Лидерство: проклятье или панацея - Борис Поломошнов

Именно поэтому открыватель любого объективного Закона, формулируя его, обязан указать те пределы действительности (времени, места, условий и обстоятельств), в которых он действует. В противном случае такой Закон вырождается в абсурд.

Прорыв за границы ранее невозможного возможен.

Это – закон.

Объективный.

Однако он, как и любой другой его сородич, имеет границы действительного своего применения.

Они там, где начинается «запретная зона», очерченная другими объективными Законами.

Применительно к человеческой деятельности Закон возможности прорыва за пределы ранее невозможного может быть сформулирован так: нет предела возможностям человека в создании нового, не нарушающего объективных Законов.

Тем не менее, при всем неизбывном многообразии родов, видов, направлений приложения человеком его усилий, существуют две сферы человеческой деятельности, в которых принципиально невозможно создать что-то новое.

Это – глупость и подлость.

Как сказано в фильме «Андрей Рублев» Андрея Тарковского, «все глупости и подлости род человеческий уже давно совершил и теперь их только повторяет».

Каждый претендующий на звание великого глупца или же великого подлеца может не беспокоиться: все лавры первенства в этих отраслях деятельности уже давным-давно распределены.

После Герострата, Каина, Иуды, Калигулы и Нерона все их последователи и подражатели – лишь жалкие эпигоны.

Да, действительно, каждый из названных лидеров в области глупости или подлости или того и другого вместе – выдающийся.

Поскольку выпирает. На ровном месте.

Как, например, чирей. На, допустим, спине.

Однако, плох тот чирей, который не мнит себя пупом.

Каждый выдающийся глупец или подлец мнит себя гением.

Пусть даже и злым.

Помните? У Лермонтова? В «Демоне»?

«Я тот, чей взор надежду губит, Я тот, кого никто не любит».

Как те существа, что изображены на гравюре (см. ниже).

Мартин Шонгауэр. «Святой Антоний Великий, избиваемый демонами» (1480 г.)

Смею Вас заверить, уважаемый/уважаемая Читатель/Читательница: ничего демонического ни в одном из даже самых выдающихся глупцов и подлецов нет.

Как личность каждый из них – вполне заурядная посредственность.

Что их самих и бесило.

Однако, даже самая взбешенная посредственность – еще не демон.

Не дотягивает посредственность, пусть даже самая злющая, до титула демона, пусть даже самого плохонького, хотя бы девятого чина – самого низшего, – согласно классификации демонов, предложенной Иоганном Вейером в его «Pseudomonarchia Daemonum» (1588 г.).

Не говоря уже о титуле гения.

Злых гениев не бывает.

Каждый претендент на гениальность проходит испытание.

Историей.

На глупость и на подлость.

И при наличии у него хотя бы одного из этих атрибутов, автоматически и безапелляционно исключается из числа соискателей почетного звания: «Гений».

Победитель – еще не гений.

Победитель – еще даже не подлинный, то есть, эффективный и позитивно перспективный лидер.

Каждая победа имеет два скверных свойства: она подталкивает к тому, чтобы переставать думать, и способствует превращению человека в раба мании своего собственного величия.

Думать перестают часто.

Значительно чаще, чем об этом принято думать.

И – многие.

Одни – от усталости.

Другие – от испытываемой ими эйфории.

Третьи – оттого, что думать уже нечем: в процессе достижения победы все мозги отшибло – поистине – пиррова победа!

«Нет повести печальнее на свете» (Шекспир),

чем повесть об отшибленном разуме (не-Шекспир).

Носитель отшибленного разума утрачивает способность мыслить, обретает же он взамен лишь болезнь Паркинсона.

Сомнительная компенсация.

Остановка мысли – как остановка сердца.

И то, и другое – смертельно.

Второе – для биологической жизни.

Первое – для человеческой.

Для нормальной же, полнокровной и полноценной, творческой, человеческой жизни время Разума – всегда.

Думать никому не рано и никогда не поздно.

Лидеру-победителю думать мешают три вещи:

– фанфары-литавры – оглушающие до одури;

– салюты-фейерверки – ослепляющие до мыслительной близорукости;

– лавровые венки – стальными тисками сдавливающие голову до полной атрофии способности к мышлению.

Однако, как говорится, «свято место пусто не бывает».

На месте утраченной мыслительной способности появляется мания величия.

Каждая одержанная победа несет в себе отравленное жало «глубокой убежденности» победителя в его собственном величии и великолепии.

В том числе – и в интеллектуальном.

Победитель – с каждой одержанной им победой – все более проникается чувством глубокого восхищения к самому себе, теряя способность адекватно воспринимать происходящее и объективно оценивать свои действия.

В этом отношении победы сродни наркотику, подменяющему в сознании своего потребителя реальный мир иллюзорным.

Как и любой наркоман, «победоман» погружается в мир приятных ему иллюзий, становясь тем самым предельно уязвимым для любых неблагоприятных реальных внешних воздействий.

Как и любого наркомана, «победомана» в определенные моменты охватывают приступы «ломки», когда весь окружающий его мир чудится ему предельно враждебным, и тогда уже приступы безудержного страха утратить все и порожденной им ярости обрушиваются на всех и на вся, в первую очередь – на ближайшее окружение.

Горе тому, кто попался под горячую руку «победоману» в момент его «ломки»: треском срываемых им с мундиров своих подручных погон и эполет дело, как правило, не ограничивается, заканчиваясь звонким хрустом свернутых шей и глухим стуком об пол отрубленных голов.

Однако мешок Истории наполнен под самую завязку отрубленными головами не только впавших в немилость победителя его вассалов, но и самих победителей.

Бывших.

Победителей, как известно, не судят.

Но – лишь до тех пор, пока они не утрачивают этот свой статус.

Горе победителю, ставшему бывшим.

2. О пользе поражений

«Оглядываясь назад, могу сказать, что мое увольнение из «Apple» стало лучшим событием в моей жизни. Я избавился от груза успешного человека и вновь обрел легкость и сомнения новичка. Это освободило меня и ознаменовало начало моего самого творческого периода».

Стив Джобс.

В то время, пока победитель блаженствует, расслабленно почивая на лаврах своих побед, побежденный вынужден думать.

Напряженно.

Мучительно.

Непрестанно.

Над своими ошибками.

Над причинами своих поражений.

Извлекать из них уроки.

И – делать выводы.

Тот, кому удается преуспеть в этом своем начинании, оказывается более подготовленным к дальнейшей борьбе, чем победитель, разомлевший от своих побед, как сытый кот на освещенной летним солнышком завалинке.

В то время как победы располагают победителя к тому, чтобы расслабиться и постараться получить вполне заслуженное, как ему кажется, удовольствие от пользования их плодами, поражения, наоборот, стимулируютпроигравшего мобилизовать все наличные у него ресурсы на преодоление последствий своих поражений и на поиск путей к грядущим победам.

Нормальный человек учится на своих ошибках.

Умный – на чужих.

Глупый – ни на чьих.

Не учится.

Хоть ты кол на голове ему теши.

Почешется он, и опять – за свое.

Марк Аврелий не был глупым.

Потому и учился.

На чужих поражениях.

Потому и побеждал.

На всех фронтах.

Всех войн, в которых ему – вольно или невольно приходилось принимать участие.

Кроме, пожалуй, семейного фронта, где он – «за явным преимуществом» – проиграл битву за свою любовь к своей обожаемой супруге Фаустине (имя-то какое: как у доктора Фауста или у фауст-патрона!), постоянно и практически безнаказанно ставившей ему рога.

Всю свою жизнь Марк Аврелий учился.

У своих врагов.

Побежденных и побеждаемых им.

Он был – по общему мнению и определению – «философом на троне».

Первым в Истории.

Вторым – через две тысячи лет – стал Томаш Масарик – первый президент Чехословакии.

Масштабы их деятельности – разные, но принципы и результаты – сопоставимые.

Памятники им стоят на их родине.

У каждого – на своей.

По сей день.

И никто до сих пор не посягнул на их целостность.

Ни молотками с зубилами, ни пилами с моторчиками, ни баллончиками с красками.