S.W.A.L.K.E.R. Звезды над Зоной (сборник) - Вячеслав Бакулин

Когда все разошлись и у костра остались только старики – человек и шарик – рыже-алый абориген негромко спросил:

– Ну, как тебе наш фольклор?

– Для людского уха все эти ложноножки и писькожопки звучат довольно забавно, – не сразу ответил Михалыч. – Однако истории не хватает достойного финала. О чем она? О нерушимом мужском слове и о силе воли маленького мутанта? Я не уловил морали.

– Достойный финал, – задумчиво повторил шарик. Перекатившись с боку на бок, он еще немного повертелся на месте, массируя мыслительную мышцу. – Этот финал вряд ли назовешь достойным…

Одним непогожим зимнелетним ночером нагрянул в Мутоборы страшный гомогенный дровосек из шаловливого Садома-на-Гоморинске, выкорчевал он Мутотошку из сырой землицы и утащил горемыку в свое логово. Так несостоявшаяся женитьба трагически обернулась замужеством… С тех самых страшных пор славится мутоборово племя не генетическим многообразием видов, а окраской семицветной (в честь радуги дровосечьей), да ежегодными эгегейпарадами на лесной опушке, где произростают древние, неизменно голубые ели.

Михалыч напряженно хмурился, несколько долгих минут расчесывая всей пятерней свою мыслительную мышцу.

– В этой вариации с моралью и того хуже, – выдавил он наконец.

Шарик тотчас парировал:

Мораль сего былинного рассказапонятна многим может быть не сразу:коль пухлогузку хочешь сохранить ты,не убегай от гетеросоитий![1]

Человек недоверчиво посмотрел на мутанта. Сдвинул на переносице кустистые белые брови, растерянно покачал седой головой и… расхохотался.

– Ах ты, плешивая мохнатка, да ты отжигаешь не по-детски! – Он хлопнул себя по здоровому колену, а затем и шарика по предполагаемому плечу. – Кто бы мог подумать, что мутагенные уродцы обладают чувством юмора…

Абориген совершенно не обиделся на «уродца»:

– Это ты, старая двуногая развалина, еще не слышал сказание о глупом гуманоиде и пьяной нимфоманистой арахниде. Вот где кладезь нашего юмора!

Они просидели много часов, два болтливых, уставших от одиночества старика. Рассказчики сменяли друг друга, история следовала за историей, а взрывы громоподобного хохота безжалостно терзали ночную тишину до первых лучей утреннего светила, чье имя помнили лишь самые древние из «двуногих развалин».

Виктор Ночкин

В чем сила, брат?

Эта часть Великой Равнины носила название Желтая Земля. Почва здесь и в самом деле была желтоватая, а ландшафт поражал однообразием – плоская, как стол, пустошь, насколько хватает взгляда. Желтая Земля неплодородна настолько, что не подняться и неприхотливой колючке. Ни движения, ни звука.

На горизонте желтая плоскость смыкается со свинцово-серым, налитым сумраком небосклоном. Над Великой Равниной всегда такое небо – плотное, тяжелое. Многие тысячи тысяч душ людей, умерших в День Падения, вознеслись к небесам и наполнили его витальной субстанцией. Теперь во время сильных гроз, когда молнии протягиваются от переполненного душами неба к опустевшей земле, души Предков устремляются вниз по этим сверкающим столбам. Души ищут пристанище. Видно, не любят они свое небо, если стремятся разыскать на Великой Равнине тело, с которым разлучила Погибель.

По желтой равнине под свинцово-серым небом тащатся двое всадников. На них белые плащи рыцарей Хлама. Они молчат – позади долгий путь, они устали. К тому же однообразный пейзаж навеял на обоих тоску. Крысюки под ними тоже утомились, но мерно переставляют тощие лапы, взметая облачка желтой пыли…

– Пора бы уже показаться Длинному холму, – нарушил молчание один из рыцарей, коренастый плотно сложенный коротышка Бутс.

– Он показался, – ответил Гектор, высокий плечистый блондин. – Просто над землей дымка, тебе не видно.

Гектор заметно превосходил ростом напарника, и крысюк под ним был крупный, голенастый, не то что плотный, упитанный, под стать хозяину, зверь Бутса. Гектор возвышался над приятелем и видел куда дальше.

– Я вот думаю, – снова заговорил Бутс, – в чем сила, брат Гектор?

– Сила – в верности долгу и непоколебимой вере в великих Предков, – заученно ответил Гектор. – А почему ты спросил?

– Я гляжу на равнину, в ней чувствуется сила, – пожал круглыми плечами Бутс, – потому что она большая и такая… уверенная в себе.

Крысюк под коротышкой рыскнул в сторону, потому что под лапами перекатился череп, выбеленный ветром и дождями. Бутс дернул повод, возвращая животное на прежний курс.

– Когда я был моложе, – продолжил он, – я думал, что кто больше, тот сильнее. Потом вдруг уразумел, что это не так, поскольку я могу навалять любому дылде. Еще позже я понял, что размер все-таки имеет значение. Дрался я как-то в Восточном квартале с одним здоровяком. И он никак не хотел ложиться, хотя я уж его молотил и так, и этак. Потом мы помирились, конечно, и выпили. Он мне сказал: он не хотел падать, потому что пол был грязный. Представляешь?

– Н-да, – промямлил Гектор. Несмотря на мощные плечи и большие кулаки, блондин не одобрял применение силы.

– Он был как эта пустыня, парень из Восточного квартала, – заявил Бутс, – ничего с ним нельзя было поделать, потому что он был очень большой. Значит, все-таки и размер тоже – существенное условие. Хотя и не единственное. В драке-то я победил. Так в чем же сила? А?

Гектор смолчал. Он почувствовал, что вызубренные лозунги Ордена Хлама здесь не помогут. Желтая Земля в самом деле была очень большой и дышала первобытной силой, перед которой меркли любые истины, принесенные из иных краев. Здесь они не работали.

К счастью, Бутс уже не ждал ответа, потому что наконец разглядел холм впереди и позабыл о своих вопросах.

Крысюки мерно перебирали лапами, пыль взлетала облачками, холм вырастал перед всадниками и мало-помалу стал заслонять горизонт. Бутс буркнул что-то неразборчиво и потянул из-за спины винчестер.

– Что? – обернулся к нему Гектор, откидывая полу белого орденского плаща, чтобы открыть рукоять кольта.

– Говорил тебе, бери с собой что-то со стволом подлинней! Из кольта его отсюда не достать.

– Да кого? Кого достать?

Гектор уставился на гребень Длинного холма, но не разглядел ничего и никого.

– Оттуда за нами наблюдал какой-то урод, – пояснил коротышка Бутс.

Он упер приклад винчестера в бедро и сощурился.

– Урод? Ты уверен? Ты так хорошо разглядел незнакомца? – удивился Гектор. – Я вовсе никого не увидел.

– Мелькнуло что-то, – неохотно ответил Бутс. – Но я-то знаю, что никто, кроме урода, не стал бы следить за нами в такой пустыне. Урод и бандит, клянусь чем угодно! Или ты надеешься встретить здесь приличного человека? И вдобавок красавчика вроде тебя?

– Но я же здесь, – парировал Гектор. – Надеюсь, меня ты считаешь приличным человеком? Сегодня здесь можно встретить меня.

Бутс задумался и не проронил ни слова, пока братья не добрались к подножию Длинного холма. Когда их крысюки преодолевали подъем, он наконец изрек:

– Согласен, твоя взяла. Нынче – самый необычный день Желтой Земли. Но кто-то наблюдал за нами с холма.

На вершине рыцари Хлама натянули поводья. Гектор уставился в даль, а Бутс, склонившись в седле, стал разглядывать отпечатки в желтой пыли.

– Ага! Что я говорил! Гляди, брат Гектор! Что это, по-твоему?

– Крысиные экскременты, – пожал плечами блондин.

Его не интересовала находка спутника, он уже заметил цель путешествия – группу древних строений, над которыми раскачивалось колесо ветряка с лопастями, обглоданными песчаными бурями. Такие уж они были разные, Гектор с Бутсом. Один предпочитал разглядывать горизонт, другого больше интересовало, что валяется под ногами.

– Точно, они самые! – Бутс ликовал, будто встретил утраченного, но горячо любимого родственника. – Здесь был всадник, пялился на нас! Чую, будет веселье. А то уж совсем расстроился, решил, что здесь и пострелять не в кого.

– Я надеюсь, стрельбы удастся избежать, – пробормотал Гектор. – Во всяком случае, приложу к этому все усилия. Рыцарям Хлама приличествует миролюбие.

– Я тоже приложу, – тряхнул винчестером Бутс, – вот увидишь. Исключительно из миролюбия я устраню всяких нарушителей спокойствия.

Ветер пронес над холмом облако желтой пыли, и хламовники дружно вскинули головы, вглядываясь в небеса. Ветер мог принести дождь и грозу. Небо, темное, тяжелое, как свинцовая плита, распростерлось над Желтой Землей, оно как будто не изменилось, но люди, живущие после Погибели Предков, умели различать приметы. И сейчас приметы предвещали непогоду.

– Гроза приближается, – озабоченно произнес Бутс. – Пришпорим крысюков, брат! Нам следует достичь убежища, прежде чем разразится гроза.

Всадники перевалили гребень, и крысюки поскакали вниз по склону. Их движение привело в движение пласты пыли, и желтые сухие потоки заскользили по морщинистым шершавым бокам Длинного Холма, обгоняя в своем беге хламовников. Когда Бутс с Гектором достигли подошвы холма, древние строения, хорошо различимые сверху, скрылись в желтой пылевой завесе, но изломанный ветряк по-прежнему торчал на горизонте, указывая направление. Крысюки без понуканий устремились к этой цели. Они не хуже людей чуяли приближение беды и торопились найти укрытие.