Молочная даль - Александр Малов

рад, что ты все еще находишь силы для остроумных ответов в моей памяти о тебе – тихо отозвался Михаил.

Левая кисть Кости постоянно находилась в состоянии дрожи, но это было мелочью. После акта настоящего чуда, Михаил поменял обычное кресло каталку на электронную и теперь его сын мог управлять ей сам, с помощью электронной панели, расположенной прямо на левом подлокотнике. И эти пальцы, эти длинные пальцы и дрожащая кисть рослого подростка изменили все. Они стали надеждой для Михаила и уж тем более стали надеждой для самого Константина.

Именно тогда Костя написал на кресле имя своей младшей сестры «Вера». Он выказал так почтение и память о ней, а еще готовность ради нее идти дальше. С тех пор прошло еще пол года интенсивного массажа, однако больше никаких изменений не происходило: улучшений в виде второй работающей кисти или хотя бы мизинца на большом пальце левой ноги не наблюдалось. Растеряв былой энтузиазм, Михаил понял, что ему нужна замена. И спустя некоторое время в жизни Михаила, как и в жизни Константина появилась Ольга.

4

Во всем же остальном дела шли не так хорошо. Должно быть единственным ощутимым плюсом стало то, что с появлением Ольги, Михаил смог выходить на работу в полную смену. Конечно пришлось меньше пить и курить травку в ночь перед приходом девушки. Сама мысль о том, что Ольга может уйти из-за поведения Михаила ставило для мужчины буквально крест на его с Костей жизни. Конечно сейчас, по пришествию полугода и судя по сегодняшней ночи, мужчина слегка ослабил хватку, но лишнего все же не позволял.

Порадовала мысль Михаила и о том, что утром он собственноручно успел поменять подгузник сыну, хоть там ничего и не оказалось примечательного. Костя почти не чувствовал своего тела и потому не контролировал свой кишечник и мочевой пузырь. Отец понимал, как это унизительно для его сына, как это унизительно для любого мужчины. Ведь Константин был почти двадцатилетним мужчиной, который мог сходить под себя прямо посреди гостевого зала и не почувствовать этого. Даже мускул на лице не дрогнет.

От подгузников для взрослых Костя отказывался долго, в надежде научиться контролировать свои потребности. Михаил носил сына на руках до уборной всякий раз, как тот испачкает штаны. Про ежедневную стирку можно и не говорить. Но когда мужчина нанял Ольгу, появилась малая надежда на то, что Костя одумается. Такого позора Костя просто не смог бы вынести. Непроизвольный акт дефекации казался подростку хуже самой инвалидности. Пришло время и сын уступил. И в итоге это им облегчило жизнь.

Костя быстро уставал, а соответственно много спал. А когда он не спал, то чаще всего, его дрожащие пальцы с пятой-десятой попытки включали музыку на плеере, который ему любезно приносил отец или Ольга, попутно надевая в уши подростка наушники. Костя сжимал плеер мертвой хваткой и, слегка успокоившись, отдавался миру рока и рок-Н-рола, где вместо наркотиков были обезболивающие, а выпивку любезно заменял стакан смузи. И хотя раньше он не особо любил такое фруктовое месиво, теперь оно стало одним из самых главных блюд в его рационе.

Михаил посмотрел на сына и улыбнулся ему приветливой улыбкой, словно это была их первая встреча за утро. На улыбку отца взрослый подросток ответил коротким неуклюжим кивком, что больше походило на непроизвольное запрокидывание головы. Костя вообще по большей части молчал, потому как травма позвоночника сказалась и на его речи. Она стала несуразной и больше походило на мычание. Все, что мог произнести подросток было чем-то вроде: «Агху-гуу». Еще один повод закрыться в себе. Еще один повод, почему отец и сын так редко придавались непринужденным беседам. Костя пытался заговорить лишь в крайних случаях. Иногда Михаил размышлял, как много мог бы сказать его сын. У Кости были очень умные глаза. Умные глаза и абсолютно несуразная речь.

Ольга стояла прильнув головой к кухонному шкафчику. В ее руках была кружка с кофе и держала она ее так, словно грелась об ее тепло, обхватив двумя ладонями сразу. Мужчина заметил рядом с ней коробку с конфетами, уже распакованную, но не одна из них так не покинула свою привычную обитель. По потерянному выражению лица Ольги он понял, что угостить Костю сладким у нее не вышло. Однако сама девушка, перехватив взгляд Михаила, с улыбкой подмигнула ему. Так она давала понять, что все под контролем.

Насколько это было вообще возможно.

Михаил постоял возле входа на кухню и отогнав все мысли, что навалились на него за последние несколько секунд, направился прямо к Косте. Дойдя до коляски, отец опустился на колено и протянул к левой кисти сына свою руку, сжатую в кулак, знак приветствия вместо рукопожатия. Тут отец вновь наткнулся своим взглядом на творчество сына. «Вера» было коряво начерчено на боковой стенке коляски. Чуть ниже, мелким и едва различимым шрифтом было дописано: «Мы справимся.»

«Вера, мы справимся – прочитал про себя Михаил и внутри него что-то сильно сжалось»

«Папа»

«Это я, малышка. Засыпай поскорее. Просто засыпай и все будет хорошо. Тебя будет ждать мир волшебных снов…»

5

– Эй, парень, мне пора, – непринужденно начал Михаил, вставая с колен – Моя смена закончится ближе к четырем часам, так что если ты хочешь, можем прокатиться по городу вечером. Как тебе идея? Не отказывайся, услуги личного водителя сегодня крайне ограничены!

Некоторое время Костя никак не реагировал на слова своего отца. Или по крайней мере так казалось со стороны, если ты не общался с человеком, который на девяносто процентов парализован. Однако Михаил знал, что Костя просто обдумывает все варианты за и против, как и любой другой человек, а потому терпеливо ждал ответа. А еще отец видел в глазах сына страх. Каждый раз он вспыхивал, когда Михаилу нужно было куда-то уйти и оставить своего сына. Сам мужчина относился к этому с