Волчицы. Она осознанно посмотрела на меня через стеклянную стену и шагнула вперёд, не замечая препятствия. А его-то и не было вовсе. Истончилось и исчезло. Я шагнула навстречу. Наши сущности прошли одна сквозь другую, но не разделились за спинами, а остановились посредине — стали единым целым.

«Я не подведу!» — твёрдо пообещала и обернулась человеком.

— Ну, вот и хорошо, — Александр Емельянович протянул мне халат, и я быстро накинула его на себя, туже затягивая пояс на талии. — Нашли друг друга? — мужчина одновременно был строг и улыбался глазами.

— Да, — просипела. Тыльной стороной руки вытерла губы. Во рту почему-то был привкус кожи и земли. Старший Астахов вдруг ухмыльнулся.

— Купишь мне сапоги, как в городе будешь. Сорок пятый размер!

— Куплю… А зачем? — растерялась, вглядываясь в искрящиеся весельем глаза хозяина дома. И вдруг почувствовала обиду своего Зверя на старшего Астахова! За то, что отобрал так привлекательно пахнущую добычу!

— Сапог… моя добыча, — произнесла вслух то, что чувствовала я-Волчица. — Ох, Александр Емельянович, я случайно! — мне стало и смешно, и в очередной раз стыдно.