Наживка для вермахта - Александр Александрович Тамоников

сядем здесь есть, когда твои бывшие сослуживцы кругом раскатывают, нас ищут? Нам надо уйти как можно дальше, причем идти в такую сторону, где нас не станут искать. И уже тогда можно подумать об обеде. Давай, бери мешок с едой, раз для тебя она так много значит. А я возьму боеприпасы и рацию.

Они взвалили на себя мешки и двинулись в путь, спеша покинуть развилку оврагов. Пока шли, Шубин старался вспомнить карту местности и прикинуть, как далеко они сейчас находятся от советских войск. Получалось, что далеко – до наших было не меньше двадцати километров. «Выходит, что надо идти весь сегодняшний день, ночь и часть завтрашнего дня, – думал Шубин. – Вопрос в том, как поведет себя немец. С нашим бойцом я бы не сомневался, что дойду. А с ним? И вообще, можно ли ему теперь доверять?» Пока что на этот вопрос у него не было ответа.

Полчаса они шли на запад. Затем капитан решил, что они ушли на приличное расстояние от района, где встретились с бронетранспортерами, и повернул на юг. Они выбрались из оврага и осмотрелись. Врагов нигде видно не было. Тогда они добрели до небольшого распадка, и здесь Шубин решил пообедать.

Он велел Груберу достать из мешка продукты и разделил их на две части.

– Вот это мы с тобой съедим сейчас, – сказал он, указывая на одну из кучек. – И выпьем одну флягу воды. Вторую флягу, Кости, выпьем вечером.

– Понятно, – кивнул немец. – И тогда съедим вторую кучку продуктов, верно?

– Нет, неверно, – ответил Шубин. – Вечером есть не будем. Вторую часть продуктов оставим на утро. Спать и голодному можно. А вот идти вперед, может быть, вступать в бой лучше на сытый желудок. Понятно? Если понятно, давай делить эту кучку и приступаем к обеду. Есть надо быстро, рассиживаться не следует.

– А куда нам спешить? – удивился немец. – Вон как быстро темнеет. Может быть, мы здесь и заночуем? А утром дальше пойдем.

– Идти нам лучше всего ночью, – ответил Шубин. – Ты же видишь – кругом степь. Нас на ней далеко видно. Если нас днем обнаружат, нам конец. Нет, ночью мы будем идти.

– Что, всю ночь?! – изумился Грубер.

– Да, всю ночь, – невозмутимо ответил Шубин. – Будем идти, пока сил хватит. А когда станет невмоготу, тогда выберем место и ляжем спать. И будем спать, пока не стемнеет. Ясно? Все, хватит болтать, давай обедать. Ведь ты, кажется, был голодный?

И капитан первый, подавая пример, откусил от краюхи хлеба. Пока ел, он время от времени поглядывал на своего напарника. Теперь, после гибели Кости Лыкова, когда он остался вдвоем с немцем, да еще без мотоцикла, решение взять с собой в разведку Грубера уже не казалось ему таким правильным. А что, если в пути, когда Шубин отвернется, рядовой Грубер выстрелит ему в спину? Или сделает это днем, когда они лягут спать? Какова вероятность, что он так поступит?

Поразмышляв, Шубин пришел к выводу, что вероятность такого исхода – примерно 50 процентов. Совершить новое предательство и убить своего нового командира Груберу помешают два соображения. Во-первых, тот факт, что ему нужно будет как-то объяснить немецкому командованию свое поведение во время поездки по румынским и особенно по немецким позициям. Почему он не позвал на помощь? Почему не разоблачил русских разведчиков? Он этого не сделал. Более того – и позже, когда за русскими погнались немецкие солдаты, Грубер помогал русским уйти от погони. То есть он не просто совершил измену, но упорно продолжал свою изменническую деятельность.

А во‐вторых, Грубер уже знает, что вскоре советские войска перейдут в наступление, 6-я армия будет окружена и уничтожена. Какой же смысл ему переходить на сторону проигравших? Ведь он человек неглупый, он должен все это понимать. И все же… Все же полной уверенности в верности немца данному слову у Шубина не было. Но в таком случае – не лучше ли ему самому застрелить Генриха Грубера? Тогда все сомнения разом исчезнут…

И тут же Шубин понял, что не сможет этого сделать. Не сможет убить человека, который пока ничем перед ним не провинился. Разве что своим чрезмерным аппетитом и желанием спать ночью…

Разведчики закончили свой обед или, скорее, ужин, собрали мешки и поднялись. Шубин по компасу выбрал направление на восток, с небольшим уклоном к югу, и они двинулись в путь. Первые часа три, до полуночи, шли легко, быстро. Затем Грубер стал уставать. Он начал отставать от Шубина, и тому приходилось останавливаться и поджидать напарника. Ближе к утру переходы сделались все короче, а привалы, наоборот, длиннее. И часам к четырем Шубин понял, что немец совсем вымотался и дальше идти не может. Тогда он объявил большой привал. Грубер без сил повалился на землю, а Шубин пошел вокруг, описывая круги в поисках подходящего места для сна. Наконец отыскал небольшую ложбину, поросшую кустами. Оба разведчика переместились в эту ложбину, залезли поглубже в кусты и улеглись спать.

Лечь-то Шубин лег, но бдительности не утратил. Полного доверия к своему спутнику у него все же не было. И он улегся с пистолетом в руке; только с предохранителя его не стал снимать, чтобы во сне ненароком не спустить курок.

Спал он, как всегда, чутко, несколько раз просыпался. Один раз проснулся, когда только рассвело и над степью зазвенели жаворонки. А второй раз – уже после полудня. И оба раза убеждался, что его спутник никуда не делся, так и дрыхнет без задних ног. Никаких попыток сбежать от Шубина или убить его Генрих Грубер не предпринимал. Так что разведчик понял, что думал о немце хуже, чем тот заслуживал.

Наконец, уже часов в пять, Глеб окончательно проснулся. Солнце садилось, над степью протянулись длинные тени. Он растолкал своего спутника и сказал:

– Подъем! Вынимай еду, будем завтракать.

Немец с трудом поднялся, стал доставать из вещмешка еду, раскладывать на земле. Впрочем, вид хлеба и галет его приободрил, Грубер стал двигаться быстрее. Исподволь поглядывая на него, Шубин пришел к заключению, что настоящего разведчика из немца не выйдет. Уж больно сильно действовали на него лишения. За ночь Грубер осунулся, выглядел изнуренным, уставшим, словно они идут по степи уже целую неделю. А всего-то сутки протопали! Сам Шубин чувствовал себя отдохнувшим и полным сил.

Хотя надо сказать, что после еды немец стал выглядеть значительно бодрее. И его уже не пугала перспектива идти пешком большую часть ночи.

– Ну, уж сегодня мы обязательно выйдем к нашим, – постарался ободрить спутника Шубин.

– Но ведь для этого