Путь мистика - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо"

Величайшие мастера дзэн совершенно вышли за пределы этих ритуалов, но есть столько категорий. Именно поэтому я не использую слова дзэн; в остальном же я учу в точности чистому сознанию, именно тому, как в него войти, как им быть.

Любимый Ошо,

Одна из самых красивых вещей, что происходят вокруг тебя, - то, как мы действуем в группе. В отличие от многих других групп людей, может быть, когда мы видим, что некоторые из нас приобретают какое-либо красивое качество, изменяются, подходят ближе к тому, о чем ты говоришь, мы радуемся настолько, как если бы это происходило индивидуально с нами, потому что признаем, что происходящее с нами принесет пользу всем нам. Я помню, как ты упомянул явление группового сознания, но лишь мимоходом. Связано ли оно с коллективным бессознательным?

Не расскажешь ли ты еще немного о групповом сознании и о том, как нам лучше всего использовать его здесь, в нашей ситуации с тобой?

Я описал вам, что ниже вашего сознания есть три слоя бессознательного, становящегося по мере отдаления все более и более бессознательным. Самый нижний - космическое бессознательное, твердое, как скала.

Над вашим сознанием есть сверхсознательное, снова в трех слоях, высочайший из которых достигает космического сверхсознания. Именно об этом я говорил как о чистом сознании - дзэн, чань, дхиан.

Явление группового сознания - это реальность. Мир в такой путанице, потому что все находятся в разных фазах. Групповое сознание возможно, только когда вы все в одинаковой фазе. Например, если все вы бессознательны, в ваших существах возникает определенный ритм и соединяет вас. И это иногда вы видите во время восстаний, когда толпы совершенно забывают, что делают.

Я своими глазами видел индуистско-мусульманское столкновение. И я был озадачен, видя, что люди, убивающие друг друга, были хорошими людьми. Многих из них я знал лично. Я никогда не смог бы себе представить, что они могут так легко кого-то убить или так легко сжечь дом, полный живых людей, - даже не раздумывая.

Когда вспыхнули беспорядки, я сидел на втором этаже книжного магазина. Люди убивали друг друга, брали из магазинов что хотели. Не было ни закона, ни порядка. Прямо передо мной был магазин, самый большой магазин в городе, магазин настенных и наручных часов, и люди просто хватали все, что могли достать.

Один старик... Я знал его, и много раз мы что-то обсуждали. Он был мусульманином. Этот магазин принадлежал индуисту. Хотя он и был мусульманином, он кричал:

- Не делайте этого! Это неправильно. И если хотите убивать индуистов, убивайте, но красть, грабить... Ислам этому не учит. - Он взобрался на стул и кричал с него, но кто его слушал?

Но самым поразительным было, что, когда весь магазин был разграблен и остались только самые большие часы, этот старик взял их и пошел домой. Я бросился вниз. Владелец книжного магазина сказал мне:

- Не спускайтесь. Это опасно. Обождите немного, и пусть все уляжется. Пусть приедет полиция или армия.

- Нет, - сказал я, - я должен спросить этого старика, что с ним случилось.

И я поймал его и спросил:

- Ты полчаса кричал: «Не делайте этого!» Что же с тобой случилось так внезапно?

- Не знаю, - сказал он. - Я просто увидел, что все это делают, никто меня не слушает, и подумал, что, может быть, они правы, а я - единственный дурак. И это были последние часы. Если бы я их не взял, это сделал бы кто-то другой, и я тут же схватил их. Они немного тяжелые для такого старика, как я. Это были большие часы.

Но я сказал:

- Но ты говорил об исламе, говорил, что это не религиозно.

- В это мгновение я забыл об этом, - сказал он. - Когда я увидел, что остались только одни часы... Не знаю, что на меня нашло; я забыл всю философию и всю религию. У меня в уме осталось только одно: все что-то взяли; а я просто вел себя, как дурак, крича эти полчаса. Хотя бы за свои крики, по крайней мере, я могу взять это; иначе я буду всю жизнь раскаиваться.

Я видел, как профессора крали, грабили, убивали, сжигали индуистов, мусульман. Позднее я справлялся у них, и они говорили:

- Мы сами в недоумении. Если кто-то скажет нам: «Пойди и сожги храм», сами мы не можем этого сделать. Но если это делает толпа, мы можем участвовать.

- Но в чем разница? - спросил я. Один человек ответил:

- Каким-то странным образом я совершенно не чувствую себя ответственным. Когда это делает вся толпа, я не ответствен, я только часть ума толпы. Толпа это делает, я этого не делаю. И этот дом сгорит, буду я участвовать в этом или нет.

Когда есть похожее состояние ума, сознания, есть нечто невидимое, соединяющее вас и делающее вас коллективным явлением. Если это ниже, чем сознание, тогда вы впадаете в варварство, насилие, зверство. Если это нечто высшее, чем сознание, тогда вы создаете безмерную энергию, и каждый, кто приблизится, будет тотчас же зажжен - столько огня сознания, что даже бессознательному человеку придется стать сознательным, придется стать пробужденным.

На этом основывались тайные школы мистицизма: то, что ты не можешь сделать один, или что может оказаться трудным или тяжелым, легко и более вероятно, когда много людей делают это вместе. Тогда внезапно тебя подхватывает массовая энергия, волна, которую ты можешь оседлать. В одиночку, может быть, ты тысячу раз передумал бы, но когда столько людей движется все выше и радуется, - и ты видишь и чувствуешь их радость, - ты забываешь свои страхи, забываешь свои ограничения; ты начинаешь присоединяться к ним. Школьные методы основываются на этом основополагающем факте - что сознание может действовать как коллектив.

Бессознательное веками действовало как коллектив. Тысячи христиан, отправляющиеся в крестовый поход, чтобы убивать евреев и мусульман, - что это, по-твоему? Никто из них об этом не думает. Тысячи женщин, сожженные заживо как ведьмы, - и никто не протестует. Что могло за этим стоять? - только коллективное бессознательное. Все они испытывают похожие чувства. Они не могут пойти против такого безмерного потока стольких людей; отсюда стремление каждой религии иметь как можно больше членов. Тогда они могут создавать коллективные потоки, что они и делали.