С кем попало не летаю (СИ) - Зюман Анна

Чувствовала ли я себя виноватой? Сложно сказать. Мама всегда ставила дополнительную пятиуровневую защиту на все, к чему нельзя было прикасаться. Поэтому я даже предположить не могла, что сумею дотронуться до столь ценного «тела» или как-то ему навредить.

— Ой, — единственное, что нашлась я сказать в ответ. Вроде бы ничего такого, но призрак после моего восклицания завелся еще сильнее и даже пошел на третий круг уничижения моего ума. Скажу честно, так меня еще никто не «восхвалял», поэтому я слегка смутилась и решила все же помочь куратору, собрав с пола ту лужу, в которую превратилось желе.

— Не трогай! — словно сумасшедший заорал Микель Поривац, тут же кидаясь ко мне. — Не смей ни до чего дотрагиваться своими корявыми руками!

А вот это уже было обидно. Одно дело ругаться в эмоциональном запале, там чего только не наговоришь, и совсем другое — целенаправленно оскорблять. Такого я терпеть не собиралась. Пусть я и первокурсница, но знаю намного больше многих выпускников и, как правильно проводятся лабораторные работы, отлично представляю.

— Вир Поривац, — одарила я его фирменной мамочкиной улыбочкой, — какое наказание может понести студентка за несоблюдение техники безопасности, я знаю. Но не могли бы вы подсказать мне, какое взыскание должен получить преподаватель за не проведение предварительного технического инструктажа? Особенно если перед этим от учащихся был получен запрос на этот самый инструктаж. Дословно цитирую: что я должна буду делать?

Не знала, что у призраков есть зубы, но после своих слов отчетливо услышала их скрежет. Что, безусловно, не могло меня не радовать. Большинство преподавателей академии знали, что со мной лучше не связываться, и, в отличие от вира Пориваца, сразу бы поняли, что назначение меня ассистенткой было наказанием скорее для куратора, чем для меня. Точнее, даже не наказанием, а боевым крещением. Ведь после такой студентки, как я, ему даже грах в брачный период не будет страшен.

— Может, все же расскажете, что мы должны были здесь делать? — осторожно спросила я, видя, что великий механик никак не может отойти от того замешательства, в которое я его ввела своими словами. Сразу стало понятно, хотя вир Микель Поривац и великий механик и даже гений в своей сфере, но преподаватель из него средненький и к борьбе со студентами совершенно не подготовленный. Ладно, воспитаем за пару лет.

— Это, — расстроено пробормотал призрак, со скрипом присаживаясь на корточки перед желейной лужей, — была основа, позволяющая мне взаимодействовать с материей. Единственная вещь во всех вселенных, к которой может прикоснуться призрак. Но, как вы наверное уже заметили, она не статична. А материализовываться лужей бесформенной слизи мне совершенно не хочется.

— Как же тогда из нее делается тело? И почему жижа имела форму, а после падения потеряла ее? — тут же завалила я куратора вопросами.

— Мирисонские плетения сирен, — вздохнул Микель Поривац. — Они удерживали необходимую форму. Но проблема плетений в том, что они очень хрупкие и ломаются под действием любой, даже малейшей вибрации.

— Тогда как же мы должны были создавать тело? — растерялась я, не понимая логической цепочки действий. — И как создавалось прошлое тело?

— Эоплазма, — Микель Поривац вновь показал на жидкость, — это вещество, находящееся по ту сторону Заграни. Собственно, это барьер между жизнью и смертью. Поэтому с ним могут работать как бестелесные создания, так и материя. При помощи специальных заклинаний мы должны были наполнить основу материей, способной впитывать эоплазму как губка и в тоже время оставаться материальной. Затем все покрывается специальным составом, способным удерживать уже материю. Сверху еще один слой, способный создавать иллюзию не только визуальную, но и тактильную.

— А почему нельзя сначала создать материальное тело, а уже потом напитывать его этой плазмой?

— Потому что можно поместить материю в плазму, но нельзя поместить плазму в материю. И теперь из-за вашей неосторожности мне придется отвозить основу назад сиренам и просить их повторить плетения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— То есть вся проблема в том, что основа потеряла форму? — на всякий случай уточнила я и, дождавшись кивка механика, продолжила: — И от формы зависит то, как будет выглядеть тело?

— Да, — вновь кивнул куратор.

— Но то тело, которое заняла моя Куся, не было вашим. Я имею в виду, что вы сами выглядите по-другому.

Рассмотреть призрака не так-то просто, его видимое тело не просто полупрозрачно, оно словно состоит из более разряженного воздуха, и очертания его можно уловить только в движении. В отличие от своих одногруппников, я смогла достаточно хорошо разглядеть призрака в ректорском кабинете. Дело в том, что там стены, пол, потолок, да даже окна и двери настолько пропитаны всевозможными защитными заклинаниями, что любое воздействие, вплоть до антимагического, сразу отражается на состоянии поверхностей. И когда призрак ходил туда-сюда сквозь стены, он начал слегка светиться от переизбытка магии. Вот тогда-то я и обратила внимание на то, что, в отличие от идеального тела, занятого Кусей, сам призрак был подозрительно низкорослым и гораздо более широким.

В моей голове крутилась тысяча мыслей, пытаясь свиться в логическую цепочку. Я интуитивно чувствовала, что что-то здесь не то, но никак не могла понять, что именно. И дело было совершенно не в том, что я испортила заготовку, все мое ведьмовское естество вопило о неправильности действия, но из-за того, что ответы приходилось вытягивать из куратора чуть ли не силой, я никак не могла понять, в чем дело.

— Это не имеет значения, — странно фыркнул куратор, поднимаясь на ноги. — Ваше дело, студентка Далорос, выполнять мои поручения, помогать, а не лезть куда не следует.

— И все же, — не унималась я. Спорить с преподавателями было мне не впервой, и подобные этой попытки поставить меня на место редко оказывались действенными. — Прошлое тело вы все время теряли, почему? Нашли уже решение проблемы? Придумали, как исправить ее? Что именно было не так?

— Не так было с вашим симбионтом! — нервно вскричал куратор. — А с телом все было отлично.

— Да не нашел он ничего, — подал голос таракан, залезая на стол, пока Брыська пытался почесать задней лапой за ухом, но из-за скафандра ему это явно не удавалось. — Оттого и бесится.

Куратор грозно навис над тараканом и, возможно, даже попытался испепелить того взглядом, но маска вместо лица сводила на нет все старания. А вот у меня после этой молчаливой попытки поставить на место Усиана Усаточа и неудачного чесания Брыськи появилась кое-какая идея.

— А если я смогу удержать форму основы?

— Студентка Далорос, — повернулся ко мне куратор, — я, конечно, понимаю, что ваша мама ректор в этой академии, и я сам лично убедился, что вы привыкли вести себя слишком беспечно и при этом ставите себя выше остальных, но вы всего лишь никчемная первокурсница.

А вот это он зря сделал. Это было даже хуже, чем все те слова, что куратор наговорил мне пятнадцать минут назад в порыве гнева. Несмотря на всеобщее мнение о моей заносчивости и беспечности я отлично знала, что могу, а что нет. И, как и моя мамочка, терпеть не могла, когда преподаватели считали, что они умнее учеников только потому, что получили право кого-то обучать.

— Хотите поспорить? — оперлась я руками о стол, почти физически касаясь маски тела куратора. — Только у меня будет одно условие. Если у меня получится удержать форму, вы научите меня тому, чему я попрошу.

— Научу? — закашлялся призрак.

— Да, — усмехнулась я в ответ, прекрасно понимая, что вир Поривац ожидал какого угодно, но не такого условия. У всех, кто сталкивался со мной впервые, была точно такая же реакция. — О чем бы я ни попросила, вы меня этому научите.

— Хорошо, — выпрямился куратор, соглашаясь и даже не подозревая, в какую ловушку попадает. — Договорились. Но и у меня будет условие. Если вы не сможете удержать форму основы столько времени, скоро потребуется на наполнение ее материей, вы сегодня же переведетесь на ведьмовской факультет.