Не испытывай мое терпение (СИ) - Майер Кристина

— Так и будешь в дверях стоять? — она явно не понимает, что так для нее безопаснее. — Я сейчас оденусь, — хватает вещи из шкафа и скрывается в прилегающей к спальне ванной комнате. А я смотрю сквозь кружево халата на тонкую полоску трусов…

Спускаю зверя с поводка, захлопнув дверь, вхожу в спальню. Нам нужно поговорить, напоминаю себе. Меня не отпустит, даже если я нырну в бассейн. Чтобы снять напряжение в паху, мне нужна женщина. Одна конкретная женщина, которая сейчас прячется в уборной.

Яся выходит минут через двадцать. Ну, как выходит — выглядывает из-за двери, убеждается, что я здесь, смотрит с опаской и тихонько выходит. Я тупо стараюсь на нее не смотреть. Кровь по венам до сих пор разносится с бешеной скоростью. Ее близость дурманит похлеще горящего поля конопли.

— Валид, ты мне телефон вернешь? — с обидой и вызовом в голосе.

«Ах, да… телефон!»

— Хочешь еще раз просмотреть видео? Убедиться, что вышла замуж за монстра? — ярость и неудовлетворенное желание прорываются наружу, я зло рычу. Видео я удалил.

— Я бы не отказалась выслушать твою версию событий. Это же была какая-то спецоперация? — я прифигел. Поднимаю на нее взгляд, даже не пытаюсь скрыть своего удивления. — Я ведь не идиотка, Валид. Видела, что вы в форме, все в пыли и грязи. А Алеша… Он предатель, человек, не заслуживающий уважения, я бы и слушать его не стала.

Как мало надо, чтобы в душе появился покой.

— Яся, ты испугалась и отшатнулась, — делать вид, что этого не было, не стоит. — Любая бы испугалась, — сам же оправдываю ее.

Колибри присаживается рядом на самый край кровати.

— Конечно, испугалась, — признается она. — Я далека была от жизни военных. Когда ты слышишь о подвигах по телевизору, это не пугает, а лишь вызывает восторг и уважение к людям. его совершившим. Никто не думает, что за этим стояло. А тут я прикоснулась к реальности. Это ведь настоящая съемка, без прикрас и художественного вымысла, без озвучки или голоса диктора за кадром. Это действительно было страшно. Страшно, что такое происходит в наши дни, а мы ничего не знаем и спокойно спим ночами, ходим на работу… А у кого-то работа — рисковать своей жизнью. Мне теперь всегда будет страшно. Страшно, что ты можешь… — Она не договаривает. Ее слова проникают мне в душу.

— В тот день несколько ребят из группы не вернулись домой, — начинаю я рассказывать. — Мы должны были ликвидировать группу террористов, засевших в частном доме. Снайпер нам головы поднять не давал почти сутки. Мы были на взводе… — сухо пересказываю события того дня. — Я до сих пор удивляюсь, как удалось взять себя в руки и не убить мразь…

Молчим. Пауза. Тишина.

Я удивляюсь этой девочке. Сумела взять себя в руки, подумать. И ведь все правильно поняла, оценила.

Я успокаиваюсь. Несмотря на то, что присутствие рядом Колибри продолжает меня пьянить, в душе покой. Я не монстр и не убийца в ее глазах.

Но тут меня начинают терзать сомнения, не слишком ли быстро она все осознала и приняла?

— Колибри, ты не пытаешься усыпить мою бдительность, чтобы сбежать?..

Глава 24

Ясмина

Лея мне рассказывала, что ее отец был военным, спас жизнь Самиру, а спустя многие годы она и Самир поженились.

Рассказывала, как жила в тайге с Валидом и Петром, как на них напали, а мужчин ранили. Ей тогда пришлось стрелять и защищать их. Страшно было целиться в живого человека и нажимать на курок, но еще страшнее было потерять друзей. Услышав эту историю, я и не думала кого-то осуждать.

Увидев сегодня запись, которая меня шокировала, я просто растерялась. Злое дикое лицо Валида в момент ярости напугало. Это уже чуть позже, когда ехали в машине, и я раз за разом прокручивала увиденное в голове, сложила картину. Сразу и не поймешь, что на нем военная форма, потому что в грязи и крови. Лицо, покрытое потом и пылью.

Сложно принять его образ жизни. Проникнуть в то, что ему приходится испытывать и переживать. Он многое видел, через многое прошел, и мне хочется его поддержать. Теперь я каждый раз буду бояться и переживать, когда он уезжает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Валид напряжен. Я понимаю, вряд ли он хотел, чтобы эту запись обнародовали.

Когда мы возвращаемся в особняк, он идет к Самиру, а я в комнату. Им есть что обсудить.

Минут пять рассматриваю покупки. Раздеваюсь и надеваю кружевной халат. Кручусь перед зеркалом. В магазине такой возможности не было: с разных ракурсов и подальше от зеркала.

Надеюсь, Валид нескоро вернется. Не выдерживаю и примеряю бордовый комплект. Черный мне нравится больше, но он будто для особого случая. Его убираю в шкаф. Я стараюсь всегда носить симпатичное белье, хотя такого дорогого ни разу себе не позволяла. Когда приходится переодеваться в обществе девочек-танцовщиц, хоть это происходит и нечасто, нельзя позволить себе любимые хлопковое трусы и топ. Они только для дома, учебы, ну и если ты точно знаешь, что одежду снимать не придется. Я за здоровье и удобство, поэтому хлопковых комплектов в моем гардеробе большинство. А то, что сейчас на мне — роскошно! Смотрю в зеркало и ощущаю себя неотразимой.

Дверь раскрывается так неожиданно, что вскрик застывает на губах. Темный обжигающий взгляд Валида прибивает к месту. Во рту все пересыхает. По телу несутся мурашки. Я вижу дикость и безумие в его глазах, но меня это почему-то не пугает. Заводит. Он словно гладит меня, ласкает.

Я оправдываюсь и пытаюсь прикрыться. Руки дрожат, пока надеваю халат. А его взгляд не меняется. Голос звучит глухо, бархатные нотки задевают какие-то струны. Я сбегаю в ванную. Не от него, а от себя.

Я не знаю, сколько времени прошло, но тело до сих пор резонирует. Умывшись холодной водой, выхожу из ванной. Валид не ушел.

Стоит переключить его внимание на другую тему. Нам как раз нужно поговорить о том видео. Не буду скрывать, что мне не понравилось, что Валид отобрал у меня телефон. Но разговор неожиданно получился откровенным и сблизил нас еще больше. Я с трудом сдерживала слезы, пока он говорил. Мне кажется, я в него влюбляюсь…

Стоило мне об этом подумать, как Валид своими подозрениями все испортил!

— Колибри ты же не пытаешься усыпить мою бдительность, чтобы сбежать? — задает этот неверующий мне вопрос.

— Как ты догадался? — абсолютно серьезно интересуюсь и даже глаза виновато отвожу в сторону. Так и хочется ему треснуть. — Я уже вещи собрала. Думаю: прямо сейчас бежать или ночи дождаться? Охрану на воротах подкуплю — и прощай! — как можно не разозлиться на его дурацкий вопрос.

— Тебе денег дать? Вряд ли парней устроят твои сбережения. Самир ведь их в живых не оставит, если они его предадут. Рисковать за мелочевку ребята не будут.

— Какая мелочевка? Да у меня больше ста тысяч денег! — шутя оскорбляюсь. Мне нравится, что он понял стеб и поддержал шутку. Мужчина с чувством юмора — это жирный бонус.

— А-а-а… — тянет он, едва сдерживая улыбку. — Тогда проблем нет. Они смогут купить себе домик на Канарах и жить долго и счастливо всю оставшуюся жизнь на оставшуюся от ста тысяч долларов сумму.

— Рублей… — смеюсь я.

— Если рублей, то тебе придется остаться со мной, — голос звучит тише глуше…

Воздух в комнате меняется. Становится трудно дышать. Между нами будто пробегает электричество. Нужно что-то сказать или сделать, чтобы развеять наваждение. А у меня вата в голове. Я таю под его обжигающим взглядом. Во рту пересыхает. Высунув кончик языка, обвожу губы. Глухой стон издает Валид, а в следующую секунду он оказывается совсем близко. Толкает меня на постель и нависает сверху.

Я знаю, что сейчас его рот накроет мои губы. Наши взгляды встречаются.

Сердце учащенно стучит в груди. Предвкушаю что-то новое. Это чувство вибрирует по всем нервным окончаниям. Так бывает, когда мужчина, который нравится, собирается тебя поцеловать, а ты знаешь, что ответишь.

— Остановлюсь, как только попросишь, — предупреждает и целует…