Семья Зитаров, том 1 - Вилис Тенисович Лацис

немой упрек и, поглаживая Эльзу по голове, грустно шептала:

— Бедные детки, какой у вас отец…

Даже старшие дети понимали, что отец поступает дурно, оставаясь так долго в корчме, и что мать обижена этим. Когда, наконец, Зитар, еле держась на ногах, вернулся, все сторонились его. Альвина вначале даже не хотела разговаривать с ним и, сердито уклоняясь от прикосновений мужа, ледяным тоном спросила:

— Зачем ты пришел домой? Иди обратно туда, где был все это время. Та уж, наверно, ждет тебя…

— Альвина, неужели я не имею права пойти к своему брату на именины? — Зитар пытался погладить руку жены — признак, что он действительно чувствует себя виноватым.

Альвина отдернула руку, словно ее ужалила змея.

— К брату? — холодно усмехнулась она. — Что ты голову морочишь? Как тебе не совестно? Вся волость уже знает, зачем ты ходишь в корчму. Люди ведь не слепые.

И она зарыдала.

— У тебя дома дети. Умный человек, а бегаешь за хвостом какой-то кабацкой потаскушки. Хоть бы детей постыдился. Думаешь, они не видят, какой у них отец? Не понимаю, чем она тебя приворожила…

В довершение всего, расставшись с любимым креслом, из своей комнаты вышла Анна-Катрина.

— Я, сын мой, никогда не думала, что ты будешь так жить. Твой отец был совсем другим.

Зитар стоял посреди комнаты, словно медведь, оцепленный охотниками. Хныканье жены и плаксивые причитания матери начали раздражать его. Тоже судьи нашлись! В чужом глазу видят сучок, а в своем мачт не замечают. Он мог несколькими словами заткнуть им рты, стоило лишь напомнить кое о чем. Но как говорить, когда в углу стоят дети и слушают? В груди оскорбленного мужа кипело возмущение, но он сдержался и, махнув рукой, повернулся к женщинам спиной.

— Ну, сын, как у тебя сегодня дела в школе? — спросил он у Эрнеста. Тот вопросительно посмотрел на мать и ускользнул от отца. Эльза с высоко поднятой головой, нахмурившись, прошла к бабушке. Карла в комнате не было. Только маленький глупыш Янка стоял у печки и улыбался.

Зитар прошел в спальню и одетый лег на кровать. Еще было светло. Полный горечи, Зитар упорно думал о своем. Неблагодарные, кто о вас заботится, кто дрогнет и мокнет на море во время штормов и метелей, в то время как вы сидите у печки, прислушиваясь к пению сверчка? Сколько раз судно было на краю гибели и жизнь его висела на волоске. Разве не посылал он им денег больше, чем они могли потратить? Разве не привозил полные мешки подарков, скитаясь сам, как бездомная собака, в чужих краях? И вот, когда он разрешил себе немного повеселиться в доме брата… даже такого пустяка ему не позволяют. Неблагодарностью платят за все. Анна совсем не такая.

Зитару стало жаль себя. В этот момент кто-то коснулся его руки и, придерживаясь за нее, вполз на кровать. Маленькая фигурка ловко забралась под одеяло и свернулась рядом с Зитаром. Это был Янка. Он ничего не говорил, только смотрел на отца и дружески ему улыбался. И от этой безмолвной дружеской улыбки у Зитара вдруг потеплело на сердце, забылся недавний скандал.

«Только и осталось у меня друзей, — растроганно подумал капитан и крепче прижал к себе мальчугана. — Все против меня, только ты один мой маленький друг».

Одинокому, но сильному человеку нужна лишь самая маленькая поддержка, чтобы он вновь осознал свою силу. Приход Янки рассеял мрачные мысли Зитара; через двери, которые открыл малыш, к Зитару вернулись гордость и мужество. Двое против всех! Они им покажут! Все крепче прижимая сына, Зитар стал рассказывать ему о будущем.

— Когда ты вырастешь большой, мы оба отправимся за границу. Поедем к неграм, станем есть бананы и кокосовые орехи, и у нас с тобой будет по обезьянке.

— Да, да, — тихо поддакивал Янка.

— У меня обезьянка будет побольше, у тебя поменьше. Она взберется на мачту и станет бегать по реям, а мы будем стрелять чаек и охотиться на дельфинов.

— Да, да.

— В Америке мы купим маленькую черепаху и попугаев. И у тебя будет подзорная труба, в которую ты сможешь видеть далеко-далеко.

— До самой Америки! — радостно воскликнул Янка.

— Да, до самой Америки.

— И мы возьмем с собой Джима.

— Да, с собой.

— Пускай он ловит мышей!

Так разговаривая, капитан Зитар уснул. Рука, обнимавшая мальчика, ослабла, изо рта пахло перегаром. Янка продолжал еще задавать вопросы, но, не дождавшись ответа, заскучал. Наконец он выкарабкался из кровати и направился к Карлу, чтобы рассказать, что ему пообещал отец.

С этого дня отношение Зитара к младшему сыну изменилось. Янка ему понравился, и он часто с затаенной радостью наблюдал за ним, улыбался его детски-серьезному разговору. Открыто выказывать свои чувства Зитару мешала странная застенчивость. Не к лицу ему, солидному человеку, проявлять нежность к сыну. Когда никого не было поблизости, капитан охотно болтал с Янкой, ласкал его. Но как только кто-нибудь появлялся, он отталкивал сына, иногда даже резко, ибо стыдился своих чувств. Янка в таких случаях терялся, не понимая, чем он так рассердил отца.

7

Как-то Альвина заговорила о том, что, пожалуй, пора утопить старого Джима: достаточно пожил он на белом свете, под старость ленится ловить мышей. Эрнест тут же охотно вызвался утопить кота. Но когда остальные дети узнали, какая участь ждет их любимца, они до тех пор упрашивали мать, пока та не смилостивилась. Эрнест, однако, сообразил, что родители не будут против, если он на свой страх и риск разделается с Джимом.

Однажды после обеда, когда Карл сидел за букварем, а Эльза учила уроки в комнате бабушки, Эрнест, отыскав старый мешок, заманил кота в дровяной сарайчик и, поймав его, сунул в мешок. Мимо каретника он прокрался к реке. Джим, почуяв недоброе, всю дорогу мяукал истошным голосом. Пока Эрнест пробивал лед в проруби, коту удалось прогрызть мешок и выбраться из него. Эрнест кинулся вслед беглецу. Отбежав немного, Джим вдруг обернулся и, выгнув спину дугой, посмотрел на своего преследователя глазами, сверкающими недобрым зеленым огнем. Лишь только Эрнест с продранным мешком в руках приблизился к Джиму, тот зашипел и прыгнул на грудь мальчика. Это был уже хищный зверь, а не прежний миролюбивый мурлыка. Кот крепко вцепился когтями в куртку, доставая до самого тела, и, казалось, сейчас выцарапает мальчику глаза. Эрнест в испуге ухватил Джима за голову, пытаясь оторвать от себя, но кот словно прирос к нему. Когда мальчику удалось, наконец, отодрать его от груди, кот исцарапал ему руки и,