Морской Волк, том 1 - Влад Савин

– Да, это у нас было обычным делом. В конце концов, эти рыбоеды должны оплачивать нам свой покой? Мы забирали часть их улова, по своему усмотрению. Ну а они – поймают еще.

– Дальше.

– Встали у причала, лейтенант с радистом и еще пятерыми, кто захотел ноги размять, отправились на пост. Я и маат Райке возились с левым движком – вы знаете, у хорошего механика всегда найдется повод что-то подтянуть, прочистить. Потому я не знаю, что было на палубе. Слышал только, как кто-то крикнул – рыбоеды идут – и трое наших пробежали наверх, с автоматами.

– Норвежцы так часто оказывают вам сопротивление?

– Нет, вы что, герр следователь! На них ствол наведешь – они уже готовы, в штаны наложить! Наверное, обер-маат Баер, оставшийся за командира, захотел поиграться. Он это любил – тревога, все по уставу, люди к пушкам, а то и очередь из Флака перед носом – за это ему даже выговор был, за трату боеприпасов. Я слышал, как он распоряжался, орал, приказывал кому-то подойти к борту. Там причал маленький – и если мы пришвартованы, кто-то еще может лишь встать у нашего борта с другой стороны. Вроде даже был толчок – как будто кто-то причалил. Затем короткая и непонятная возня на палубе – но выстрелов не было, ни одного. После вдруг что-то влетело в машинное, и взорвалось, со страшной вспышкой. Я ослеп на время и кажется, был контужен. А когда очнулся, то лежал в кубрике связанный, как и маат Райке. Странно, но ни у меня ни у него не было ни одного осколочного ранения. А в машинном, как я увидел после – тоже не было следов осколков.

– То есть, была лишь вспышка – и все?

– Очень яркая вспышка, как очень много-много магния при фото.. Но, с вашего дозволения, я продолжу. Видите ли, герр следователь, я не солдат! Я всего лишь судовой механик – возился с моторами, как на гражданке, так и сейчас. Где стоит этот мотор, мне безразлично – я всего лишь, хорошо делаю свою работу. Я никогда не брал в руки оружия, не стрелял в русских. А в тридцать третьем голосовал за социал-демократов! У меня в Гамбурге осталась жена, она ждет ребенка, прошу это учесть!

– Учтем. Отвечайте по сути вопроса.

– А молодой Райке, он из.. Не член партии, пока – но, гитлерюгенд, мечта о подвигах во славу фюрера. Его тяготило – что он попал не на фронт, он все хотел что-то такое совершить – чтоб Железный Крест, статья в газете. Представьте, каково ему было – в плен вот так – и он отчаянно старался освободиться.

– А вы?

– А что я мог сделать, герр следователь? Тем более, нас связали каким-то хитрым способом – не только руки за спиной, но и удавку на горло, неудачная попытка развязаться могла бы стать самоубийством. Простите, но я – благоразумный человек! А жизнь – она у каждого, одна! В общем, я лежал смирно – и тут вошел, этот русский.

– Почему вы решили, что он русский?

– Я из Гамбурга, герр следователь. Это крупный порт, там часто можно было встретить моряков из всех стран. По-русски я не говорю – но их язык, мне приходилось слышать. К тому же, вместе с русскими был Свенссон.

– Русских было двое?

– Да, но второй стоял в стороне, и лишь смотрел, очень внимательно. Однако старшим явно был не он, а первый.

– А кто такой Свенссон?

– Русский норвежец – из тех, кто осел в этой стране. Кажется, прежде его звали Олег Сффеньин. Его дом был дальше по фиорду – мы несколько раз забирали у него рыбу, потому я и знаю его в лицо. Слышал еще, что наши относились к нему очень неодобрительно, как к бывшему русскому.. Так вот, он был переводчиком.

– На русский?

– Да. Но сначала, их главный осмотрел как мы связаны. Увидев что Райке пытался развязаться, он сказал "нихт гут" – и страшно его избил, связанного и лежачего. Затем он вынул нож, и сказал, что если я не буду отвечать, он вырежет мне глаз. Причем делал это абсолютно спокойно – и это было страшно. По молодости, в тридцать четвертом, я участвовал в уличных драках – железными прутьями, толпой..

– Били коммунистов и евреев?

– Герр следователь, но ведь все..

– Ладно, продолжайте.

– Я честно ответил на все вопросы. Нас снова оставили одних, Райке опять пытался развязаться. Через какое-то время, уже другие русские вывели нас на палубу. Там стоял их главный, другие, Свенссон – и гефайтер Вилкат с поста. Я немного знал его – мы же заходили сюда не впервые, и в его смену тоже. Он из Мемеля, отец у него ариец, а вот мать местная, кажется даже не литовка а славянка. Потому Вилкат жутко страдал от своей расовой неполноценности и старался загладить служебным усердием. Еще он очень любил говорить, что русские, это отбросы человечества, тупые дикари, природой склонные к рабству – герр следователь, я не разделял его взглядов!

– То есть, пост был захвачен. Вы слышали выстрелы?

– Кажется да, один или два, из немецкой винтовки. И все.

– А сколько там было людей?

– Шестеро в постоянной смене, и наших семеро.

– И со всеми справились, почти без выстрелов? Так же как раньше – захватили ваш тральщик?

– Да, герр следователь – и я увидел, как они сделали это!

– Продолжайте.

– Главный русский – кажется, он был взбешен. Похоже, Вилкат успел высказать ему свои мысли. Но сначала русский подошел к бедному Райке – и перерезал ему горло! А затем он .. не знаю, как это объяснить, но он двигался как пантера, необычно быстро и легко! Он схватил Вилката за руку и сломал, одним движением, совсем не сильным на вид! Затем он так же сломал ему вторую руку и обе ноги. Причем глаза у него были – совершенно бешеные. Мне было страшно – я представлял, что он сделает со мной! А он подошел – и смотрел теперь, как на насекомое, раздавить или нет – ну как мой дядюшка Ханс на восточных рабов, весной я на побывке .. ой, простите, герр следователь! И русский сказал – что при малейшей моей нелояльности, он сделает со мной то же самое. После, уже другой русский уточнил – нелояльностью будут считаться не только какие-то враждебные действия, но и если мотор заглохнет по пути. Потому, мне было очень страшно – я боялся, что случится поломка, и тогда..

– То есть, вам была предоставлена свобода передвижения?

– Лишь в пределах машинного, герр следователь! Выйти в кубрик, или на палубу – и кто-то из русских обязательно за мной следил.

– Но вы видели – уже их всех? Сколько их было?

– Восемь человек. Но это только те, кто захватили катер. В открытом море, мы вдруг остановились, на довольно долгое время – похоже, что подходили к какому-то кораблю, или подлодке. Меня не выпускали на палубу – где слышны были голоса и топот множества ног. Затем останавливались еще раз – и после этого русские сели обедать, горячей пищей из судков и термоса, которые я раньше у них не видел. Также, у них было снаряжение, которое после первой остановки куда-то исчезло – наверное, было перегружено.

– Что за снаряжение?

– Что-то круглое, длинное.. Герр следователь, я боялся смотреть! Тот русский сказал – что если я увижу что-то лишнее, он меня убьет. Я не сомневался, что он так и сделает!

– Кстати, а как они с вами общались? Или Свенссон оставался с ними?

– Нет герр следователь, оказалось что все они более-менее говорят по-английски. Ну а я, в Гамбурге, занимался ремонтом моторов на судах – в том числе, и на иностранных. Мне приходилось договариваться – с английскими моряками. Так что насчет двигателя, я вполне мог их понять. Но они говорили – не как англичане: правильно, очень похоже, но.. Может я и ошибаюсь, но мне казалось, что английский для них – не родной.

– Чем они были вооружены? Как они выглядели, во что были одеты?

– Герр следователь, из всего ручного оружия я знаком лишь с "98к" и МР-40, русских же образцов не знаю совсем. У них было что-то вроде карабинов, короче наших винтовок, но с необычно толстыми, гладкими стволами. И магазины снизу, удлиненные – значит, их оружие могло и очередями стрелять. А сами – лица вполне европейского вида, молодые. Форма у них была очень странная, пятнистая вся, со множеством карманов. И – тряпки на головах, как в фильмах про пиратов – но все одинаковые, оливкового цвета, как будто тоже форменные. Никаких погон, или иных знаков различия.

– То есть, были похожи на бандитов? Или какое-то иррегулярное подразделение?

– Нет герр следователь! У них не было показной субординации, но.. Было ощущение, что они контролируют все – каждый, без приказа, делал то, что нужно, без суеты и лишних слов. Как единый механизм, по единой воле. Которой – нельзя противиться. Когда русский приказал мне, заглушить мотор и идти в кубрик, я был уверен, что сейчас он убьет меня, потому что больше я им не нужен – но даже не думал сопротивляться, чтобы он до того не сделал со мной то же что с беднягой Вилкатом. Я молился, хоть прежде не верил в бога – дальше не помню ничего. Кажется, он стукнул меня по голове. Очнулся я лишь когда меня развязывали ваши матросы.

– Очень "ценное" свидетельское показание. Почти ничего не видел, так как боялся смотреть. И это все, Александр Михайлович – или есть что-то еще?