Медведь - Дмитрий Вилорьевич Шелег

class="p1">– Четыре часа утра ровно.

Эпизод 3

Долой царизм!

6 апреля 1862 года Москва

Тихомир и Третьяк с завернутым в броское, все в аляповатых цветах, покрывало Первым, одетые в косоворотки и заправленные в сапоги штаны, вызывающе громко разговаривая и расталкивая других пассажиров, садились в зеленый вагон третьего класса поезда на Николаевском вокзале. Тихомир тянул в одной руке старый, видавший виды чемодан, а в другой – холщовый, местами грязноватый узел со скарбом. Со стороны их можно было принять за уезжающих из города мастеровых или даже крестьян. Плюс младенец начал верещать, привлекая к себе внимание. Здоровенный жандарм, дежуривший на перроне, брезгливо поморщился и отвернулся.

* * *

Немного в сторонке от перрона стоял Хранитель. Одетый в темно-синий сюртук поверх рубахи, он не привлекал особого внимания. Но вел себя так, как будто кого-то нетерпеливо ожидал. Выпрыгивал, высматривал кого-то в толпе пассажиров и их провожающих.

* * *

Когда паровоз дал два длинных гудка и тронулся, Хранитель запрыгнул на подножку и еще раз оглянулся – никого.

Он сунул проводнику гривенник.

– Браток, не закрывай дверь, мой кум опаздывает. Эх, хоть бы успел, – «заокал» он.

Монета исчезла из рук Хранителя так быстро, что он и не заметил, хотя проводник в это время смотрел в другую сторону.

Хранитель стал наблюдать за перроном из открытой двери вагона.

* * *

Он прекрасно видел, как к уже набирающему скорость поезду бежал Игнат.

Хранитель сосредоточился и начал внушать Игнату на расстоянии:

– Посмотри на меня!

Игнат, словно услышав, начал глазами искать того, кто его звал, и с разбегу налетел на рыжеволосого господина в приметном модном черном котелке.

* * *

Тот отлетел в одну сторону от Игната, а его чемодан – в другую. Чемодан раскрылся, и из него разлетелась кипа бумаг мелкого формата.

* * *

Бумаги начал подбирать народ, то и дело раздавались «охи и ахи»…

* * *

Игнат не успел опомниться, как был схвачен под руку жандармом. А рыжего господина в котелке и след простыл.

* * *

Жандарм со всей дури свистел в свисток, и к нему уже прытко бежали другие блюстители порядка.

– Вот сволочь! Листовки разносить! – рявкнул жандарм.

* * *

Игнат растерянно смотрел то на удаляющийся поезд «Москва – Санкт-Петербург», то на листовки «Долой царизм!».

* * *

Его скрутили и повели вдоль перрона.

Когда Игната вели возле мусорной урны, он внезапно начал вырываться и ругаться на непонятном языке – в урне лежали скомканные рыжий парик и котелок.

13 серия

Эпизод 1

Селянка 6 апреля 1862 года Москва – Санкт-Петербург

Хранитель, довольный собой, зашел в битком набитый вагон.

Тихомир и Третьяк с малышом напряженно сидели в ожидании его.

Хранитель подошел к ним и уселся напротив:

– Все прошло, как я и задумал!

Тихомир и Третьяк облегченно вздохнули.

– Но все равно маршрут надо сменить. И, как говорится, русские люди никогда ничего не планируют, а ждут, когда решение само к ним придет, – Хранитель расплылся в улыбке и глазами показал за их спину.

* * *

Тихомир оглянулся и увидел селянку, кормящую грудью младенца.

Он пихнул в бок Третьяка, тот привстал и тоже посмотрел назад на селянку.

Потом они вдвоем вопросительно посмотрели на Хранителя.

Хранитель скорчил гримасу учителя начальных классов гимназии, которому надо в сотый раз объяснять своим ученикам задание, встал и направился в сторону селянки.

* * *

Когда он вернулся, мужчины услышали:

– Селянку зовут Марфа. Она возвращается домой в село с новорожденной девочкой Леночкой, которую «нагуляла», пока была на заработках в городе. Родни у нее не осталось, но есть плохенькая изба и небольшой огород.

Тихомир и Третьяк все еще с немым вопросом смотрели на Хранителя.

Хранитель хлопнул себя по колену и, передразнивая селянку, продолжил:

– Она «согласная», чтобы мы у нее пожили. И «согласная» быть кормилицей: «молока, чай, и на двоих хватит».

Хранитель сделал движения руками в области груди, описывающие большие полусферы.

Третьяк понятливо закивал, а Тихомир остался сидеть, ничего не понимая.

Хранитель разочарованно развел руками и сказал, обращаясь к Третьяку:

– Чего сидишь? Иди – неси на кормление!

Тихомир устало спросил:

– Так куда поедем?

Хранитель пригладил усы и тихо произнес:

– Сойдем в Твери.

Эпизод 2

Выбор Марфы

6 апреля – 21 мая 1862 года Никольское

– А вашего-то как величают? – спросила Марфа.

Вопрос селянки поставил в совершенный тупик Тихомира, который и так остолбенело, с малышом на руках, осматривал «интерьер избы», и Хранителя, который, причмокивая, прохаживался с сомкнутыми за спиной руками по ее периметру.

* * *

Один Третьяк, громко хлопнув покосившейся дверью, не унывал от увиденной «роскоши», и с грохотом вывалил охапку дров:

– Надо печку проверить!

От этого грохота груднички зашевелились, и полился плач. «Концерт» начала Леночка, а подхватил «безымянный».

Марфа зацыкала на Третьяка и вытолкала его из избы.

Вслед за ним вышли и Тихомир с Хранителем.

* * *

Все втроем сели на завалинку и замолчали.

Первым заговорил Тихомир:

– Так как назовем?

Третьяк переспросил:

– Кого назовем?

И тут же получил оплеуху от Хранителя.

* * *

Из жителей двадцати пяти дворов Никольского остались, за редким исключением, старики и старухи.

Две соседки, из самых любопытных, увидев печной дым из избы Марфы, пошли на разведку. Уж больно долго изба пустовала!

Бабки решили, чтобы застать хозяев врасплох, идти через огород– «по-соседски».

* * *

Первого, кого они встретили, был Хранитель, который стоял у перекошенной, сколоченной с широкими щелями, уборной с выгребной ямой. Рукава Хранителя были закатаны, в одной руке он держал ведро с водой, а в другой тряпку.

Бабки заохали:

– Разве ж можно мужику уборную мыть? Стыд какой!

Хранитель в ответ улыбнулся и философски произнес:

– Стыдно в грязи жить, а не грязь убирать!

Бабки пооткрывали рты.

Хранитель сказал:

– Здравия вам желаю! Давайте, соседушки, знакомиться. Меня зовут Олег Ярославович.

Бабки засмущались такому обхождению.

* * *

Тут из избы вышел Третьяк, с руками, перемазанными глиной:

– Здравствуйте.

Бабки в ответ закивали, во все глаза рассматривая молодца.

Третьяк, словно оправдываясь, сказал:

– Вот, печь починяю.

Одна из бабок прищурилась:

– Уж не печник ли?

– Да нет, – ответил Третьяк, – Так щели позаделываю, чтоб не чадила.

– Смотри, пожара не наделай! – проворчала одна из старушек.

Хранитель, предвидя дальнейшие вопросы старушек, рассказал «легенду»:

– Это муж Марфы – Третьяк. А