Друзья и возлюбленные - Джоанна Троллоп

На первом этаже светилось единственное окно: над барной стойкой горела лампочка, освещавшая не слишком хорошую акварель, на которой были изображены сад «Би-Хауса» и стена с вырубленными в ней нишами для ульев, — картину нарисовал и подарил им один из постояльцев.

Джина подошла ближе. Скатерти со столов уже сняли, возле двери на кухню стоял пакет с мусором.

Из-под двери выбивалась полоска света. Джина обогнула дом. На кухне действительно горел свет, отбрасывая длинные прямоугольники на викторианский мощеный двор. Джина подошла к одному прямоугольнику и, не заходя в него, посмотрела в окно.

За столом напротив друг друга сидели Лоренс и Хилари. Перед Лоренсом стоял бокал вина, Хилари пила что-то из кружки. Она обхватила ее обеими руками, а очки подняла на голову, так что ее волосы топорщились, словно густые темные перья. На Лоренсе был фартук — он никогда не носил поварских костюмов — поверх обычной одежды. Кухня сверкала чистотой, а на столе лежала кассета яиц для завтрака.

Джина постучала в дверь кухни. Голоса смолкли, послышался звук отодвигаемого стула, а затем шаги Лоренса.

— Кто там?

— Это я, Джина.

— Господи! — воскликнул Лоренс, распахнув дверь. — Что случилось?

— Со мной ничего, — ответила она, моргая на свет. — Это мама… Я не хотела вас беспокоить, но у меня был такой трудный день, я просто не могу сейчас пойти домой…

Хилари встала и вернула очки на нос, затем быстро поцеловала Джину в щеку.

— Так что случилось?

— Дэн… бедный Дэн. Ему стало плохо, он упал в обморок, и мама нашла его еле живым. Он почти ничего не помнит. Сейчас лежит в больнице, а мама страшно волнуется. Я весь вечер пыталась уложить ее в постель.

Хилари взяла чайник.

— Чаю?

— Или вина, — предложил Лоренс, — хорошего южноафриканского мерло. Бедный Дэн… И Ви тоже.

— Нет, я не останусь, только на минутку заскочила. Чтобы с кем-нибудь поговорить.

Лоренс усадил ее на стул Хилари.

— Не глупи, конечно, ты останешься. Хотя бы выпей вина. Мы тут говорили о Джордже. Переживаем за него.

— Давай-ка начистоту, — сказала Хилари, поставив чайник на место. — Это я переживаю. А ты, как обычно, уговариваешь меня не вмешиваться и предоставить ему выбор. Беда в том, что он не желает выбирать! Ему нужны помощь и наши советы. — Она посмотрела на Джину. — Что говорят врачи?

— Что-то про аортальный клапан…

— Так это не стенокардия?

— Вроде нет…

— Странно. С такими вещами не шутят.

Лоренс придвинул к Джине стакан вина.

— Ой, только не пугай меня. Не зря же я весь вечер успокаивала маму.

— Знаешь, лет тридцать назад пациентам с пороком клапанов аорты даже запрещали жениться.

— Хилари, перестань, — мягко произнес Лоренс.

Та бросила на него недовольный взгляд.

— Они ведь по-настоящему любят друг друга, — сказала Джина.

— Да…

— В больнице мама на всех орала. Потом на меня. Она в ужасе.

— Еще бы.

Хилари оперлась на стол и зевнула.

— Вот и Джордж в ужасе, — сказал Лоренс. — Не знает, чего хочет, и боится стать никем. Мне очень жаль Дэна. И Ви, конечно.

— Да.

— Мне тоже их жаль, — проговорила Хилари, — но я уже валюсь с ног. Меня совершенно вымотали постояльцы из второго номера. Такие все из себя обходительные, асами вечно жалуются: «Надеемся, вам не составит труда заменить подушку или полотенце, или лампочку, или сорт чая…» Жуть! Лучше бы нагрубили. — Она обняла Джину за плечо. — Мне пора спать. Если хочешь, поговори с Лоренсом. И не волнуйся зря. Утро вечера мудренее.

— Я ненадолго, обещаю! Мне нужен короткий перерыв между мамой и собственным пустым домом.

Хилари послала им воздушный поцелуй и вышла, закрыв за собой дверь. Лоренс повесил фартук на стул и сел напротив Джины.

— Ужасно. Вис Дэном так прекрасно ладят. Они любят по-настоящему и ничего не требуют друг от друга.

— Знаю.

— Ты завидуешь?

Джина покрутила ножку бокала.

— Да. В какой-то мере завидую. Я знаю, что мама это заслужила, но она бывает невыносима, и я не понимаю, почему Дэна это не пугает. Он даже заплакал, когда услышал ее голос.

Лоренс положил руки на стол и внимательно их осмотрел, словно чужие. Затем перевел взгляд на Джину.

— Ви с Дэном молодцы. А ты как?

— Неплохо, — улыбнулась она. — Мне стало гораздо лучше. Вот только Софи… никак не могу с ней поговорить. Ужасно боюсь ляпнуть какую-нибудь глупость и причинить ей боль. Тогда она еще больше закроется в себе.

— Прекрасно тебя понимаю. С Джорджем та же беда… Как трудно нынче быть молодым! С одной стороны, у них масса возможностей, делай что хочешь, а с другой — это и сбивает их с толку.

— Он у вас славный.

— Джордж?

— Ага.

Лоренс радостно улыбнулся:

— Да, славный… Поэтому и ранимый. Адама славным не назовешь, он часто выводит нас из себя, но за него мы не так переживаем.

— А ведь мы тоже были молодыми. Помнишь? Перечили родителям, терпеть не могли свой дом, хотели все делать по-своему, не как все, и были твердо убеждены, что нам это удастся. Психолог советует мне смотреть вперед, но иногда полезно и оглядываться назад. Вспоминать начало истории.

— Истории?

— Ну да.

Она  выпила вина. Лоренс не сводил с нее глаз.

— У нас есть история, так ведь?

Он не ответил.

— Например, когда мне плохо и я не знаю, что делать, я иду к тебе. Потому что мы давно вместе, потому что я тебе доверяю. У меня инстинкт такой — приходить к тебе. — Джина улыбнулась.

— Тебе последнее время очень тяжело… — произнес он.

— Да, и ты единственный, кто…

— Нет.

— Лоренс, ты такой добрый. Как же здорово, когда мужчина добрый… Можно тебя попросить?

Он встал и посмотрел ей в глаза.

— О чем угодно.

— Ты… ты бы мог меня обнять? Всего на секундочку?

Лоренс обошел стол; Джина встала и положила руки ему на плечи. Он рассмотрел ее темные волосы, брови и ресницы, ее запястья в тонких браслетах… Всю свою жизнь он знал эту женщину, знал образ ее мыслей, ее поведение и чувства — огромное количество фактов, которые проходили сквозь него, не пробуждая страсти. И сейчас, в этот самый миг, когда он был безумно рад сжимать Джину в объятиях и слышать, что она его ценит, все эти факты вдруг слились и захлестнули его волной.

— Джина, — хриплым голосом проговорил он. — О Джина!..

Закрыв глаза, он крепко ее обнял.

— О Джина… — повторил он, приникая к ее губам.

ГЛАВА 9

— Да езжай ты уже! — воскликнул Адам. — Мы тебя прикроем.

Софи обвела взглядом всех троих.