Удачное решение - madei

смысла, ему плевать на меня.

– Мне кажется, он сам пока не совсем понимает.

Он вышел из палаты, как раз, когда на пороге появился главный герой дня. Друг что-то шепнул блондину на ухо и укоризненно посмотрел, потом повернулся ко мне и, тепло улыбнувшись, попрощался. Эдриан снова не решался заговорить. Поэтому начала я.

– Хочешь что-то сказать?

– Адель… Мне жаль, что так вышло, – серьёзно? Ему жаль, что так вышло? Да если бы не он, я бы…

– Уходи, – попросила я. И он встал и вышел.

Эдриан Салливан

Я чуть не сошёл с ума, пока меня не пустили к ней в палату. Врач сообщил, что состояние её стабильное, но придётся несколько дней понаблюдать за ней. Я не мог оставить её одну. Адель лежала совершенно бледная, холодная, кожа покрылась мурашками, которые не спешили оставлять её.

Но откуда во мне взялась эта ярость? Почему из-за неё? ЗА неё! После проверки организованной с Марком, я точно знал, кто она. Долго определяясь, нравится она мне или раздражает и, не придя ни к какому выводу, я отбросил эти мысли.

Но тот момент… Когда я увидел её на грани жизни и смерти, с ненавистью в полуживом взгляде, дрожащую от страха и холода на собственных руках… Единственное чего я хотел – порвать тех ублюдков, что бросили её в воду. Так ведь и убить могли, уроды!

– А если бы она действительно погибла? Утонула в холодной воде, что бы было тогда? – спросил Роб, пока мы ждали вердикта врачей.

– Не знаю, – хмуро проворчал я, сквозь зубы.

– Ты доиграешься, Эдриан. Эти придурки лишь хотели польстить тебе, наказать её, за выходку с навозом.

– Убью каждого, кто хоть пальцем тронет её, – сообщил я Робу с Марком. А потом потребовал найти их.

Хотелось рвать и метать, какой же я дебил! Она могла умереть! С кем бы я тогда воевал? Кто бы тогда давал мне отпор? Никто. Никто не смог бы, как она. Она такая одна. Моя… моя… кто? Кто она для меня?

Всю ночь и следующий день я просидел рядом с ней. Когда Адель, наконец, пришла в себя, я был счастлив как ребёнок новогоднему подарку. Тут же позвал медсестру, она записала все показания, и оставила нас.

Адель смотрела на меня сквозным взглядом. Мороз пробрал всё тело, когда вспомнил её взгляд и фразу на берегу. Я так и не решился с ней заговорить. Побоялся, что она на меня подумает. Идиот.

Роб разбудил меня в три часа ночи, предложив сменить. Марк нашёл тех гадов, а мне нужно было отоспаться. Но как только друг рассказал, кто именно и почему так поступил, мои руки зачесались.

Втихую от историка и управляющих деревенькой, мы встретились неподалёку в лесу. Когда я увидел лица этих двоих, и особенно услышал их нервные смешки, тормоза отказали. Я узнал одного из них. Это был Уолтер Перри, тот бугай с вечеринки, который чуть не изнасиловал Адель. Гнев завладел мной всецело.

Я сходу расквасил ему лицо и пах, второй дёрнулся с места, но Марк повалил его на землю, не давая и шевельнутся. Перри валялся на земле, хватаясь за кровоточащий, сломанный нос одной рукой, а второй за омлет между ног. Удар! Ещё, я слышал как треснуло ребро. Вывихнутая челюсть. Он потерял сознание. Будто сам дьявол вселился в меня.

Второй пыхтел, извинялся, клялся в чём-то, но в ушах был лишь шум воды и зло брошенная фраза «ненавижу». Я избил их почти до беспамятства. Мы с Марком оставили их там, а сами вернулись в больницу. Хотя мне дико хотелось вернуться и убить их на месте.

Рыжий всё порывался к девчонке, но стоило мне на него глянуть, он притих, хоть и не ушёл. Зло кипело во мне, каждый атом моего тела был создан из этой обжигающей ярости. И страха. Страха за Адель.

И когда я успел к ней так прикипеть? Всего-то пара месяцев прошли. Изо дня в день я то продумывал очередную подлянку, то ждал удара от неё. Заставила думать о себе каждый день, озираясь по коридорам. Она занимала все мои мысли. Точно ведьма! Иначе быть не может. Больше никакой войны, больше никаких ходов. Всё. Хватит. Доигрались.

Адель Флеминг

Выписали меня через двое суток. Поскольку мы всё ещё были не в Шатвиле, в академии о произошедшем ничего не знали. Родителей я волновать не стала, попросила профессора тоже молчать. Жива, здорова, хоть и напугана. Нет смысла говорить о том, что уже прошло. Но я не собиралась отпустить ситуацию на самотёк. Я тщательно продумывала свой следующий шаг. Он должен быть мощным, сильным, бьющим по самому дорогому. А дорогого, как выяснилось, у Эдриана было много, если говорить о вещах, но ничего из того, что было бы ему дОрого.

В автобусе на обратном пути стояла мёртвая тишина. На меня то и дело бросали косые взгляды, но самый сверлящий был у Салливана. Жалеет, что спас? Что ж, я покажу ему как надо жалеть.

В академию мы приехали поздно вечером. Я мечтала о своей, уже родной, постельке и горячем какао. В буфете в час ночи никого не было, какао там не делали, но горячий шоколад, ммм… Его-то я и взяла в последний момент.

На следующий день мне позвонил Эдвард Салливан. Сначала я удивилась, откуда у него мой номер, но пораскинув мозгами, поняла, что такому человеку, как он особо напрягаться для этого не нужно. Он снова пригласил меня на ужин. Отказываться я уже пробовала раньше, это не вариант, поэтому мне ничего не оставалось, как согласится.

Вечером того же дня, я собрала волосы в высокую причёску, надела облегающее короткое изумрудное платье, с закрытым верхом и длинными рукавами, укуталась в шарф с пальто и пошла к машине. Эдриан уже ждал внизу. Как обычно нас вёз водитель.

Мы ехали в полной тишине, сев максимально далеко друг от друга. Парень изо всех сил пытался не смотреть на меня. Мне было некомфортно ехать с ним в одной машине. Я не в силах была переварить случившееся и принять, что он меня спас. Опять.

В ресторане нас уже ждал Эдвард. После нескольких подобных встреч в течении прошлых месяцев, я даже привыкла к нему. Он был мне, как дядюшка, дальний – очень дальний – богатый родственник. Он обнял меня, поцеловал в щеку и отодвинул кресло, что бы я села. Эдриан сел справа от меня, а Эдвард слева. На круглом столе в