Пять рассказов о Гэллегере - Генри Каттнер

– Ладно, – сказал он. – И как ею пользоваться?

Гэллегер ухватился за соломинку.

– Лучше я вам покажу, – предложил он, подошел к окну и передвинул рычажок. Машина тут же запела «Больницу Святого Джекоба», щупальца удлинились и начали пожирать землю. Дырка в трубке открылась, диск с канавкой закружился.

Хоппер ждал.

– Ну и что? – сказал он наконец.

– Вам не нравится?

– Откуда мне знать? Я даже не знаю, что она делает. Экрана нет?

– Разумеется, есть, – сказал Гэллегер, совершенно сбитый с толку. – Он в этом цилиндре.

– Где?! – Хоппер набычился. – В этом цилиндре?

– Угу.

– За… – похоже было, что Хоппер сейчас задохнется. – За каким дьяволом он там? Ведь у человека нет рентгеновских глаз!

– А должны быть? – пробормотал Гэллегер, совершенно запутавшись. – Вы хотели экран для рентгеновских глаз?

– Ты все еще пьян! – рявкнул Хоппер. – Или совсем спятил.

– Подождите минутку. Может, я ошибся…

– Ошибся?!!

– Скажите мне только одно: что я должен был для вас сделать?

Хоппер трижды вдохнул и выдохнул.

– Я спросил тебя, – произнес он холодным, размеренным голосом, – можешь ли ты разработать метод проекции трехмерного изображения, которое будет видно под любым углом – спереди, сзади или сбоку – без искажения. Ты сказал, что сможешь, и я дал тебе тысячу кредитов аванса. Я уже присмотрел несколько фабрик, чтобы можно было сразу же начать производство, мои люди ищут подходящие зрительные залы, я планирую кампанию по продаже приставок к домашним телевизорам. А сейчас, мистер Гэллегер, я пойду к своему юрисконсульту и скажу ему, чтобы он прижал тебя как следует.

И он вышел, фыркая, как разъяренный кот. Робот тихо прикрыл дверь, вернулся и, не дожидаясь приказания, отправился за пивом. Гэллегер остановил его.

– Мне нужно покрепче, – простонал он, смешивая себе выпивку. – Нарцисс, выключи эту чертову машину. У меня уже сил нет.

– Во всяком случае, кое-что ты узнал, – утешил его робот, – эту машину ты сделал не для Хоппера.

– Точно. Я сделал ее для… гмм… или для Дж.У., или для Толстячка. Еще бы узнать, кто они такие…

– Тебе нужно отдохнуть, – сказал робот. – Почему бы тебе не расслабиться, слушая мой пленительный мелодичный голос? Я могу почитать тебе.

– Он не мелодичный, – ответил Гэллегер. – Скрипишь, как несмазанная дверь.

– Это для твоих ушей. А у меня другие чувства. Для меня твой голос звучит кваканьем жабы-астматички. Ты не можешь видеть меня, как я себя вижу, и точно также не можешь меня слышать, как я себя слышу. Что ж, может, это и к лучшему. Ты бы упал в обморок от наслаждения.

– Нарцисс, – терпеливо произнес Гэллегер, – я пытаюсь сосредоточиться. Ты не мог бы заткнуться?

– Мое имя не Нарцисс, – ответил робот. – Меня зовут Джо.

– Значит, отныне у тебя другое имя. Давай-ка вспомним… Я проверял «Любые Задания». Что это был за номер?

– RED 4-1400-М.

Гэллегер сел к видеофону. Секретарша, с которой он связался, рада была бы помочь ему, но не могла сообщить ничего важного.

«Любые Задания» была акционерной компанией со связями по всему миру. Когда какой-нибудь клиент что-то ей заказывал, она через других своих клиентов связывалась с подходящей фирмой и заключала контракт. Суть заключалась в том, что «Любые Задания» финансировала эти операции и получала комиссионные. Это было довольно сложно, и Гэллегер ничего не понял.

– Скажите, в вашей картотеке есть моя фамилия?.. А можете вы сказать, кто такой Дж.У.?

– Дж.У.? Простите, но мне нужна полная фамилия…

– Мне она неизвестна. А дело важное.

Гэллегер долго упрашивал и наконец уговорил секретаршу. Единственным работником «Любых Заданий», имеющим инициалы Дж.У., оказался некий Джексон Уордел, пребывающий сейчас на Каллисто.

– И давно он там?

– Он там родился, – ответила секретарша, – и никогда не бывал на Земле. Я уверена: мистер Уордел не может быть человеком, которого вы ищите.

Гэллегер согласился с нею. Спрашивать о Толстячке было бесполезно, и он с легким вздохом выключил видеофон. И что теперь?

Зазвонил видеофон, и на экране появился толстощекий лысеющий человечек, он морщил лоб от напряжения. При виде конструктора он облегченно рассмеялся.

– Наконец-то, мистер Гэллегер, – сказал он. – Я уже час пытаюсь с вами связаться. Наверное, линия не в порядке. Боже мой, я думал, вы сами свяжетесь со мной!

Сердце Гэллегера радостно стукнуло. Толстячок… ну конечно!

Наконец-то колесо фортуны завертелось. Толстячок – восемьсот кредитов. Аванс. Но за что? За машину? Может, он сделал машину для Толстячка? Гэллегер молил судьбу, чтобы Толстячку требовалась машина, которая пожирает землю и поет «Больницу Святого Джекоба».

Изображение на экране затуманилось и замерцало.

– Что-то неладно на линии, – торопливо произнес Толстячок. – Мистер Гэллегер, вы нашли способ?

– Разумеется, – сказал Гэллегер. Если бы только он мог что-нибудь вытянуть из этого типа, хоть какое-то указание о сущности заказа…

– Чудесно! «Любые Задания» подгоняют меня. Я тянул, сколько мог, но ждать вечно они не будут. Кафф усиливает нажим, а я не могу обойти старый устав…

Экран погас.

В бессильной ярости Гэллегер едва не откусил себе язык. Он принялся быстро расхаживать по лаборатории. Толстячок позвонит еще раз, это несомненно. И тогда первым вопросом, который задаст ему Гэллегер, будет: «Кто вы такой?»

Время шло.

Гэллегер застонал и попытался сам связаться с Толстячком: попросил коммутатор проверить, с каким номером он говорил.

– Извините, сэр, но связь была не через коммутатор. Мы не можем установить, с кем вы говорили.

Десять минут спустя Гэллегер перестал ругаться, дернул шляпу с железной статуи собаки, некогда украшавшей газон, и направился к двери.

– Я ухожу, – бросил он Нарциссу. – Следи за этой машиной.

– Хорошо, но только одним глазом, – согласился робот. – Второй нужен мне для созерцания собственной красоты. Почему бы тебе не выяснить, кто такой Кафф?

– Кто?

– Кафф. Толстячок упомянул о нем. Сказал, что он усиливает нажим…

– Точно! О чем же он еще болтал? Что не может обойти старой заставы…

– Устава. То есть закона.

– Да знаю я, что такое устав! – рявкнул Гэллегер. – Не полный же я идиот… по крайней мере, пока. Ты говоришь, Кафф? Попробую воспользоваться информатором еще раз.

В списке оказалось шесть человек с этой фамилией. Учитывая пол, Гэллегер вычеркнул половину, затем исключил фирму «Кафф-Линкс Мэньюфэкчуринг Компани» и осталось двое: Макс и Фредерик. Соединившись с Фредериком, он увидел худого пучеглазого парнишку, явно не достигшего совершеннолетия. Гэллегер окинул его убийственным взглядом и разъединился, оставив остолбеневшего Фредерика гадать, кто же это звонил.

Оставался еще Макс Кафф. Вероятно, он и был искомой персоной. Гэллегер убедился в этом, когда камердинер Макса Каффа переключил разговор на городскую контору, где секретарша сообщила, что мистер Кафф проводит время в клубе «Аплифт».

– Вот как? А кто такой этот Кафф?

– Я вас не понимаю.

– Ну, чем он занимается?

– Мистер Кафф ничем не занимается, – ледяным тоном сообщила девушка. – Мистер Кафф – муниципальный советник.

Это было интересно. Гэллегер поискал шляпу, нашел ее у себя на голове и попрощался с роботом, который даже не потрудился ответить.

– Если Толстячок позвонит еще раз, – сказал конструктор, – спроси, как его зовут. Понял? И следи за этой машиной – вдруг она захочет преобразиться или что-нибудь в этом роде.

Позаботившись обо всем, Гэллегер вышел из дома. Дул холодный осенний ветер, обрывая сухие листья с деревьев. Пролетело несколько воздушных аэротакси, но Гэллегер остановил наземное, желая знать, как они поедут. У него было смутное предчувствие, что звонок Максу Каффу даст ему немного. С таким типом нужно держать ухо востро, особенно если он может «усиливать нажим»…

– Куда едем?

– Клуб «Аплифт». Знаете, где это?

– Нет, – ответил водитель, – но сейчас узнаю. – Он нажал клавишу информатора на приборной доске. – В городе, но довольно далеко.

– Вот и хорошо, – сказал Гэллегер и откинулся на сиденье, погрузившись в мрачные мысли.

Почему все клиенты были такими неуловимыми? Как правило призраки не пользовались его услугами, однако Толстячок оставался лицом без фамилии, просто лицом, совершенно не знакомым Гэллегеру. А кто такой Дж.У. вообще неизвестно. Только Делл Хоппер обрел реальную форму, и Гэллегер очень жалел об этом – повестка в суд лежала у него в кармане.

«Мне нужно выпить, – сказал сам себе Гэллегер. – Вот и все дела. Я давненько не был пьян. Во всяком случае, по моим меркам».

Через некоторое время такси остановилось у здания, которое когда-то было особняком из кирпича и стекла. Заброшенное, теперь оно выглядело довольно мрачно. Гэллегер вышел из машины, расплатился с водителем и подошел к дому. Небольшая вывеска извещала, что это и есть клуб «Аплифт». Поскольку звонка не было, Гэллегер просто открыл дверь и вошел.