История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Розенбаума: монография - Валерий Черепица

Корвин-Пиотровский встретил Розенбаума словами: «Твой последний рапорт я только что получил с утренней почтой и в связи с этим хочу сказать, что о твоей работе в бытность мою в Варшаве я подробно доложил генералу. Он очень доволен твоей работой и приказал выписать тебе за это одну тысячу злотых наградных, которые прошу получить и дать расписку». При этом он протянул агенту две банкноты по пятьсот злотых. «Из твоих рапортов видно, — продолжил он, — что агентура в Пинске действует весьма сонно; к сожалению, это не мой район, но твои рапорты в оригинале вместе с моими рапортами я перешлю в Варшаву к генералу Розвадовскому. Кроме того, о пинском деле я напишу бумагу в Брест, к полковнику Костэк-Бернацкому. Ну а что касается твоей дальнейшей разведывательной работы в Пинске, то хочу порекомендовать тебе следующее: «1) о том, что тобой сделано до настоящего времени, сообщи Яцыничу, а на будущее пускай учатся пользоваться своими, а не чужими способностями; 2) отныне пользуйся в своей работе только теми способами, которые сочтешь наиболее удобными для дела. Во избежание недоразумений я выхлопочу для тебя у генерала Розвадовского открытый лист, который позволит быть тебе независимым от местных начальников политполиций; 3) сотрудников своих используй на всю мощь, но не забывай оплачивать их труд. Эти люди тебе и в будущем будут полезны; устраивай свои театральные дела так, чтобы после 15 февраля ты мог приехать в Варшаву. Завтра я дам тебе пакет к Яцыничу и деньги на текущие расходы, после чего ты можешь ехать в Пинск. А теперь пойдем ко мне выпить чаю и закусить».

На следующий день, около шести часов утра, Розенбаум был уже в Пинске. Зная, что рабочий день в портовых мастерских начинается с семи часов, он решил до этого времени повидаться с Вальденом, чтобы узнать от него последние новости и предупредить о том, что собирается идти к командиру Яцыничу. С Вальденом встреча произошла у дома последнего. Оказалось, что нового у него ничего нет, но зато договорились всей троицей сойтись вечером в театре. Побывав у директора труппы Зелинского, импрессарио отправился в управление пинской политполиции к коменданту Яцыничу. Здесь с самого начала он повел себя в полном соответствии с рекомендациями Корвин-Пиотровского. При этом оказалось, что коменданту ничего не было известно ни о Рымаре, ни о Шлессе, ни о Волосевиче. Яцынич искренне поблагодарил Розенбаума о сделанном им в Пинске в течение нескольких дней на железной дороге и на спичечной фабрике, заметив при этом, что мастерскими порта пускай занимается «двуйка», представителем которой в городе был майор Станислав Блиндструпп, исполнявший в ту пору должность командующего военной речной флотилией. В конце разговора Розенбаум подал Яцыничу пакет от Корвин-Пиотровского. Тут же вскрыв его и быстро пробежав по письму глазами, он сказал: «Так-так, все в порядке». После чего, подавая агенту руку, попросил его, пока тот будет в Пинске, продолжать следить за происками коммунистов.

Выйдя от Яцынича, Розенбаум твердо решил больше никуда не ходить, а как следует выспаться. Вечером в театре Розенбаум, Вальден и Лясота договорились в очередной раз встретиться, только уже не на квартире у Вальдена, который со дня на день ожидал приезда жены, а в ресторане при большой гостинице «Петербургской» Лукина. Причем встретиться лишь при наличии свежей и важной для дела информации. Без новостей прошло дней пять или шесть, пока в один из вечеров Лясота по-заговорщицки не сказал Розенбауму: «Сегодня после спектакля мы ждем вас в отдельном кабинете в «Петербургской…».

За столом сгоравшие от нетерпения агенты выдали Розенбауму следующее: Лясота — «Через Радько и Гржигоржевского мне удалось побывать в компании с рабочими-железнодорожниками Волосевичем, Скоринкой и Лярским. В ходе «общения» с ними мне удалось запомнить 18 фамилий из числа тех, кто примкнул к организации «Свободный Рабочий». При этом он передал Розенбауму отрывной листок из блокнота со всеми названными им фамилиями; Вальден — «Известный уже вам столяр Кац из портовых мастерских познакомил меня с Катей Колднер. Кац представил меня ей как члена Лодзинского центра организации «Свободный Рабочий». Колднер этому очень обрадовалась и пригласила меня на собрание ячейки, которое состоялось на спичечной фабрике. Присутствовали на собрании человек тридцать — все работницы упаковочного цеха. Я не думаю, что все они являются членами «Свободного Рабочего», скорее, это сочувствующие. Но несколько человек (Сойферт, Зайдель, Гринберг, Меерович и др.), несомненно, таковыми являются». После чего и Вальден передал своему шефу листок с фамилиями активистов организации.

Поблагодарив агентов за добытую информацию, Розенбаум вручил каждому из них по 50 злотых и попутно предупредил, чтобы они об этой своей акции не догадались сообщить Яцыничу. Если же, не дай Бог, что-либо случится, то всю ответственность за это он берет на себя. Кроме того, он попросил друзей добыть для себя рекомендательное письмо к кому-либо из приятелей пинских активистов в Лодзи. Последние пообещали сделать это во что бы то ни стало ко дню отъезда Розенбаума вместе с труппой из Пинска. Прощальный для друзей ужин состоялся за день до этого события на квартире Вальдена. Жена последнего по предварительной просьбе импрессарио как истинная лодзянка приготовила свое фирменное блюдо фляки и другие не менее оригинальные закуски. Пили мало и в присутствии хозяйки говорили только о театре и актерах. Разумеется, Розенбаум был в центре внимания. 15 февраля 1923 года труппа Зелинского давала свой последний спектакль в Пинске. На нем, как и на первом спектакле, присутствовали представители местной власти во главе с городским старостой Томашевичем. Спектакль прошел прекрасно, не менее приятным для артистов труппы был прощальный ужин, который староста дал в их честь в «Охотничьем клубе».

16 февраля Розенбаум с труппой выехал в Несвиж. Как и раньше, здесь «Свободным Рабочим» и не пахло. И тем не менее в силу каких-то одному ему ведомых причин импрессарио были взяты под подозрение за сочувствие к коммунизму некий Фонштейн — сын владелицы гостиницы на Студенческой улице и его приятель кинематографист (киномеханик — В.Ч.) Нейдгельд, о чем тотчас же было сообщено шифрованным рапортом в Новогрудок. Через шесть дней после этого труппа выехала туда же на плановые гастроли. В Новогрудке на сей раз по разведке Розенбаумом тоже ничего сделано не было. Правда, по настоянию Корвин-Пиотровского он «внимательно прислушивался к разговорам белорусской и еврейской публики», но все это не дало ожидаемых результатов.

В один из дней, свободных от гастролей, Розенбаум и Корвин-Пиотровский достаточно детально обдумывали перспективы проводимой ими работы, результатом чего было решение, единолично принятое шефом Новогрудской политполиции, вместе ехать в Варшаву к генералу Розвадовскому, имея при себе подробный нешифрованный отчет о работе по «Свободному Рабочему» и объяснительную записку к нему. Эта работа была возложена на Розенбаума. Впрочем, возможности своего участия в подготовке данных документов шеф также не исключал. «Постарайся, — говорил он, — сделать все в указанный мною срок, так как, может быть, мне придется сделать в них кое-какие исправления и дополнения». Следует заметить, что в отличие от других агентов, Розенбаум любил писать отчеты. Расписывая все, что называется, по пунктам и параграфам, раскладывая все по полочкам, он часто неожиданно для себя приходил к выводам, которые в повседневной работе его совсем не посещали. Кроме того, большое количество страниц, написанных им, невольно возвышало его в своих же глазах, и в такие минуты он, как правило, вспоминал своего отца Эдуарда Теодоровича — таможенного чиновника, знавшего толк в хорошо составленных бумагах. Так что со своим заданием Розенбаум успешно и в срок справился; рапорт и объяснительную записку Корвин-Пиотровский одобрил и принял без поправок и изменений.

В Варшаву они прибыли 12 марта 1923 года около одиннадцати часов утра. После чего, приведя себя в порядок, отправились в Управление госполиции. Генерал Розвадовский принял их немедленно. Корвин-Пиотровский как старший по званию и должности доложил генералу, что прибыл к нему по делу организации «Свободный Рабочий» вместе с главным разведчиком в этом деле для детального освещения сложившейся ситуации, а также за распоряжениями в названном направлении деятельности. Положительно охарактеризовав деятельность Антония Ружи, полковник далее сказал: «Хотел бы просить вас, господин генерал, об обеспечении ему столь нужной для нашего государства деятельности предоставлением открытого листа, чтобы он мог свободно работать и быть независимым от агентур местных политполиций… О его предшествующей работе я вам, господин генерал, уже неоднократно докладывал, что же касается его деятельности в ближайшее время, то по моему приказу он составил подробный рапорт, который я привез на случай, если вам будет благоугодно с ним познакомиться, а также поговорить с составителем. Должен заметить, что если работа Антония Ружи и дальше будет идти заданным темпом, то всех инициаторов и главных деятелей этой организации мы скоро будем иметь в руках».