Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 7 - Эйдзи Микагэ

Мои глаза распахиваются от изумления.

Я смотрю на то, что осталось от Кадзуки, на этот «осадок» возле меня.

(Прекрати изобретать удобную ложь об Ае Отонаси. Прекрати сбегать от реальности.)

– …Я сбегаю, говоришь? Это нонсенс, даже если так говоришь ты, Кадзуки. Боже, ведь Ая Отонаси меня посадила в клетку! Что же в этом удобного? Нонсенс, говорю же. Я, знаешь ли, тоже не хотела страдать. Я не просила всего этого!..

(Прекрати обожествлять Аю Отонаси.)

Наш диалог бессвязен. Вполне естественно – «осадок» ведь не может реагировать на мои фразы.

– Ая Отонаси особенная. И всегда была особенной – с самой первой нашей встречи. Думаю, слово «сверхчеловек» к ней вполне подходит, – говорю я с самоуничижительной улыбкой. – Она заранее знала и то, что завладеет мной, и что умрет в свой день рождения. И действовала. Все ее пророчества сбылись, все до единого. Ая Отонаси вышла за пределы человеческих способностей. Она действительно особенная.

Несколько секунд «осадок» молчит.

Тем временем верхняя половина Аи Отонаси схватила «меня» среднешкольного образца. Она вцепилась в «меня» окровавленными руками.

«Осадок» вновь начинает говорить.

(Я ходил туда, где ты жила с семьей, и пытался разузнать как можно больше. Я без проблем выяснил, что у вас были необычные обстоятельства, но конкретно о тебе, Мария, я мало что узнал. Никто мне ничего не рассказывал.)

– Ну да, я была застенчивым ребенком, у меня совсем не было друзей.

(Зато про Аю они все могли говорить часами. «Умная» и «красивая» – такими словами они ее описывали. Но еще я узнал, что она была источником множества проблем. Она не создавала их сама, но вокруг нее постоянно что-то случалось, и чем старше она становилась, тем серьезнее были эти происшествия.)

– Да, Ая Отонаси была такой, но что с того? К чему ты клонишь? – спрашиваю я чуть раздраженно, хотя сама не понимаю, что именно меня раздражает.

(Ая постоянно говорила, что хочет сделать всех в мире счастливыми. Даже ее тогдашний учитель об этом знал. Когда он понял, что она абсолютно серьезна и действительно хочет помочь всему миру, он решил не отговаривать ее, а помочь в ее планах.)

Планах?

Искажение пространства продолжает:

(Он поддержал ее решение отправиться в Нью-Йорк, когда ей исполнится четырнадцать, и продолжить обучение там.)

– А? Что?..

(По-видимому, он хотел сформировать у нее более широкие взгляды на жизнь, чтобы она могла действительно сделать мир лучше. После Америки она собиралась посетить и множество других стран. Она даже не знала, когда вернется. Ее учитель рассказал мне, что ей кое-как удалось уговорить родителей, но рассказать все своей привязчивой сестренке она не смогла себя заставить.)

«Мария, когда мне будет четырнадцать, я тебя покину».

– К-кончай… кончай нести чушь! Ая Отонаси убила себя и родителей в свой день рождения! Этим она отомстила за себя и одновременно захватила меня! Уехать за границу? Она никогда –

Не строила такие ординарные планы.

Я хочу так думать?.. Да… Похоже, я и вправду повернута на ее обожествлении…

Почему? Я… я не знаю. И не знаю, почему я сейчас так взволнована.

(Она всегда искренне хотела помочь людям всего мира. Она была очень умна и постоянно изобретала и тестировала методы достижения своей цели. Но, в конце концов, она была всего лишь тринадцатилетней девочкой; ее жизненный опыт был ограничен школой, а моральные принципы – недоразвиты. Однако она знала об этих своих недостатках и решила раздвинуть свой горизонт, отправившись в новые миры.)

Я полностью сбита с толку, но «осадок» продолжает, не давая мне даже дух перевести:

(Ты серьезно считаешь, что такая амбициозная девочка могла убить себя и своих родителей ради мести? Ты серьезно думаешь, что она составляла бы такие безумные и бездумные планы, как «поместить свою душу» в твое тело?)

– Но она так и сделала! Ая Отонаси могла и это, и многое другое!

Она особое создание; обычному человеку вроде меня ее не понять.

– Я четко помню ее пророчества! Она предсказала, что я стану ей! И я стала! Я посвятила всю себя ее «желанию». Твои слова с этим никак не согласуются, Кадзуки!

(Мне рассказали, что Ая очень беспокоилась за свою младшую сестру Марию, потому что Мария, в отличие от Аи, не замечала отсутствия родительской любви и все время пыталась сбежать от правды. Для Аи было невыносимо смотреть, как ее сестра становится безразличной и недоверчивой, как ей не удается заводить друзей и находить для себя жизненные цели. Она не хотела, чтобы ты, Мария, вела пустую жизнь. Она хотела, чтобы ты развивалась. Чтобы ты жила ярко. Да, ярко, к_а_к___ж_и_л_а___о_н_а___с_а_м_а.)

«Мария Отонаси станет Аей Отонаси».

– Ах…

(Вот почему она показала тебе свою жизнь, в том числе ее ошибочные и неприглядные стороны. Она хотела показать всем, какой полной жизнью могут жить она и ее сестра. Вот каковы истинные чувства Аи Отонаси к ее младшей сестре.)

«Давай начнем, Мария! Мы не должны ни к кому испытывать враждебность, однако у нас есть враг. Этот враг не имеет формы, однако он терзает наш разум. Его имя – пустота. Так давай покажем ему…

Нашу месть!»

– …Прекрати.

«Осадок» собирается пошатнуть самые основы моего мировоззрения; от его слов во мне все трясется.

– Прекрати. Это всего лишь твои взгляды на нее! Не трожь мои!

(Ты, конечно же, мне не поверишь и будешь утверждать, что Ая особенная или сверхъестественная, но в глубине своей памяти ты наверняка найдешь воспоминания о ней как о нормальном ребенке. Пусть она и вела себя не на свой возраст, но тем не менее она была всего лишь тринадцатилетней девочкой.)

– Ничего такого я не помню! С_е_с_т_р_и_ч_к_а___А_я всегда была особенной и –

– У… уу… ууу…

Картина передо мной меняется. В любом случае, она иллюзорная, так что удивляться нечему. Однако то, что я вижу теперь, меня потрясает.

Это то место, где мы когда-то жили; точнее – комната сестрички Аи. Я ощущаю смесь запахов: ароматические масла и прочие душистые вещества.

Мы с сестричкой Аей вдвоем; нам обеим лет по десять. Сестричка Ая лежит на кровати, а моя десятилетняя версия смотрит на нее встревоженно.

– Что с тобой, сестричка? – спрашивает младшая «я», тряся Аю. Однако та по-прежнему лежит без движения и отказывается поворачиваться лицом.

Некоторое время спустя она наконец выдавливает:

– Я проиграла…

– А?

– Общие экзамены – у тебя в школе они ведь тоже были, да? Я проиграла кое-кому из моего класса, хотя раньше никогда не проигрывала…

– Что? И все? Ну, такое бывает иногда. Чего из-за этого огорчаться так?

– Ты ничего не понимаешь, Мария, – отвечает она тихим, полным раздражения голосом, который «меня» мгновенно затыкает. – Ты не понимаешь, насколько это тяжело. Тяжесть поражения! Я никому не должна проигрывать. Я должна доказать, что я достойнее всех. Я должна быть всем нужна, иначе…

…Лучше бы я никогда не рождалась.

– Иначе я не отомщу Ринко-сан.

Она вжимается лицом в подушку и кричит:

– Иначе я не могу гордиться тем, что родилась!..

– Сестричка Ая… – срывается у меня с губ, когда я смотрю на эту картину.

Тогда, в прошлом, я понятия не имела, что происходит. Я понятия не имела, из-за чего страдала сестричка Ая. Но теперь я понимаю.

Ая Отонаси вела свою битву.

Битву с фактом, что она – нежданный ребенок.

Ая Отонаси, которая в глазах большинства была «бедным ребенком», на самом деле была – кто бы мог подумать – действительно всего лишь «бедным ребенком». Она не могла сбежать от данности, что ни Ринко-сан, ни ее новым родителям она была не нужна, и потому пыталась продемонстрировать свою нужность, став кем-то особенным. Иногда она переходила грань разумного и вела себя откровенно безрассудно, однако всегда, сдерживая слезы, брала себя в руки и сражалась дальше. Единственным, что заставляло сестричку Аю чувствовать себя живой, была похвала.

Она трудилась усерднее, чем кто бы то ни было, и шла вперед без единой жалобы. За то, что она выросла такой сильной, она заслужила мое колоссальное уважение.

Но в то же время под маской уверенности в себе таилась несомненная слабость и хрупкость.

(А_я___О_т_о_н_а_с_и___б_ы_л_а___в_с_е_г_о___л_и_ш_ь___ч_е_л_о_в_е_к_о_м.)

– Нет… – и я упрямо трясу головой на эти слова «осадка».

Я сознаю, что веду себя по-детски, но сдаться просто не могу.

– Сестричка Ая была особенная. Она была настоящим монстром. Она спланировала собственную смерть. Должна была спланировать! Иначе это значило бы, что ее просто бессмысленно убил тот одержимый психопат! Я так не хочу. Я не хочу, чтобы ее смерть была бессмысленной. Сестричка Ая захватила мое тело. Она смогла это сделать, потому что была монстром. Можно мы это так и оставим? Ведь если не оставим –